Фридрих Незнанский - Степень покорности
Вовкин джип развернулся почти на месте, выехал из гаражного городка, миновав шлагбаум с растерявшимся от беспомощности охранником.
– Эй, стрелок! – притормозив, крикнул Вовка охраннику через открытое окно. – Сейчас люди проедут. А ты… Никого из сопляков не выпускай. Минут тридцать. Я тут за углом машину поставлю, за тобой приглядеть…
И джип рванулся на проспект.
– Я больше не буду, – заскулил долговязый девятиклассник в багажнике. – Я буду Степу очень уважать…
– Будешь, – согласился Вовка, – если тебе Лохматый позволит.
– Степочка, скажи своим друзьям, – взмолился долговязый, – я же тебя никогда не обижал. Правда?
– Так ты сюда его защищать пришел? – удивился Лохматый.
– Да! – обрадовался такой идее девятиклассник. – Вот именно! А меня под горячую руку… Скажи им, Степочка…
– Скажу. Если ты сам этого хочешь, – злорадно прищурился Степа. – Как ты на меня в учительской стучал.
– Так он стукач? – как-то даже радостно поразился Вовка, заезжая через тротуар на газон бульвара. – Тогда совсем другое дело.
– Вон там хорошее дерево, – показал Вовке Лохматый.
– Высоты не хватает.
По бульвару прохаживались редкие прохожие. Они испуганно отскакивали в стороны, пропуская джип.
– А вот это…
Кажется, Вовка нашел что-то подходящее.
Джип притормозил у большого толстого тополя.
– Выходи, – Лохматый распахнул перед девятиклассником дверь багажника.
– Не надо, – тот просто затрясся от страха.
Его выволокли, завязали у щиколоток ноги, потом руки у локтей, вывернув их за спину, натянули на голову прозрачный полиэтиленовый пакет. Обмотали его вокруг шеи коричневым упаковочным скотчем…
– Я задохнусь, – всхлипывал в пакете долговязый.
– Эх, надо было покороче кого-нибудь брать. – Лохматый примерял взглядом расстояние от земли до первой толстой ветки.
– Степка этого заказал. – Вовка одним ударом по затылку повалил на землю связанного девятиклассника. – Петля готова?
Степа во все глаза смотрел на происходящее. Он не понимал, не верил в реальность того, что видел.
Прохожие с бульвара куда-то испарились. Казалось, что во всем многомиллионном городе никого больше не осталось – только Вовка, Лохматый, Степа и этот злосчастный девятиклассник, мучительно задыхающийся в запотевшем пакете.
– Простите меня, – хрипел обреченный.
– Мне не надо, чтобы именно ты уважал Степу, – внушительно произнес Вовка. – Я это делаю для того, чтобы вы все и ваш сраный район помнили всегда, что Степа… Что у Степы…
– Кончай базар, – оборвал его Лохматый, поднимая долговязого за ноги.
Он уже перекинул толстую веревку через сук, привязал к ногам несчастного.
Вдвоем с Вовкой они подтянули веревку – подняли девятиклассника вниз головой…
– Вяжи! – тужился Вовка.
– Готово! Пускай.
Степа представил себе, что все они сейчас уедут, а этот бедолага девятиклассник останется тут висеть, как Буратино в мультфильме… Только с пакетом… И нечем дышать.
Повешенный задергался, словно рыба на крючке. И захрипел, засасывая запотевший пакет в широко распахнутый рот…
– Ну, Степка, тебя куда подбросить? – Вовка уже вернулся в джип.
– Я тут… останусь, – пролепетал Степа.
– Не жалей ты его, – посоветовал Лохматый. – Он же тебя не жалел. И опять жалеть не станет.
– Садись, – строго приказал Вовка. – Я теперь тебя в обиду не дам. Если еще кто-нибудь осмелится что-то вякать, сразу мне говори, лады?
– Угу, – не сводя глаз с умирающего девятиклассника, Степа сел в джип.
Но тот не умер.
Скорее всего, когда джип отъехал, сердобольные граждане тут же развязали его, разрезали пакет.
Но в школе этого пацана больше никто не видел.
Многое изменилось в тот заполненный чудовищными событиями вечер.
Степа превратился в мелкого беса.
Районная шпана, криминальная мелочь искали случая с ним познакомиться. Ни с того ни с сего его вдруг стали приглашать в кафе, бары, рестораны «старшие товарищи». Угощать, накачивать… В шлейфе этого события прошло почти два года.
Как-то поздним вечером, выходя из небольшого частного ресторанчика и будучи изрядно навеселе, Степа с приятелем угнали машину.
Просто идти было тяжело. Поздно. На такси денег не было. А машины стоят на стоянке – такие сверкающие и доступные! Садись и катись!
– Эй, кто-нибудь, – обратился Степа к единственному своему спутнику, с которым он вышел из ресторана, – кто умеет водить машину?
– Я бы завел, – пьяный вдугаря Андрюшка облокотился о капот машины. – Но все равно ключи нужны – дверцы открыть. Это вам не «Жигули». Там бы я и без ключей… Любую дверь! А тут… Кибернетика!
– Тут что, нет «Жигулей»? – Степа мутными глазами обвел стоянку. – Ну-ка давай отвези меня домой.
– Какое там домой! – развел руками Андрюша. – Лучше поедем к моей Лариске! У нее есть выпить и покурить.
– Я колоться не буду, – заплетающимся языком проговорил Степа.
В свои юные годы он уже осознавал, что пора завязывать с уколами, но было поздно. Самостоятельно справиться с этой бедой он не мог.
– Садись! – Андрей открыл дверцу машины, залез в салон и распахнул дверцу для Степана. – Только тихо и быстро.
Степа повалился на заднее сиденье:
– Давай к твоей… А я пока подремлю…
– Доедем, – Андрей вырвал пучок проводов из-под рулевой колонки, – нужно будет быстрее тачку продать, чтоб деньги были.
– Мне нужно Чирику двести рублей отдать, – вспомнил о деньгах Степа.
– А сегодня где ты бабки брал? – спросил Андрюха, заводя мотор.
– Места нужно знать, – ухмыльнулся Степа. – У каждого человека есть свое мягкое место. У моей мамочки – это… Она виновата передо мной. Очень виновата! И должна платить. Она сама знает…
Они выехали с территории стоянки на широкую улицу.
Глядя им вслед, охранник стоянки кричал в рацию:
– Повернули в сторону университета, далеко не смогут… Да, одного наряда, я думаю, хватит.
Милиция догнала их очень быстро.
Желтый «уазик» обогнал, подрезал и заставил остановиться.
– Амбец, – Андрюха положил хмельную голову на руль. – Приехали. Нас менты засекли.
– Сколько их? – очнулся от дремоты Степа.
– Пока один…
– Ты сиди, а я выйду, разберусь.
– Если что, я помогу, – храбро пообещал Андрей.
– Ваши документы, – сержант протянул руку к водительской дверце.
– Вот документы! – Степа левой задней дверцей сильно толкнул милиционера.
От неожиданного бокового удара сержант упал на асфальт. И этого было достаточно – два пьяных парня начали топтать его ногами.
А потом спокойно сели в машину и отправились дальше.
Через пять минут был объявлен перехват – их вычислили, нашли…
И началась гонка!
Они летели по ночной Москве, как гонщики «Формулы-1». Только свист ветра и скрип тормозов.
Проезжая по улице Косыгина, Андрей решил свернуть направо – на узкие дорожки, которые ведут к площадке перед лифтом лыжного трамплина. Свернул – милиция за ним…
Андрей совершил просто безумный поступок – развернувшись на газоне, он ринулся по бездорожью, по крутому спуску в пропасть!
Машина летела отвесно вниз, лишь иногда касаясь то крышей, то бортом скользкой травы…
Продав все и назанимав денег у знакомых, Зинка смогла вывести Степку из-под суда. Она оплатила разбитую машину, чудом уговорила избитого милицейского сержанта забрать заявление из милиции.
Степа надолго прописался в больнице.
Множество переломов, сотрясение мозга…
Видимо, именно этого ему и не хватало. В больнице он встретил замечательного человека.
Этот замечательный человек был первым, кто отнесся к Степану с сочувствием и желанием помочь. Игорь Сергеевич заговорил с ним о вещах важных и серьезных.
Будучи несколько месяцев прикованным к постели, Степан немного отошел и от наркотиков.
Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло!
У Степана остались шрамы на лице. Правая рука навсегда потеряла возможность сгибаться в локте. Лишь через год Степан мог ходить без костылей.
Но самое главное – он стал совершенно другим человеком. Потому что Игорь Сергеевич оказался Духовным наставником, Учителем, просветившим душу Степана, обогревшим и пригласившим его в святое братство…
В братстве он обрел не только свое место в жизни, великую цель существования, но величайшее счастье – любовь!
Глава 9
Алла Корнягина сидела в кресле с книжкой Гете на немецком языке. На коленях у нее лежал немецко-русский словарь. Но Корнягина не читала. Она курила, держа сигарету в тонких длинных пальцах, задумчиво пускала кольца дыма.
Кольца улетали к высокому потолку и там растворялись в потоках теплого воздуха. Столбик пепла на сигарете медленно рос и неумолимо приближался к тому пределу, после которого он падает в зависимости от обстоятельств – на одежду курильщика, на пол, на кошку, проходящую мимо, на тапочки – куда угодно, только не в пепельницу, если, конечно, пепел вовремя не стряхнуть. Алла, подумав, решила все-таки не рисковать и постучала сигаретой по бортику только что опустошенной жестяной банки из-под оливок.
