Татьяна Коган - Мир, где все наоборот
О, как же Лиза ненавидела Джека! Будь на его месте кто-то другой, она давно бы придумала способ получить желаемое. Но он является единственным человеком, способным противостоять ее искусным манипуляциям. Джекил был достойным соперником, не уступающим, а где-то и превосходящим Лизу. Если бы она не испытывала к нему болезненной влюбленности, то они, пожалуй, могли бы тягаться на равных. Но сейчас фора была у Джека, и Лиза безнадежно проигрывала.
Поначалу ей казалось, что она окунется в новый чувственный опыт и, вдоволь накупавшись, выйдет из игры за мгновение до проигрыша. Лиза была уверена, что справится, ибо нет такой ситуации, из которой она не вышла бы победительницей. Расчеты ее подвели. Когда поняла, что нужно спасаться, было поздно. Она крепко увязла в топком болоте, столь желанном для миллионов и столь омерзительном для нее. Она всегда с пренебрежением взирала на глупцов, добровольно прыгавших в трясину неразделенной любви, чтобы нахлебаться горьких эмоций. И вдруг сама оказалась на их месте. Все глубже погружалась в вязкую теплоту, не чувствуя ни сил, ни желания выбраться.
Она придумывала сотни оправданий холодности Джека, внушала себе, что сможет убедить его наплевать на любые причины и поддаться чувству. Тот факт, что никакого чувства, кроме дружеского, он не испытывает, Лиза решительно отвергала и продолжала звонить и приезжать к нему в гости. Вчерашняя встреча расставила все точки над «i». Стало невозможно и дальше обманываться, надеясь на взаимность. Если раньше Джек демонстрировал равнодушие или недоумение, то теперь едва скрывал раздражение, изрядно утомившись от ее атаки.
«Высказать ему все в лицо? Заявить, что так больше не может продолжаться, и потребовать незамедлительного ответа?» – Лиза натянула плед повыше и прикрыла глаза, сосредоточившись на мысленной дискуссии.
«Но что высказать-то? Что я влюбилась, как девчонка, и хотела бы от Джека такой же реакции? Он не тупой и понял это едва ли не раньше, чем я сама. Свой ответ он уже давно дал. Просто этот ответ я предпочитала не замечать. Еще бы, Мы, королева Елизавета, не способны принять отказ. Не в нашем это разумении. Нам надо получить желаемое во что бы то ни стало, причем целиком и сразу. Вот и обломайтесь, ваше величество». – Горькая усмешка исказила ее красивые губы. Слезы высохли, забитый нос начал понемногу дышать. Лиза высморкалась, открыла жалюзи и с безразличием уставилась в окно.
Блеклое небо висело неподвижным выцветшим куполом, который хотелось сорвать, разодрать на ошметки, как старую тряпку, чтобы не загораживало прозрачную высь. Над крышей соседнего дома кружили птицы – живые черные точки на сером безликом фоне. Лиза без интереса смотрела на их полет, покуда одна из птиц не отделилась от стаи и не двинулась в сторону наблюдателя.
«Заметила, что ли?» От нечего делать она принялась следить за вороной.
Какое-то время птица бесцельно меняла дислокацию: то отдыхала на крыше, то прохаживалась по скользким перилам балкона. А потом неожиданно подлетела к Лизиному окну и уселась на пластиковый отлив. Сложила крылья, покрутила черной головой и, разглядев за стеклом силуэт, вперила в него блестящий круглый глаз.
Немая сцена длилась несколько секунд, ворона взирала на человека, человек – на ворону. После чего птица, очевидно, что-то для себя решив, недовольно каркнула. Лиза рассмеялась – внезапно и истерически. Заметив движение в комнате, ворона отступила на два шажка и наклонила голову, будто раздумывая: улететь или остаться.
Хозяйка квартиры постучала по стеклу, прогоняя нежданную гостью. Та шевельнула угольными крыльями, но с места не тронулась.
– Never more? – спросила Лиза и дернула за ручку, открывая окно с твердым намерением выгнать пернатую тварь со своей территории. Такого активного противодействия ворона не ожидала. Она снова каркнула – на этот раз обиженно – и улетела.
Лиза вздохнула: решались бы все проблемы так же быстро и легко…
С момента убийства мужа прошел год. Лизавета думала, что, избавившись от неусыпного контроля супруга, она обретет желанную свободу, станет спокойнее и счастливее. Она воспользовалась правом круга, правом попросить у друзей любую помощь. Пришлось пойти на некоторые ухищрения, чтобы выглядеть в глазах товарищей не циничной стервой, посылающей мужа на смерть, а жертвой, долго терпевшей его издевательства. Пустить пыль в глаза получилось не идеально, и все-таки достаточно убедительно для того, чтоб привести приговор в исполнение. Даже Глеб, выступавший громче всех против убийства, в конечном итоге не дернулся, сделал все по плану. Чувство долга – чудесный рычаг для воздействия на человека. В свое время Лиза убедила Макса отдать почку для пересадки Глебову брату, благодаря чему впоследствии Глеб не посмел выйти из игры. Ведь долги нужно отдавать, не так ли?
Мужа расстреляли возле подъезда собственного дома, когда он садился в машину, чтобы ехать в аэропорт. Находившийся рядом водитель, заслонивший собой хозяина, тоже погиб. Глупый мальчишка. И не спас никого, и сам умер. Лиза недолго оплакивала бессмысленную смерть невинной жертвы. Каждый сам выбирает свою судьбу. Не полез бы на рожон, ходил бы сейчас живой и здоровый. Однако ж он предпочел здравомыслию сомнительный героизм. И получил в итоге по заслугам.
Да. С момента убийства мужа прошел год. От его неусыпного контроля она избавилась, но спокойнее и счастливее не стала. Первое время дневала и ночевала в офисе, вникая в дела и проблемы, о которых и не подозревала, – Андрей Гончаров прекрасно управлял собственным бизнесом. Но теперь ответственность легла на плечи вдовы, и она до последнего верила, что справится не хуже его.
Нескольких месяцев работы на износ хватило, чтобы осознать свою некомпетентность в финансовой сфере. Корпорация Андрея Гончарова трещала по швам и теряла позиции на рынке. Специально нанятые консультанты работали плохо, опытный руководитель сразу бы заподозрил нечистую игру, но Лиза была слишком вымотана. Прошло немало времени, прежде чем она набрала новый штат помощников. Дела шли на поправку, но крайне медленно и неуверенно. Нужно было хотя бы немного приблизиться к прошлогодним показателям, чтобы появился шанс продать бизнес за достойную сумму. Пока покупатели предлагали ей смешные деньги. Отдавать за бесценок шикарное наследство Лиза не собиралась, хотя и понимала, что с каждым днем риск остаться у разбитого корыта увеличивается.
Громко зазвонил мобильный. Она дотянулась до телефона и с отвращением посмотрела на дисплей: опять с работы! Как они все ее достали! Ни минуты покоя! Хотелось расслабиться в объятиях любимого мужчины, пригреться на его груди робкой куропаткой, позабыв о всех тревогах. Лиза отключила телефон и швырнула его в сторону. Проклятая жизнь. Все пошло наперекосяк, когда возникло это нелепое непрошенное чувство! Да к кому? К другу детства, брату фактически.
Любовь занимала все ее мысли, сводила с ума, заставляла ненавидеть весь мир. Лиза ощущала себя маленькой глупой девочкой, решившей попробовать на вкус красивые железные качели. Идея была забавна, а зимний день так морозен. Язык примерз, девочке холодно и больно, и что самое обидное – оторваться невозможно. Чем активнее пытаешься это сделать, тем хуже становится. Тот, кто изобрел безответную любовь, был утонченным циником, более глумливую пытку для человека сложно придумать.
Лизе снились странные сны. Она просыпалась среди ночи и долго глядела в темный потолок, силясь разгадать призрачные образы из сновидений. Иногда ей казалось, что она почти улавливала их символическое значение, но к этому моменту веки тяжелели и тревожная нервная дрема спутывала ее мысли. Бывали утра, когда Лизе не хотелось вставать с постели, и единственное, что заставляло ее подниматься, – необходимость заботиться о дочери.
После смерти отца Настеньку словно подменили. Она часто плакала без видимых причин, отказывалась от еды и не интересовалась новыми игрушками. Раньше Лиза легко справлялась с ее истериками, интуитивно понимая их причину, подбирая нужные слова утешения. Но сейчас рыдания дочери не поддавались логике, и мать была не в силах успокоить родное чадо. Это нервировало, выводило из равновесия. Все чаще Лиза замечала, что испытывает раздражение к дочери. Все чаще няня оставалась сверхурочно, даря Настеньке внимание, не полученное от матери. Лиза по-прежнему любила дочь и отдала бы за нее жизнь, если бы понадобилось. Но потребности ежеминутно находиться рядом уже не испытывала.
– Доброе утро, Лизавета Матвеевна, – няня замялась на пороге кухни, не решаясь войти. Похоже, хозяйка пребывала не в лучшем настроении, а значит, тревожить ее опасно – наорет, чего доброго. Но Настене нужно приготовить завтрак, тут уж ничего не поделаешь. Кто-то же должен кормить ребенка. Не у всех в головах ветер гуляет. Свою работодательницу Зинаида Степановна недолюбливала и, честно сказать, не уважала. Особа самодовольная и агрессивная. Давно бы уволилась, кабы не высокая оплата. Да и к девочке она прикипела, жалко бросить. Покойный хозяин, царство ему небесное, хоть и воспитывал дочь в строгости и к сантиментам относился с прохладцей, а всяко был лучшим родителем, чем его супружница. Этой будто наплевать на ребенка. Она при живом-то муже Настене позволяла любые капризы, а теперь и подавно. Да разве ж можно так дитя воспитывать? Свободу нужно ограничивать, энергию направлять в познавательное русло. Иначе какой человек вырастет? Ветер, а не человек.
