Анна Данилова - Первая жена Иуды
– И что он от тебя потребовал? Чтобы ты вела себя как шлюха? – подлила масла в огонь Рита, уже приблизительно знавшая ответ. Она произнесла это таким тоном, что Катя просто не могла ей не ответить – этот вечер, эта ночь были и без того пропитаны презрением к мужскому полу…
– Представляешь, я думала, что он… Даже не знаю, как сказать… Ну, существуют разные игры… Я понимала, что он старше, что ему, быть может, недостаточно видеть меня обнаженной, что ему этого мало, чтобы возбудиться… Но то, что я услышала, меня вполне устроило. Он начал издалека, рассказал о каком-то своем подростковом сне… словом, ничего особенного. Он сказал, что ему хотелось бы, чтобы я во время полового акта лежала с закрытыми глазами… точнее, с завязанными глазами. Пассивно, словно меня насилуют, но не по-настоящему… Будто бы я – бедная женщина, у меня нет денег на самое необходимое, и вот я отдаюсь за деньги, предположим, соседу или другу мужа… Что-то в этом роде. Согласись, что это небольшая жертва… Это тебе не плетки, не садомазо, не групповуха, чего я боялась больше всего… Я слышала, знала, что наши знакомые, вполне приличные люди, ходят в какие-то клубы, развлекаются, обмениваются партнерами… Но никогда не предполагала, что и у моего мужа могут возникнуть подобные фантазии… Я знаю, что ты хочешь мне сказать… Вероника. Так зовут хозяйку той квартиры, в которой его убили… Я все знаю, понимаю, но все равно мне думается, что это совпадение… Ну не могла она его убить! Это слишком жестоко. Если она – та самая Вероника, в которую он был влюблен, то она не могла его убить просто за то, что он живет другой жизнью, что у него своя семья и маленькие дети… Я не кровожадная, нет… И я не испытываю к этой женщине ревности. Он постоянно жил в Москве и очень редко бывал в вашем городе…
– Катя, ты рассказываешь такие жуткие вещи… Ты встречалась с ней? Разговаривала?
– Нет. Мне сказали, что ее отпустили…
– Но ведь твой муж был у нее дома…
– Понимаю, что они не чай пили… Но все равно, это уже закончилось… Даже если она – та самая Вероника… Может, решили молодость вспомнить…
– Ваши отношения с мужем после того откровенного разговора улучшились?
– Во всяком случае, я стала делать вид, что и мне это тоже нравится… с завязанными глазами… Я работала над собой, убеждала, что это небольшая, я уже говорила, плата за сохранение семьи… Я очень любила Мишу.
– А я бы не смогла вот так… Знать, что у мужа есть любовница где-то в другом городе…
– Да ты, я посмотрю, провокатор… – устало засмеялась Катя. – Знаешь, у меня уже язык не поворачивается… Устала. Что-то мы с тобой крепко выпили… Стой…
Она приподнялась на локте и протянула к Рите руку, коснулась ее скулы, пониже нарисованного синяка.
– Я тут тебе так много рассказала… Может, мы, конечно, больше никогда и не увидимся, но может случиться и наоборот… В жизни всякое бывает…
– Не бойся, я никому ничего не расскажу. Ты же тоже видела мое лицо… Тоже, сама понимаешь, не фонтан… Ну, поколачивает меня муж… У твоего мужа были свои особенности, у моего – свои…
– Он тебя любит, – медленно, растягивая слова, словно наполняя их особым смыслом, проговорила она. – Любит. И вообще, береги своего мужа, у них короткий век…
И сразу же раздалось тихое похрапывание. Молодая вдова уснула, отключилась от своих кошмаров и переживаний.
Рита встала, накинула халат и вышла в коридор. Было тихо, в раскрытые окна врывался прохладный ночной ветер. Она достала телефон, включила его и увидела, что, помимо непринятых звонков, пришло несколько сообщений: «Куда пропала?», «Включи телефон», «Схожу с ума. С тобой все в порядке?», «Если не отзовешься, остановят поезд…»
Марк на самом деле сошел с ума. Конечно! Ему ничего не стоит позвонить и приказать остановить поезд, чтобы выяснить, все ли с ней в порядке.
Она быстро набрала его номер, и, когда услышала его голос, то поняла, что позволила себе непростительную вольность, отключив телефон…
– Марк, прости меня. Скажу честно, я спаивала Рубину. Я должна была выяснить, могла ли она убить своего мужа или нет…
– Да у нее железное алиби! – заорал на нее Марк. – Мы проверили. Я звонил тебе весь вечер и всю ночь! Я жалею, что отпустил тебя, слышишь? И вообще, Рита, если ты хочешь, чтобы мы с тобой жили вместе, ты должна прислушиваться и к моему мнению… У меня такое впечатление, будто бы ты относишься ко мне… несерьезно…
– Марк, – она заплакала, – прости меня… Я знаю, ты не хотел, чтобы я уезжала… Вот сейчас, когда я поговорила с Катей и узнала, что она ни при чем, что она очень любила своего мужа, я поняла, что эта поездка не стоит твоих волнений… И что мне нет никакого дела до убийства этого Рубина… Прости меня, сама не знаю, что на меня нашло… Но я уже скоро приеду в Москву, не поворачивать же обратно… Скажи мне, что не сердишься на меня… Понимаю, ты боялся меня обидеть, не мог стукнуть кулаком по столу, мол, никуда не поедешь… А надо было стукнуть…
– Ты пьяная, что ли?
Рита закрыла лицо руками.
– Мы пили коньяк. Если не хочешь видеть меня, так и скажи…
И она, испытывая отвращение к себе, отключила телефон, вернулась в купе и под одеялом еще долго плакала, вспоминая Марка и жалея, что его сейчас нет рядом…
Глава 14
Наталья Генс, родная сестра Риты, нежилась в постели, когда раздался звонок. Муж ее, «Михаил номер два», как его звали в семье, поскольку первого мужа Наташи тоже звали Мишей, уже ушел на работу, и в квартире вместе с утренней нежнейшей тишиной поселились, крепко обнявшись, лень и ложь. Наташа всем морочила голову, якобы пытаясь (безуспешно) устроиться на работу, на самом же деле она делала все возможное и невозможное, чтобы ее никуда не приняли. Ей нравилось положение замужней и ничего не делающей жены. И эта утренняя тишина, когда муж уходил на работу и она оставалась совершенно одна, предоставленная себе, стала для нее самой приятной и надежной подругой. Она могла проспать даже до вечера, никем не уличенная: даже в случае звонков она делала вид, что ее нет дома, и не подходила к двери. Она знала, что в ее отсутствие к ней не посмеют войти ни мама, ни сестра, у которых имелись ключи от ее квартиры. Разве что в исключительном случае…
Весь день она посвящала себе и немного – семье. Ухаживала за собой, подолгу плескалась в ванне, делала маски, красилась, завивала и без того вьющиеся, послушные волосы, завтракала перед телевизором (ела немного, но только то, что любила), вязала, читала. Готовила еду быстро и легко, как ее мать и сестра, и не понимала, как это можно целый день варить, к примеру, один борщ. Уборку тоже делала с завидной легкостью, привычными движениями, поскольку была приучена к этому с самого детства. Поэтому, когда Миша возвращался с работы, он находил свою жену в чистой квартире, на кухне было много вкусной еды, а сама Наташа выглядела так, словно они собираются в театр. На дежурный вопрос, нашла ли она себе работу, Наташа отвечала всегда одинаково: нет, милый, ты же знаешь, в стране безработица. Потом она перечисляла все места, куда обращалась со своим резюме, куда ходила лично, но всякий раз оказывалось, что ее привлекательная внешность (Наташа – яркая шатенка с аппетитными формами) ценится куда больше, чем ее профессионализм… Миша, красивый молодой человек с бородкой и в безрамных, почти невидимых изящных очках, в меру манерный, хорошо воспитанный, с мягкими движениями и приятным тихим голосом, тоже отвечал практически одно и то же, иногда с вариантами: дорогая, зачем тебе работа, сиди дома, я достаточно зарабатываю, чтобы тебя содержать… Это была игра: она делала вид, что хочет работать, чтобы не закиснуть дома, он же делал вид, что не видит в этом необходимости. Хотя на самом деле Миша зарабатывал ровно столько, чтобы оплатить все счета и не дать своей обожаемой жене умереть с голоду. Больше всего на свете он боялся, что Ната встретит богатого мужчину и уйдет к нему. Наташа же, прекрасно зная об этом, беззастенчиво играла на его чувствах. Они жили вместе всего несколько месяцев, и никто не знал, как долго они еще будут играть в эту опасную, провокационную игру и чем может закончиться ее невинный на первый взгляд обман. Мама Наташи придерживалась стойкого мнения, что ей следует подыскать более перспективного, состоятельного мужа. («Твой сожитель, который, кстати, живет в твоей квартире, хорош собой, молод, но ты не намажешь его на хлеб и не положишь в банк. Тебе следует подумать о своем будущем и завести наконец детей».) Она была не оригинальна в своем стремлении пристроить свою дочь в надежные, пахнущие банкнотами руки. Рита же пела сестре песню о любви: «Если ты его любишь, не слушай маму и живи как хочешь…»
…На дисплее высветилось имя сестры.
– Рита? – простонала она сонным голосом. – Ты разбудила меня… Еще только шесть часов! Да ты с ума сошла!
– Доброе утро, сестренка. Слушай меня внимательно. Через несколько минут я буду уже в Москве. Сейчас я в поезде… У меня к тебе просьба. К тому же ты можешь неплохо заработать, практически ничего не делая.
![Эрих Ремарк - Искра жизни [перевод Р.Эйвадиса]](/uploads/posts/books/136285/136285.jpg)