Владимир Колычев - Верная неверная
— Ну, ничего, нормально…
— Ты и впрямь еще девочка… Но это пройдет… Уже прошло…
Юля легла на кровать спиной к соседке. Скоро Мишку на кормление принесут, процедура эта не сложная, но все равно нужно подготовиться — полежать, отдохнуть. Чувствовала она себя неплохо, но слабость все еще давала о себе знать.
— Обиделась? — с усмешкой спросила Ирина Павловна.
— Да нет.
— Обиделась… Я тоже когда-то была такой дикой. Потом обтесалась.
— Я не дикая.
— Все мы в этом возрасте дикие. Как горные козочки. Скачем, скачем, пока не наскочим.
Ирина Павловна хотела еще что-то сказать, но дверь открылась, и в палату внесли детей.
* * *Лето, солнце, битва за урожай, пыль с полей. Клим пашет до седьмого пота, но упряжку за него тащит наемная сила. Все правильно сказала Ирина Павловна, Клим — типичный кулак. Он работает на результат, на прибыль, его хозяйство разрастается с каждым годом. И техники уже столько, что во двор не помещается. Он целый полевой стан с весны арендует, туда и мехдвор переместился, и рабочие там собираются. А во дворе дома тишина. Только слышно, как Буян побрехивает, глядя на село.
Может, слышит пес, как собаки там, на деревне, гавкают, и подпевает им. Но ему-то на село не выбраться, по улице не прогуляться, перед сучками не покрасоваться.
А Юля запросто могла уехать в Семирадье, и машина у нее для этого есть, и желание. С ума сойти можно целыми днями дома сидеть. И бабушка, которая, оставив работу, перебралась к ним, от скуки не спасает. А Клим приезжает поздно, усталый, да и не радует он Юлю. С ним неплохо, но без него, пожалуй, лучше. Вот если бы на курорт куда-нибудь съездить, в обновках пощеголять. Или просто в Москву, в театр… Хотя куда она с ним пойдет? Если бы с Димой… а Клима она стесняется.
Но Клим не может никуда ехать. Летом у него дел по горло, а зимой гулять неинтересно. Да и зимой он тоже занят. Зато Юля всегда свободна. Работы у нее много, но бабушка всегда ее может подменить. А Мария Никитична и вовсе обязана заниматься домом и двором, если что не так — спрос с нее. И Клим спросить мог, и сама Юля. Только вот не было у нее никого желания гонять прислугу. И бабушку она эксплуатировала по мере необходимости.
— Я в село, за продуктами. С Мишкой побудешь?
— Езжай, милая, езжай. Только недолго… И конфет мне привези.
Бабушка видела, как Юля мается на выселках, но и не поощряла ее желание исчезнуть из дома. Как будто боялась, что Юля исчезнет навсегда.
— Привезу.
Юля улыбнулась, усаживаясь в машину. Конфет в сельпо может и не быть. А если будут, то не те, которые любит бабушка. Нужные конфеты могут быть в Подреченске. Почему бы не смотаться туда? Права у нее есть: Клим все устроил.
Или все-таки не надо? А то слухи по деревне пойдут… Или все-таки надо?
На главной сельской площади она свернула на улицу, которая вела в Подреченск, хотя могла взять курс на город сразу от своего дома.
Проезжая мимо дома, в котором жил со своими родителями Дима, она увидела его красную «восьмерку». И Дима шел к машине со стороны дома. Увидев ее «Оку», он рванул к автомобилю. В зеркало заднего вида Юля увидела, как он садится за руль. Он собирался догнать ее…
От восторга у Юли захватило дух. Сейчас Дима догонит ее, перекроет путь, остановит, высадит. Он сильный, в нем целый океан обаяния, она просто не сможет противиться его напору. Она пойдет с ним, он уложит ее под куст на мягкую траву. И она раздвинет ноги… Да, раздвинет!.. Эта мысль ошеломила ее, бросила в краску.
Юле уже восемнадцать, у нее есть ребенок — она взрослая женщина. И секс для нее — далеко не пустой звук. А настоящий, взрывной секс мог предложить ей только Дима. Только с ним она могла узнать, как женщина может быть счастлива с мужчиной. Только с ним. Он уже в пути, его машина стремительно приближается.
Юля прибавила «газу». Она могла свернуть к реке, к тому самому месту, где не так давно стала женщиной. Все могло повториться, но уже по ее согласию… А она уступит Диме. Не сможет не уступить…
Но Юля свернула в другую сторону. И, еще прибавив «газу», помчалась к своему дому. Напрасно «Дима» пытался ее нагнать. Ее «Ока» скакала по ухабам, как блоха по зубцам расчески.
Дима преследовал ее до самого дома. Она остановилась у ворот, а он промчался мимо, не притормаживая.
Юля зашла во двор и обессиленно села на скамейку. Чувство было такое, как будто за ней гнались все черти мира. Но страха не было. Зато где-то в глубинах души чесалось сожаление о том, что черти эти ее не догнали. Но вместе с тем она чувствовала радость и гордость за себя. Да, ей захотелось согрешить с Димой, но все-таки она ушла, сбежала от искушения…
Глава 11
Автозаправка, кафе и магазин — отличное сочетание. Но мало только одной идеи свести все это в комплекс, нужны еще и деньги. Ирина и нашла средства, и освоила их по уму — все работает, крутится. А Дима крутится в этом колесе — как белка. За орешки с барского стола. Орешки, правда, не слабые. Лето, туристический сезон, народ едет из Москвы на море. Заправил машину, перекусил, купил себе чего-нибудь в дорогу и дальше поехал. А деньги остались в кассе, и за день их набегает порядком.
— Гостиницу ставить надо, — сказал Дима, обращаясь к Ирине.
Она приехала с проверкой, заняла столик в кафе, Дима лично обслужил. Он хоть и называется директором, но без дела не сидит. И за кассой иногда приходится сидеть, и даже клиентов обслуживать.
— Да, я уже думала, — помешивая ложечкой кофе, сказала она.
— Я мог бы заняться.
— Осенью поговорим.
— Осень уже послезавтра.
— Да, послезавтра… — хмыкнула Ирина. — Что за жизнь? Время ползет как черепаха, а пролетает как птица. Инне уже пять месяцев скоро…
— Как дочка?
Ирина метнула в Диму острый взгляд. Они оба знали, от кого ребенок, но Ирина запретила ему думать о дочери. Отец Инны — Игорь Платонович, и точка. А Дима всего лишь бык-осеменитель. И то Бирюкову об этом лучше не знать. Догадываться он может, а знать — нет.
— Да я так спросил…
Дима, в общем-то, и не напрашивался на отцовство. И сама Ирина его не вдохновляла. Ей беременность на пользу не пошла. Располнела она после родов, подурнела, даже постарела. До сих пор в норму прийти не может, хотя и пытается. Вот кофе без сахара пьет.
— Хорошо все… Ух ты, какая козочка!
Дима и сам оторопел, увидев Юлю. Она выходила из своей «Оки», направляясь в кафе. Распущенные волосы развеваются на ветру, длинный подол сарафана трепещет, как флаг над башней. Как победный флаг. И сама она как победительница. Как будто конкурс зрительских симпатий выиграла.
Вот уж кому роды пошли только на пользу. Ее фигура окончательно утратила детскую угловатость, но при этом осталась такой же стройной, изящной. Не зря Ирина назвала ее козочкой…
— Какой была, такой и осталась, — сказала она.
И когда Юля зашла в кафе, с улыбкой поманила ее к себе. И Юля улыбнулась ей. И смутилась, заметив Диму.
Дима вскочил, поздоровался, выдвинул стул. Юля села, а он отправился готовить кофе. Подал свежих рогаликов — и ей, и Ирине.
Но Ирина отказалась.
— Ну нет! — поднимаясь из-за стола, сказала она. — Мне мучное нельзя. Это Юле можно… С такой фигурой все можно… Ну, все, поеду я, не провожай.
Она вышла из кафе, а Дима остался наедине с Юлей.
— Уф-ф! — выдохнул он, взлохматив чуб.
Через витринное окно он видел, как Ирина садится в свой «БМВ». И Юля старалась смотреть на нее, чтобы не видеть Диму.
— Ты Ирину откуда знаешь? — спросил Дима.
Он даже придумал ответ. Юля должна была разыскивать его и на пути к нему столкнуться с Ириной, как со своей соперницей. Но Юля развеяла его надежды.
— Вместе рожали.
— Да?
— А что здесь такого?
— Да нет, ничего… А сейчас куда едешь?
— В Подреченск…
— Я говорил тебе об этой заправке, помнишь?
— Об этой?
— Только не говори, что ты здесь случайно.
— А ты хочешь, чтобы я приехала к тебе? — Юля прямо посмотрела ему в глаза — с насмешкой и вызовом.
Но если она и хотела его смутить, то зря старалась.
— Хочу. Я хочу, чтобы ты ездила ко мне.
— Сюда?
— Сюда.
— Что ты еще хочешь?
— Тебя хочу!
И он хотел ее смутить, и у него это получилось.
— Грубо.
— Но я хочу! — Он смотрел на Юлю, как на женщину, которую хотел совратить забавы ради.
Кот ловит мышку царапками, но никак не соплями. Не о любви с этой девочкой нужно говорить, а о природе, на фоне которой она должна ему отдаться — и душой, и телом. А душу он потом оставит себе.
— Прямо сейчас?
Ее голос дрожал от возмущения, но щечки пошли красными пятнами, а в глазах вспыхнули шальные огоньки.
— Прямо сейчас!
— Вообще-то у меня муж есть.
