Джеймс Чейз - Ловушка для простака
Три дня!
Две ночи вместе с Евой!
Потом у меня во рту вдруг пересохло. А что, если Вестал захватит Еву с собой? Это более чем вероятно.
— Где же находится твоя школа? — спросил я, стараясь унять дрожь в голосе.
— В Сан-Франциско. Я полечу на самолете, но на следующий день у них намечен спортивный праздник, и меня попросили вручить призы.
— У меня работы по горло, — сказал я, потрепав ее по руке. — Так что я, безусловно, не поеду. Извини меня, но такие торжества не для меня.
— Жаль, — вздохнула Вестал. — Но ты хотя бы послушай речь, которую я готовлю. Ладно, я возьму с собой Еву, чтобы не скучать.
Я едва сдержался, чтобы не ударить ее.
* * *Но она не взяла Еву с собой.
В последний момент Ева заболела. Ее тошнило, и голова раскалывалась от мучительной боли.
— Не могла дождаться, пока мы вернемся, — ворчала Вестал. — Крайне некстати.
— Захвати служанку, — предложил я, делая титанические усилия, чтобы скрыть свои чувства. — Не виновата же девушка, что заболела.
— Лучше бы мне никуда не ехать, — раздраженно бросила Вестал. — Ничего не поделаешь, придется лететь с Марианной. Она глупа, как пробка, но выбора нет.
Целый день она корпела над своей речью, которую записала на магнитофон. Я подчеркиваю, это очень важно, что Вестал была буквально помешана на магнитофонах. Один магнитофон стоял у нее в гостиной, а второй она поставила в моем кабинете.
Она заставила меня прослушать всю речь (вполне, кстати, пристойную), и у меня хватило ума не пожалеть комплиментов и рассыпаться в похвалах на ее счет.
Она зачитывала речь трижды, прежде чем осталась удовлетворена качеством, и захватила магнитофон с собой, чтобы перед церемонией открытия прослушать себя еще разок.
Я поехал провожать ее в аэропорт.
— Веди себя прилично, Чед, — напутствовала она, когда мы шли по полосе к поджидавшему ее самолету. — Не влипни в какую-нибудь историю, пока меня нет.
Я вымученно рассмеялся.
— Сегодня я ужинаю с Блейкстоуном. А завтра со Стернвудом. Это не те ребята, с которыми можно влипнуть в историю.
— Я просто пошутила, дорогой. Хотя, конечно, не стоило бы оставлять тебя вдвоем с Евой. Я похолодел.
— Ну все же не совсем вдвоем, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал безмятежно. — С нами еще десять слуг и Харджис, твой цепной пес.
— Не будь она такой дурнушкой, я бы могла и приревновать, — сказала Вестал, хихикнув.
Мне почему-то показалось, что веселье ее напускное.
— Мне не нравится, когда ты болтаешь такую чепуху, — сухо сказал я. — Если бы я был тебе неверен, то постарался бы найти кого-нибудь не в нашем доме.
Худая мордочка Вестал вздернулась. В глазах была тревога.
— Ты… ты не помышляешь об этом, Чед?
— Ты что, взбесилась? Нет, конечно! И выбрось эту чушь из головы. Это даже несмешно.
Ее птичьи когти сомкнулись у меня на запястье.
— Ты же никогда не изменишь мне, правда, Чед? Я не перенесу измены. Это… так унизительно. А я так мечтаю, чтобы наш брак стал образцовым.
— Хватит болтать, — оборвал я, притворяясь разгневанным. — Тебе не о чем беспокоиться. Открывай свой холл и побыстрее возвращайся.
Ее лицо просветлело.
— Ты будешь скучать без меня?
— Очень. И буду все время думать о тебе. Представляете, каково мне было созерцать ее безобразную физиономию и пороть такую чушь прямо в глаза?
— Жаль, что мне надо уезжать.
— Поднимайся. Экипаж ждет тебя.
Даже в темноте мне было противно целовать ее; тут же, в окружении людей, видящих ее безобразную наружность не знающих, что я женился на ее деньгах, прикосновение высушенных губ Вестал к моим губам было сродни поцелую скорпиона.
Наконец она забралась в самолет и мы помахали друг другу на прощанье рукой.
Господи, как бы я обрадовался, если бы самолет вдруг взорвался в воздухе и разлетелся на куски. Представляете, насколько я уже ее возненавидел?
Вернувшись в Клифсайд, я нигде не мог найти Еву.
Как бы между прочим я осведомился у Харджиса, где она.
— Я думаю, она в постели, сэр, — ответил он, приподнимая кустистые седые брови. — Кажется, она заболела.
У меня буквально подкосились ноги.
Я совсем забыл, что, по меньшей мере, сегодня ей придется оставаться в своей комнате. Ведь Харджис неминуемо доложил бы Вестал, что не успела она уехать, как Ева выздоровела.
Я понятия не имел, где расположена комната Евы, поэтому пошел в кабинет и раскрыл телефонный справочник дворца Вестал. Найдя номер Евы, я позвонил.
Она, ответила сразу.
— Сегодня, — прошептал я. — В двенадцать. Ты придешь ко мне, или мне придти к тебе?
— Я приду сама, — ответила она и повесила трубку. Я вытер вспотевшие ладони. Руки заметно тряслись.
Глава 10
Светящиеся стрелки часов возле изголовья застыли на десяти минутах третьего. Мы были в комнате вдвоем с полуночи.
— Даже не верится, что пару часов назад я готов был лезть на стенку, — промолвил я. — Последние недели были для меня сущим адом. Давай что-нибудь придумаем. Так больше нельзя.
— Довольствуйся тем, что есть, — рассудила она. — Легко нам не будет. Мы и так слишком рискуем. Она может вернуться. Может войти прямо сейчас.
— Нет. Я запер дверь.
— Все равно это опасно, — не унималась Ева.
— Не волнуйся. Послушай, я уже давно ломаю голову, как выбраться из этой передряги. И я кое-что придумал. Тебе ведь положен выходной день каждую неделю, верно? А что если я сниму квартирку где-нибудь в Иден-Энде? Это довольно близко, и нас там никто не знает. Мы можем встречаться в твой выходной день в те часы, когда я якобы сижу в конторе.
Я заметил, что она напряглась.
— Нет, Чед, я не могу. В выходные я навещаю свою мать.
— Черт побери! Неужто встречи с матерью тебе важнее, чем наши свидания?
— Не говори так. Она знает Вестал. Если я прекращу приезжать к матери, она может позвонить Вестал и узнать, в чем дело. У нас с ней довольно натянутые отношения. Она никогда не доверяла мне.
— Ну придумай какой-нибудь предлог. Освободи эти дни для меня, Ева.
— Я не могу, — отрезала она. — К тому же это опасно. Нас могут увидеть. Мало ли кто может заехать в Иден-Энд. Это слишком опасно.
— Тогда что нам делать? Ждать еще шесть недель следующего случая?
— Я тебя предупреждала, Чед.
— Это не ответ. Если я нужен тебе так же, как ты мне…
— Да, Чед!
От взгляда, который она кинула на меня, все во мне закипело. Я схватил ее за руку.
— Я не выдержу шести недель такой пытки. Я уже сам неплохо зарабатываю. У меня отложено больше тридцати тысяч. Я могу стать компаньоном одного брокера, моего друга. А что, Ева, может откроемся? Я разведусь с Вестал, и мы с тобой сможем пожениться.
Она уставилась на меня.
— Пожениться? Чед! Ты в своем уме? Что такое тридцать тысяч? На сколько их хватит? А сколько ты сможешь заработать, будучи брокером? К тому же, я уже говорила тебе: я не хочу лишиться своей работы.
— Но почему? Зачем она тебе?
— Я живу в прекрасном доме, в настоящих хоромах. Недурно зарабатываю. У меня есть машина. У меня есть все, что душе угодно, а ведь работа довольно непыльная. Нужно быть сумасшедшей, чтобы от нее отказаться.
— Скажи, Ева, зачем ты так портишь свою внешность? Ты ведь не близорука, и тебе ни к чему носить очки? И незачем зачесывать волосы на затылок.
Она улыбнулась.
— Думаешь, она стерпела бы меня хоть один день, если бы я была красивее ее? Только по этой причине она уволила уже столько секретарш. Она жутко ревнует к красоте. Агентство, которое нашло мне эту работу, предупредило меня. Может быть, это лишний раз убедит тебя, насколько я дорожу своим положением. У меня была довольно тяжелая жизнь, Чед. С матерью мы не ладили. Мне было нелегко сводить концы с концами, поверь. И так просто от всей этой изысканной роскоши я не откажусь.
— Ты водишь меня за нос, — отмахнулся я. — Ты цепляешься за свое место только потому, что рассчитываешь получить приличный куш в наследство. Верно?
Ева отвернулась.
— Это мое личное дело. Я полюбила тебя, но из-за любви к тебе я не собираюсь пожертвовать своим единственным шансом в этой жизни.
— Она надувает тебя. Она завещала тебе всего несколько жалких сотен. Она сама мне сказала. Ева легонько погладила меня по руке.
— Нет, Чед, это тебя она надувает. Я знаю, какова моя доля. Я сама видела завещание.
— Когда?
— Несколько дней назад. Она как раз составила новое завещание. Нотариус принес все бумаги, а она оставила их на столе. Я успела прочитать.
Я почувствовал, что напрягся.
— Так сколько она тебе оставляет?
— Пятьдесят тысяч. Я присвистнул.
— Зачем же она сказала мне не правду?
— Не знаю. Возможно, боялась, что ты рассердишься. Я сама прочитала — черным по белому. И не хочу отказываться от таких денег.
Мой пульс участился.
