Карина Тихонова - Дневник его любовницы, или Дети лета
Сашкины романы я издателю показывать не собираюсь. Они слишком слабые, чтобы издатель, старый матерый волк, этого не углядел. А издавать слабые романы из любви ко мне он не станет. Точно знаю.
— Тебе звонила какая-то дама, — сказала Оля, и я чуть не подавился. Черт! Что значит нечистая совесть!
Сашка мне домой звонить не будет. У нее, конечно, множество недостатков, но я их отношу к категории приятных. Подкидывать свинью любовнику не в ее духе.
— Какая дама? — спросил я осторожно.
— Не знаю, — ответила Оля равнодушно. — Не представилась. Сказала, что у нее для тебя есть сюрприз, и она хотела бы поговорить с тобой лично.
— Сюрприз, — повторил я вполголоса.
Откусил кусок бутерброда с колбасой и принялся мрачно перемалывать его зубами. Не люблю я сюрпризы. Особенно тогда, когда мне их обещает дама. Черт знает почему. Интуитивно, что ли…
Итак, от кого я могу ждать сюрпризов? Особенно неприятных?
С женщинами у меня отношения складывались по-разному. Есть женщины, которые считают меня порядочным человеком, есть женщины, считающие иначе. В основном те, с которыми у меня раньше были амурные отношения. Расставались мы по-разному. Для женщин этот процесс всегда неприятен, поэтому бывший любовник для них персонаж отрицательный. Но вряд ли кто-то из моих бывших пассий так долго ждал, чтобы отомстить.
Последние два года у меня на личном фронте наметилось некоторое перемирие. Кроме Сашки никаких грехов на совести не имею. А Сашке мне мстить пока не за что. Да, я не показываю издателю ее романы. Но я же не отказал ей окончательно! Пускай работает! Надежда на успех очень стимулирует человеческое существование!
Кроме того, чтобы Сашка не обременялась житейскими мелочами, я посоветовал ей бросить работу. В конце концов, я человек вполне обеспеченный, чтобы создать близкой женщине комфортные условия для творчества. Обязанной Сашка себя не считает, и вовсе не потому, что она со мной спит. Просто она давно и добровольно взвалила на себя обязанности секретаря: составляет мой ежедневный график, четко помнит, когда я должен сдать новый роман, с кем и во сколько я должен встретиться, отвечает на письма поклонников и поклонниц, а также поддерживает с ними связь через сайт в Интернете. Так что, та тысяча долларов, которую я ежемесячно кладу на ее счет, вполне может называться зарплатой.
Нет. Сашка мне «сюрпризов» подкладывать не станет. Кто станет? Я откусил еще один кусок от бутерброда. Никто в голову не приходит.
И потом, с чего я решил, что сюрприз обязательно должен быть неприятным? Вполне возможно, что звонившая дама хочет осчастливить меня известием о том, что мой последний роман представлен в номинации «Лучшая книга года»!
Таких премий у меня целых три. Есть даже одна иностранная. Отчего-то мои книги расходятся во Франции хорошими тиражами, и год назад меня премировали как лучшего иностранного автора, издающегося в переводе. Так что все может быть. Не нужно впадать в панику.
— Как дела на работе? — спросил я жену.
— Все нормально. Разбираем запасник.
— А у вас есть запасник? — бестактно удивился я.
Зря. Эта тема, в отличие от моего неночевания дома, вызвала у Оли яростный взрыв негодования.
Оля работает в городском музее изобразительных искусств. Честно говоря, я по простоте душевной считаю его коллекцию не слишком впечатляющей. Да, конечно, я хожу на разные официальные мероприятия, которые проводятся в музее. Кроме того, я иногда посещаю музей просто так, для души. И среди картин, выставленных в зале, нашел только несколько, достойных называться произведением искусства.
Мне ужасно понравился небольшой этюд Серова, явно выполненный художником для души, не для продажи. Пустынный берег моря и одинокая фигурка девушки, сидящей на берегу.
Ничего лишнего. Незаконченная схема, до которой у художника позднее не дошли руки. Но отчего-то этюд трогает мою душу. Может оттого, что в нем колдовским образом удержалось обаяние настоящей жизни: запах моря, его негромкий мерный шум, безграничность горизонта, блики солнечного ветра на тяжелой волне…
Может оттого, что размытая, нечеткая фигурка девушки кажется таинственной и дает простор для моего воображения, и так развитого слишком сильно. А может оттого, что я просто люблю море.
Наш город был основан еще при Петре. Главным объектом в нем стал, естественно, порт. Ради него и выстроили на берегу несколько длинных бараков, в которых жил «обслуживающий персонал», как сказали бы сейчас.
Порт свое дело сделал. В Город потянулись караваны судов, желающих торговать с богатой Русью. Корабли приходили в порт со всех концов света, привозили удивительные заморские изделия, радующие глаз, взамен забирали пушнину, металл, пеньку, в общем, сырье, которое позже возвращалось обратно в обработанном виде и стоило в три раза дороже. Жаль, что с тех далеких времен ничего в Российском государстве не переменилось. Ну, да не об этом сейчас речь. Главное то, что портовые бараки перестали вмещать всех, кто работал и жил на море, и потребовались новые капитальные постройки.
Постройки не замедлили явиться. Город вырос необыкновенно быстро и стал одной из главных портовых столиц России. Будущие жители прибывали со всех концов государства Российского и даже из-за границы. Сюда охотно бежали крепостные, ибо по указу матушки Екатерины, беглые, работающие в порту, не подлежали возвращению хозяину и считались свободными людьми. Так что в этом отношении моряки были уравнены с казачеством. Еще в город толпами прибывали разные умельцы. Город рос и развивался так стремительно, что кроме рабочих рук, требовались умные головы, способные рассчитать постройку новых домов в несколько этажей, распланировать улицы, проложить сточные канавы, а позднее канализационные трубы, водосток, придумать и создать красивые фонтаны…
В общем, Город жадно поглощал всех, кто умел и хотел работать, несмотря на национальность прибывших и их религиозные взгляды. Так, тихо и благополучно, он просуществовал вплоть до революции.
В советские времена Город не утратил своего высокого материального статуса. Более того, он его упрочил. Теплое южное море и необыкновенная щедрая обильная земля привлекли сюда множество туристов. Город попал в план курортной инфраструктуры Советского Союза, одна за другой были построены на берегу туристические базы отдыха и симпатичные небольшие санатории. В общем, в неправильные социалистические времена Город жил так сытно и комфортно, как никогда до и никогда после.
Зарплата жителей не особенно интересовала. Почти у каждого горожанина имелся неплохой дачный участок, на котором в изобилии произрастали разные фрукты-овощи. Они и обеспечивали неслабый дополнительный доход в курортный сезон, который в Городе длился почти пять месяцев.
После развала Союза Город, как большинство других российских городов, оказался брошенным на произвол судьбы. У порта сменилось несколько хозяев, двое из них последовательно объявляли предприятие банкротом.
В общем, не буду обременять вас пересказом грустных реалий нашего раннего демократизма. Вы о них знаете ничуть не хуже, а может, и лучше меня. Скажу только одно: слава богу, выкарабкались.
Не до конца, конечно; вернуться к уровню жизни тысяча девятьсот восьмидесятого года нам пока не удается, но появилась надежда в ближайшие десять лет этого уровня достичь. Порт живет и работает, а вместе с ним живет и работает Город. Да, тяжело. Да, с перебоями. Но альтернативы у людей нет. Либо жизнь, либо смерть. Вот так все просто. Поэтому приходится как-то выживать. О себе не говорю. Я отношусь к привилегированному слою общества. В материальном смысле.
Я допивал чай, слушая, как негромко бушует Оля. Допил, поставил чашку на блюдце и примирительно сказал:
— Прости. Был не прав.
Оля споткнулась на середине длинного упрека. Я ощутил некоторую неловкость. Взял и обломал человеку кайф. В конце концов, Ольга так редко позволяет себе оторваться, что можно было перетерпеть небольшую женскую слабость.
Забыл сказать, что моя дражайшая супруга работает в музее экспертом-искусствоведом. Оля окончила питерский институт культуры. Я в это же время учился в питерском университете на факультете журналистики. Встретились и познакомились мы совершенно случайно. Как-то вечером я возвращался в общагу и увидел на углу людного перекрестка девушку, стоящую на одной ноге. Нет, вы неправильно меня поняли. Оля не одноногая. Просто у правой туфельки сломался каблук, и Оля, поджав одну ногу и балансируя на второй, пыталась его, что называется, «присобачить». Она производила столь трогательное впечатление со стороны, что я не смог пройти мимо. Подошел к ней, предложил помощь… Вот так, слово за слово, мы познакомились. Когда же в разговоре выяснилось, что мы из одного Города, и имеем массу общих знакомых… В общем, вы и сами все понимаете. Мы были просто обречены на близкие дружеские отношения. Через год, после окончания вуза, мы поженились.
