Го Осака - Косые тени далекой земли
Прошло уже почти полгода с тех пор, как Риэ за свой счет приехала в Мадрид учиться. До того она преподавала испанский в одном из токийских университетов, но случилось так, что ей пришлось подать прошение о временном увольнении, и после перерыва в несколько лет она снова оказалась в Испании. Во-первых, она хотела заново заняться языком, во-вторых – продвинуть свои исследования по современной испанской литературе и истории гражданской войны.
– Слушай, а у тебя есть молодой человек? – спросил на ходу Ибаррагирре.
Риэ на мгновение замешкалась от неожиданности, но тут же ответила:
– Есть.
– Испанец?
– Японец.
– В Мадриде?
– Нет, в Токио.
Ибаррагирре рассмеялся.
– Бистатик урун, биоцетик урун.
Эту баскскую поговорку Риэ уже выучила, она значила что-то вроде: «Тень ушедшего скоро блекнет».
Риэ промолчала, и Ибаррагирре продолжил:
– Если твоего мужчины нет рядом с тобой, прямо в эту минуту, значит, его вообще нет. Тебе не кажется, что по сравнению с ним у меня положение гораздо более выгодное?
Риэ даже растерялась – его навязчивость переходила всякие границы. Был ли у нее мужчина или нет, но об Ибаррагирре она никогда не думала и никогда не подумает как о возможном партнере.
– Не знаю, как у басков, но японские женщины всегда остаются верны своему мужчине, – заявила она, стараясь, чтобы лицо не выдало ее.
Ибаррагирре снова оглянулся назад, высматривая что-то в темноте. Затем, схватив Риэ за руку, произнес:
– По баскскому обычаю, если мужчина проводил женщину до дома, она обязана пригласить его к себе на бокал вина.
– Да неужели? Если бы у вас действительно был такой обычай, баски вряд ли стали бы тратить силы на такие утомительные соревнования, как ваша рубка бревен, – отрезала Риэ, высвобождая руку.
Наконец они вышли на площадь Каналехас. Ибаррагирре все еще шел за ней, пытаясь взять ее за руку. Девушке это не нравилось, и она сказала:
– Мой дом уже совсем рядом, там, за углом. Агур.[6]
Не сдаваясь, Ибаррагирре последовал за ней. Риэ прибавила шагу и свернула на улицу Принсипе.
Писо, которое она снимала, находилось метрах в тридцати от перекрестка, над магазином мехов. Число машин в Мадриде за последние несколько лет стремительно возросло, и одна сторона улицы, как и повсюду в городе, была сплошь заставлена машинами.
– Ну постой же, Риэ. Ну не можешь же ты и вправду меня вот так оставить.
– Агур. – Риэ снова резко бросила то же слово прощания и быстрым шагом пошла по мощенной камнем улице. Она проклинала в душе Ибаррагирре с его наглыми приставаниями и саму себя – за то, что до сих пор встречалась с таким человеком.
За спиной послышался звук его шагов, и руки мужчины, легшие на ее плечи, потянули девушку назад.
Риэ испуганно повернулась:
– Чего вы от меня хотите? Перестаньте немедленно!
– Ну что с тобой, Риэ? Не пора ли тебе уже вести себя как взрослая женщина, а? – проговорил Ибаррагирре и, еще крепче сжав ее плечи, резким движением втолкнул девушку в нишу рядом с дверью клиники зубного врача, возле которой они остановились.
– Прекратите! Я закричу!
Риэ была вне себя от ярости. Слушая его лекции, полные легкого, непринужденного юмора, она и подумать не могла, что этот человек способен вести себя так вульгарно.
– Кричи сколько хочешь. В ссору влюбленных никто вмешиваться не станет.
Тяжело дыша, Ибаррагирре прижал девушку к стене и, не церемонясь, приник к ней лицом.
Запах спиртного с силой ударил ей в нос. Ростом Ибаррагирре был невысок, однако сбит крепко, и вырваться из его хватки девушке, сколько бы она ни старалась, было не под силу.
Она чувствовала на щеке его тяжелое дыхание, прикосновение влажных губ и изо всех сил старалась отвернуть голову.
– Перестаньте же! – Выставив локти, она попыталась отстраниться.
– Ну чего ты, Риэ! Ты же знаешь, я люблю тебя. Ну что это ты вдруг так противишься, совсем на тебя непохоже.
Ибаррагирре крепко обхватил ее руками и приник пухлыми губами к мочке уха.
Риэ вывернулась так, что голова ее оказалась у него под подбородком, и попыталась отстраниться. Его хватка стала еще жестче.
Не помня себя, Риэ принялась топтать его ноги. Однако туфли на ней были без каблуков, и никакого эффекта это не произвело. Ибаррагирре упорно искал ее губы, а она отворачивалась от него то в одну сторону, то в другую.
В очередной раз увернувшись от поцелуя, Риэ что было сил ударила коленом ему в пах.
Ибаррагирре застонал, и девушка почувствовала, что его тело напряглось. Толстые пальцы впились ей в плечо. Риэ сжала зубы от боли.
Мужчина покачнулся, придавив ее всем своим весом. Риэ не могла пошевелиться, прижатая тяжелым телом Ибаррагирре к стене.
Внезапно она почувствовала, что хватка на плече ослабла. Удивляясь тому неожиданному эффекту, который произвел ее удар коленом, Риэ с силой оттолкнула мужчину. Не сопротивляясь, он отшатнулся назад.
Устремленный на нее взгляд выражал изумление. В свете уличных фонарей его глаза блестели, как у мертвой рыбы.
Ибаррагирре медленно опустился и встал коленями на мостовую. Рукой он водил по своему бедру, словно что-то искал.
Мгновение – и Ибаррагирре повалился вперед. Его голова ударилась о мостовую, издав звук, будто упал арбуз.
Риэ словно приросла спиной к стене. Она не могла понять, что произошло.
Что-то черное торчало из его спины.
Присмотревшись, она поняла, что это ручка ножа. Ибаррагирре упал вовсе не из-за ее удара коленом.
Она невольно огляделась. Никого. Казалось, сама тьма нанесла этот удар. Девушка вздрогнула.
– Хулиан? – робко позвала она.
Его рука шевельнулась, медленно поползла по мостовой. Пальцы согнулись крючком, ногти уперлись в камень.
Хриплым, еле слышным голосом он проговорил:
– Га… гал.
И тело его замерло.
Сглотнув, Риэ позвала еще раз:
– Хулиан!
Вдруг между машинами, припаркованными на другой стороне, ей почудилось какое-то движение. Она увидела чей-то силуэт; черная шляпа и длиннополый плащ. Там кто-то был.
Разглядеть человека, скрывающегося в темноте, Риэ не удалось, но в ее памяти всплыл черный плащ, который она заметила у выхода из кабака. Она сразу вспомнила, как нервничал и постоянно оглядывался Ибаррагирре.
Незнакомец вдруг выдвинулся из тени между машинами, и на свету его фигура стала видна более четко.
Перед Риэ предстал худощавый мужчина, его плечи как-то странно выпирали вперед. Лицо от света фонарей закрывали поля шляпы, и его не было видно.
Риэ невольно отпрянула.
Инстинктивно почувствовав опасность, она повернулась и в следующую секунду уже бежала что было сил по мостовой. Она чуть не поскользнулась. Открыла рот, чтобы крикнуть, но голоса не было.
Страх заставил ее обернуться. Мужчина в черном плаще вытащил нож из спины Ибаррагирре и ринулся за ней.
Еще раз девушка попыталась закричать, но из горла вырвался лишь еле слышный хрип. Темная улица была совершенно безлюдна. Не останавливаясь, она пробежала мимо дома, где находилось ее писо, и помчалась прямо туда, где улица оканчивалась площадью Санта-Ана. Почти перед самой площадью, слева, был поворот на улицу Мануэль-Фернандес-и-Гонсалес, где находилась закусочная, открытая всю ночь.
Только бы добраться туда – там она сможет попросить о помощи. Задыхаясь, девушка бежала изо всех сил.
Топот шагов преследователя слышался все ближе и ближе. Риэ была на грани паники.
Свернув наконец на улицу, к которой она направлялась, Риэ столкнулась с кем-то и, упав, сильно ударилась о каменную мостовую.
1
У Рэйнандзака движение вдруг застопорилось.
Рюмон Дзиро отпустил такси перед гостиницей «Оокура» и дальше пошел пешком.
На дороге, куда выходили ворота испанского посольства, выстроилась очередь машин с дипломатическими номерами. Когда прием устраивает сам посол, служащие министерства иностранных дел и иностранный дипломатический корпус собираются en masse.
Рюмон прошел в ворота и направился по посыпанной гравием аллее к главному входу. Только черепица на крыше посольства была в испанском стиле, само здание было выстроено по американскому образцу.
Обойдя клумбы, он поднялся по лестнице к парадному входу.
Отдав сумку служанке, скорее всего филиппинке, вошел в вестибюль. Испанский посол с супругой стояли на верху лестницы, улыбаясь и по очереди пожимая руки поднимавшимся гостям. Оба были высокого роста и выглядели моложаво.
Подошла его очередь, Рюмон поблагодарил за приглашение по-испански, посол удивленно взглянул на него и улыбнулся.
Двенадцатого октября тысяча четыреста девяносто второго года Колумб открыл Новый Свет, и в Испании этот день стал национальным праздником.
Рюмон работал в отделе новостей информационного агентства Това Цусин и несколько лет назад, когда было принято решение провести Олимпийские игры в Барселоне, побывал в посольстве, чтобы собрать материал для агентства. С тех пор каждый год двенадцатого октября его приглашали на этот праздничный прием.
