Валерия Вербинина - Ход Снежной королевы
Графиня недовольно обернулась к нему.
– Что такое, Антуан?
– О мадам, – пролепетал дворецкий, заикаясь, – вы не поверите, но… – Все взгляды были устремлены на него. – Нет, я не могу. Пусть он… Пусть лучше он скажет.
– Альбер? – вопросительно произнес граф.
Кучер насупился и потупил голову.
– Боюсь, я не смогу запрячь карету, – промолвил он. – Дело в том, что лошади… Их нет.
Эдмонда громко вскрикнула. Ее муж посерел лицом.
– Что значит – нет? – дико закричал он. – Куда же они могли деться?
– Исчезли, – убитым голосом отвечал кучер. – Все до единой. Вот такие дела.
2. Из зеленой тетради Люсьена дю Коломбье
Перескакивая через две ступеньки, я взлетел по лестнице и вихрем ворвался в тетин будуар.
– Тетя Дезире, – закричал я, – лошади пропали! У нас больше нет лошадей!
– Ты мог бы и постучаться, прежде чем войти, – недовольно отозвалась из-за ширмы тетя. – Что случилось, в конце концов?
И тогда я рассказал ей все: о Бретелях, о появлении Альбера и о том, как папа рвал и метал, поняв, что больше никто не сможет выбраться из замка.
– А Бретели никак не могут добраться до деревни пешком? – нерешительно спросила тетя.
– Только не зимой! – отозвался я.
– Как же мне все это не нравится, – проворчала Дезире, выходя из-за ширмы. – Констан уже знает?
Я признался ей, что еще не видел его.
– Тогда пойдем, сообщим ему радостную новость, – проговорила тетя, поправляя волосы.
Мы пошли к Констану, и как только я заприметил Франсуазу, которая с озадаченным видом топталась у двери, под ложечкой у меня неприятно заныло.
– Он у себя? – спросила Дезире.
– Да, мадемуазель Фонтенуа, – пробормотала Франсуаза. – Но он не отвечает. Я стучала, звала его, но…
– Дайте-ка я попробую, – отозвалась тетя, оттесняя горничную от двери.
Не знаю, как она умудрилась так постучать по двери – рука-то у нее была совсем маленькая, однако факт остается фактом: я чуть не оглох. Однако Констан по-прежнему не отзывался.
– Любопытно, – буркнула Дезире и, опустившись на колени, заглянула в замочную скважину.
– Изнутри торчит ключ, – сказала Франсуаза и порозовела от неловкости. – Я… я уже смотрела.
– Так, – распорядилась тетя. – Срочно зови сюда мужчин. Похоже, им придется выламывать дверь.
Франсуаза убежала, а мы с тетей остались стоять у двери. Дезире постучала еще раз, но безуспешно.
– Думаете, он мертв? – спросил я, собравшись с духом. – Неужели Кэмпбелл его тоже убил?
– Что? – встрепенулась тетя. – Нет, Кэмпбелл тут ни при чем. Здесь что-то другое… Только вот что?
Я не успел спросить у нее, что она имеет в виду, потому что прибежали взволнованные наши. Папа, доктор, дворецкий, кучер, математик, Арман, Бретель и Пино-Лартиг говорили, перебивая друг друга, жестикулировали и высказывали самые нелепые предположения. Пино-Лартиг заявил, что его помощник наверняка просто спит, раз ключ торчит изнутри.
– А может, к нему тоже явились привидения и напугали его до смерти? – взвизгнул управляющий. – Им ведь никакие замки не помеха!
Я редко видел, чтобы папа багровел так, как сейчас.
– В моем замке нет никаких привидений! Честное слово, я уже устал это повторять!
– Ага, а моей жене все приснилось! – выкрикнул раззадоренный Бретель. – И вашему сыну, наверное, тоже!
– Господа, – воззвал к собравшимся папа, – попробуем быть разумными. В нынешних обстоятельствах… – он запнулся, – я думаю, следует согласиться с предложением кузины и взломать дверь.
На том и порешили, хотя Пино-Лартиг не унимался и все ворчал, что это наверняка ложная тревога. Кучер отправился за ломом. Пока он отсутствовал, явились все женщины, которые находились в замке, и сбились в кучу за нашими спинами. Мама плакала, Матильда утешала ее. Все-таки Матильда хорошая, хотя я ее совсем не люблю.
Альбер принес лом и всякие железяки, которые могут пригодиться при открывании двери. Бретель стоял, кусая себе губы. Взламывать дверь пришлось Альберу и учителю фехтования, потому что остальные, похоже, даже не знали, как взяться за дело. Математик пытался им помочь, но только прищемил себе палец и завертелся на месте с таким видом, будто получил смертельную рану.
Наконец дверь кракнула и подалась. Папа сделал шаг вперед.
– Разрешите мне, – сказала Дезире спокойно, отодвигая его. И первой вошла в комнату.
В общем, она оказалась права. Констан навсегда выбыл из числа живых. Он висел посреди комнаты, скрюченный и синий. Труп давно остыл, и доктор сказал, что полицейский мертв уже несколько часов.
3. Из дневника Армана Лефера
Эдмонда Бретель упала в обморок, служанки заголосили, графиня Коломбье разразилась слезами и причитаниями. Малыш Люсьен держался возле Дезире, цепляясь за ее юбку, и, часто-часто моргая, смотрел, как Альбер режет ножом веревку, на которой висело тело. Когда с веревкой было покончено, я помог Маню перенести труп на кровать, потому что Ланглуа ни за какие коврижки не хотел прикасаться к мертвецу.
– Боже мой, – стонала графиня, – и когда же это все кончится!
В отличие от трусоватого математика Дезире Фонтенуа, похоже, не испытывала перед мертвыми телами никакого трепета. Она придвинулась поближе к кровати, на которой лежал полицейский, и не сводила с него тяжелого взгляда.
– Ну, месье Виньере, – спросила она, оборачиваясь к доктору, – и каким же будет ваше заключение?
Доктор, казалось, был несколько удивлен таким вопросом.
– Прошу прощения, мадемуазель?
– Отчего он умер? – спросила Дезире, нетерпеливо передергивая плечами.
– Несомненно, покончил с собой, – с некоторым раздражением отозвался доктор.
– Несомненно? – с неприятным ударением повторила Дезире. – Значит, у вас нет никаких сомнений?
Графиня Коломбье перестала всхлипывать и озадаченно уставилась на кузину мужа. Доктор Виньере нахмурился.
– Право же, я не понимаю вас, мадемуазель Фонтенуа. Вы хотите сказать, что месье Констан не сам убил себя?
– Вы очень догадливы, доктор, – отозвалась эта странная женщина, делая реверанс. – С чего бы Констану вообще кончать с собой? – Она обернулась к старому депутату, который застыл в дверях, не решаясь войти в комнату. – Как вы думаете, месье Пино-Лартиг? Он же был вашим помощником как-никак!
Прежде чем ответить, депутат вытащил из кармана большой платок и промокнул им пот, проступивший на лысине.
– Должен признать, – пробормотал он, – мне такое решение тоже кажется странным. Луи был не тот человек, чтобы… – Он умолк, не закончив фразу, но всем и без слов было ясно, что он имеет в виду.
– Вы считаете, у него не было оснований для самоубийства? – безжалостно продолжала Дезире.
– Никаких, – твердо ответил депутат. – Кроме того, есть еще одно… – Он замялся. – Я нигде не вижу предсмертной записки.
И в самом деле – ее не было.
– Господа, – вмешался граф, – простите меня, но, по-моему, то, что вы говорите, просто смешно. Не каждый самоубийца оставляет записку, а кроме того, не забывайте, что дверь была заперта изнутри. Если Кэмпбелл убил Констана, как бы он выбрался отсюда?
– Через окно, например, – спокойно ответила Дезире. – Кроме того, есть масса трюков, с помощью которых можно засунуть ключ изнутри в замочную скважину, оставаясь по другую сторону двери.
Граф побагровел.
– Простите меня, кузина, – чрезвычайно вежливо промолвил он, – но, по-моему, вы, женщины, склонны иногда давать волю воображению.
– Прошу прощения, – не менее вежливо отозвалась Дезире, – но я прошу вас не забывать, что в замке только что произошло по меньшей мере два убийства, а Констан был именно тем человеком, который взялся распутать их. Что, если ему удалось напасть на след убийцы, и тот разделался с ним?
– Вы говорите о Кэмпбелле? – подала голос Матильда.
– Возможно, – уклончиво ответила Дезире. – Кстати, откуда взялась веревка? Она уже находилась в комнате?
– Как можно! – возмутилась Матильда.
– Тогда как она попала сюда? Взгляните на нее поближе, мадемуазель Бертоле. Вам же известно все о том, что где лежит. Что это за веревка?
Матильда, поколебавшись, подошла и взглянула на обрывок веревки, который до сих пор свешивался с потолочной балки.
– Обыкновенная веревка из нашей кладовой, – наконец проговорила она.
Дезире вздернула свои красивые брови.
– Месье Констан брал ее?
– Нет, насколько мне известно, – пробормотала Матильда.
Дезире Фонтенуа вздохнула.
– Значит, вчера ночью ему вдруг пришло в голову, что хорошо бы ему покончить жизнь самоубийством, после чего он спустился в кладовую, взял там моток веревки, вернулся к себе, запер дверь изнутри и повесился, – подытожила она. – Но зачем? Зачем ему было делать это?
– Может быть, он увидел привидение? – предположил граф. Левую щеку его то и дело перекашивал нервный тик.
Я услышал, как шелестит платье Дезире. Молодая женщина медленно обернулась к своему кузену. Не знаю почему, но тот вдруг поспешно отступил на шаг назад.
