Берталан Маг - В тупике
К протоколу был подшит отчетливый отпечаток трех пальцев. Снят ловко, аккуратно, хранился в целлофановом пакетике.
— Твоя работа? — спросил я, покосившись на майора.
— Моя. Я обнаружил его на крышке небольшой шкатулки красного дерева, найденной на месте происшествия. По всей видимости, в этой шкатулке убитая хранила деньги, драгоценности. Кроме этого отпечатка, который удалось зафиксировать, я нашел еще один, с явными признаками крови, но он был сдвинут и смазан, не пригодился.
— Как эта Кочишне была убита?
— Пролом черепа. Убийца ударил ее тяжелым бронзовым подсвечником.
— Врач осматривал убитую?
— По моим данным, нет. К моменту нашего прихода труп уже увезли в морг.
— В момент обнаружения трупа, точнее, вашего прихода, в доме, кроме убитой, не нашли никого?
— Нашли. Кухарка Ференцне Шулек лежала в своей комнате на кровати. Она была связана по рукам и ногам, с кляпом во рту.
— Хорошо, так и быть, — сказал я. — Так и быть, я посмотрю на месте, что можно выжать из этого твоего «дельца». Папку с протоколом запиши на меня.
Дома, прежде чем собирать чемодан, я еще раз внимательно перечитал протокол. На первый взгляд дело было для тех времен самым обычным. По всей вероятности, у этой «американской» венгерской вдовы водились денежки, и немалые. Во всяком случае, именно так должны были думать окружающие. Ее знали многие лично, а значит, и могли прикинуть величину ее состояния. Более того, как хозяйка частного пансиона Кочишне должна была сталкиваться и общаться со множеством самых разнообразных людей. В пансионе, кроме того, она держала наемную прислугу, садовника, кухарку. Вероятнее всего, здесь был просто корыстный мотив: какой-то злоумышленник решил завладеть состоянием хозяйки пансиона любой ценой.
До отъезда я успел просмотреть в архиве газеты того времени. Иногда в полицейской хронике и уголовных репортажах попадаются весьма любопытные для следствия сведения и детали, ускользнувшие от взора следователя.
Кое-что интересное я обнаружил. Оно состояло именно в отсутствии деталей. Иными словами, ни в одной газете я не нашел ни строчки об убийстве владелицы пансиона.
Как известно, газеты того времени были падки на различного рода сенсации, в особенности на уголовную хронику и описания убийств, репортажи с места совершения и тому подобную «журналистику». Щекотание нервов обывателя повышало тираж газеты, цель состояла в этом. Именно поэтому мне показалось странным, что убийство одинокой богатой вдовы в курортном городке близ Балатона вообще не попало на страницы буржуазных газет. О нем даже не упоминалось.
Я выписал себе в записную книжку несколько имен, сдал серую папку с делом Кочишне в канцелярию и поехал в санаторий. Надо все-таки отдыхать…
Мне не повезло — Балатон встретил меня проливным дождем. По озеру, подгоняемые ветром, гуляли мутные пенистые волны. Я даже обрадовался, что мне, слава богу, есть чем заняться. На второй же день, уточнив адрес, я отправился в бывший пансион «американской вдовы» Юлишки Кочишне.
Прежде всего надо было заглянуть в местный Совет и потолковать с секретарем партийной организации поселка. Об отделении милиции я уже не говорю, это само собой разумеется. Вот что мне удалось узнать: Кочишне была, оказывается, популярным человеком, ее знали и любили все жители поселка. Но самым неожиданным было то, что на месте ее погребения возвышался почетный памятник. Вскоре после освобождения ее могилу посетила группа советских офицеров. Они-то и позаботились о памятнике, а затем возложили траурный венок. Приезжали и потом, позже.
Из бесед с представителями местных властей передо мной вырисовывался постепенно образ поистине незаурядный.
— Что говорить, замечательная была женщина, — рассказывал мне председатель поселкового Совета. — Она была одной из тех немногих, кого не устрашил и не сломил режим Хорти и кто смело боролся против фашистских прихвостней. В окрестностях Балатона в последние годы войны действовала подпольная группа Сопротивления, которой руководил учитель начальной школы в одной маленькой деревушке. Впоследствии мы узнали, что он был офицером стратегической военной разведки Советской Армии. Под его командованием члены антифашистской подпольной группы совершили немало славных дел и нанесли серьезный урон фашистам. Вдова Кочишне выполняла весьма важную роль — она была радисткой, поддерживавшей связь с Центром. И пала жертвой в борьбе не она одна. Ее трагическую судьбу разделили и другие жители поселка. Ее садовника, дядюшку Петера Руми, нашли однажды утром на железнодорожных путях с простреленной головой. Немецкая пуля в затылок настигла и Яноша Баги. Он был сыном бывшего бойца венгерской Красной армии революции 1919 года и по этой причине находился под постоянным наблюдением жандармов. Жители поселка догадывались, что оба они были убиты, хотя фашисты пытались законспирировать свои подлые дела и упрятать концы в воду. Конечно, истинные причины этой кровавой расправы стали известны только после того, как наш поселок был освобожден советскими войсками. Немцы, видимо, нащупали группу и охотились за ней уже с лета 1944 года. В конце концов им удалось раскрыть и уничтожить нескольких подпольщиков. Очень возможно, что и Юлию Кочишне убили гестаповцы или фашистская контрразведка.
Вернувшись из отпуска — на мою долю выпало все же несколько погожих деньков, — я доложил руководству о предварительно собранных данных по делу «американской вдовы». Начальник управления задумался. Стоит ли дальше им заниматься? Ведь путь отступления гитлеровцев из Венгрии был усеян трупами их жертв, виновных и безвинных, и нет им числа.
Окончательное решение, однако, было принято в тот же день — стоит. Убийца вдовы не найден, и его надо найти, рано или поздно, но найти. Одних сожалений и скорби о погибших героях недостаточно. Память о них требует возмездия, убийцы должны предстать перед судом. Последовало распоряжение: возобновить дело, назначить расследование, объявить республиканский розыск. Возглавить следствие поручалось мне.
На первых порах я привлек к непосредственной работе только двух сотрудников: капитана Козму и старшего лейтенанта Бордаша. Но вместе с тем собрал весь отдел и для ориентировки познакомил всех с содержанием дела и полученными мной предварительными сведениями, а также кратко изложил свои соображения и дальнейший план действий.
На следующий день рано утром старший лейтенант Бордаш выехал в область Бекеш с задачей собрать всю возможную информацию о семействе Кочишне, в девичестве Юлишки Томпа. Спустя час мы с капитаном Козмой отправились на Балатон. Отныне наша резиденция перемещалась на место события.
Начали мы с повторного визита к местным властям. Точнее, к тем из них, кто наиболее подробно был посвящен в историю жизни и смерти «американской вдовы», а также знал о деятельности подпольной группы Сопротивления. Первое, что мы услышали, были воспоминания об открытом судебном процессе над местными нилашистами и другими пособниками гитлеровцев. Как известно, в каждом более или менее значительном населенном пункте Венгрии вскоре после освобождения после тщательного предварительного расследования перед народными трибуналами предстали враги народа самых различных мастей, подвизавшиеся в данной местности. На судебном заседании, таким образом, был пролит свет и на деятельность подпольной группы Сопротивления.
— Процесс денацификации не обходился без драматических эпизодов, — рассказал секретарь поселковой парторганизации Дюла Харасти. — Так, например, народный трибунал привлек к ответственности как военного преступника железнодорожного мастера Шандора Барту на том основании, что он был активным членом нилашистской партии и не снимая носил нарукавную повязку со скрещенными стрелами. Однако Барта заявил судьям, что он делал это с целью маскировки, стал нилашистом по специальному заданию высших органов антифашистского Сопротивления, а фактически являлся членом боевой антифашистской группы, действовавшей в районе Балатона. Разумеется, народный трибунал не поверил этому его заявлению. И вот тут, ко всеобщему изумлению, со скамьи свидетелей поднялся советский майор — в нем тотчас узнали тогдашнего деревенского учителя — и на чистейшем венгерском языке подтвердил все до одного факты, рассказанные Бартой. Кстати, Шандор Барта по сей день жив и здоров, проживает в соседнем селе.
По данным, выяснившимся на заседании трибунала, — продолжал Харасти, — «американская вдова» Кочишне выполняла в этой группе роль связного и, кроме того, радистки на связи с Центром. Это подтвердили несколько свидетелей. У Кочишне была тайная радиостанция, с помощью которой, она передавала добытые разведданные и получала директивы из центра, которые отправляла дальше. О том, что Юлия Кочишне была активным борцом движения Сопротивления, мы узнали также из вышестоящих инстанций. На ее могиле поставили памятник с почетной мемориальной доской. Впрочем, вы его уже видели.
