Джон Хьюминик - Двойной агент
Я решил подняться в мою комнату, где отдыхали несколько американских пилотов, и направился к лифту. Хорошо вооруженный повстанец встал на моем пути и сказал, что я не смогу воспользоваться лифтом. Я не видел смысла в дискуссиях с ним, поэтому двинулся через холл к редко используемой узкой лестнице за офисом менеджера, однако там я тоже наткнулся на повстанца. Он также сказал мне , что я не могу подняться наверх.
Я подумал, что раз у меня есть ключ от комнаты, то я могу попытаться ввести его в заблуждение. Я стал кричать на него, размахивая своим ключом, и, наконец, он уступил сказав, что я могу подняться на лифте, но должен буду вернуться обратно вниз.
Когда я открыл дверь моей комнаты, то через открытое окно увидел, что перед отелем запарковано несколько рядов автомобилей. Они принадлежали американцам, укрывшимся в отеле. Пройдя на балкон мимо моих знакомых американских пилотов, поглощенных карточной игрой, я услыхал какой-то громкий разговор около цветочной клумбы рядом с главным входом, прямо под моим окном.
Со второго этажа я хорошо слышал разговор по-испански между несколькими вооруженными повстанцами и какой-то женщиной. Повернув голову в комнату, я спросил одного из пилотов: - Пит, о чем это они ?
Пит отложил карты, подошел к окну и с минуту вслушивался. - Женщина просит спасти жизнь какому-то мужчины по имени Боннелия, которого она, как утверждает, любит. Боннелия - это вон тот тип на дороге внизу, которого ведут четверо повстанцев. Они говорят, что он - кубинский летчик, из-за которого погибло много их соотечественников.
Повстанцы, судя по всему, совершенно игнорировали обращения женщины. Они продолжали неспешно шагать за пленником и его охранниками. Наконец я увидел, как один охранник поднял руку и погрозил женщине, которая повернулась и, горько плача, пошла обратно в отель. Повстанцы посадили своего пленника в грузовик и тот тронулся в направлении города.
Я повернулся к Питу Алонцо и двум другим пилотам и сказал: - Ребята, мне не хотелось бы прерывать вашу игру, но сейчас мне кажется, что нам следует наметить кое-какие запасные варианты на случай, если этот мятеж начнет приобретать какие-то непредвиденные формы.
- Я согласен с тобой, - ответил Пит. - Я знаю этих латиносов, у них это может принять скверный оборот.
Пит был высокий, красивый, загорелый пилот испанского происхождения, прекрасно осведомленный о тонкостях доминиканской политической жизни. Он родился в Калифорнии и бегло говорил по-испански.
Я наметил план действий для всех четырех на случай чрезвычайных обстоятельств и теперь принялся излагать его. - Считаю, что все мы должны находиться в поле зрения друг у друга и следить за развитием ситуации внизу в холле отеля. Если какой-либо повстанец убьет или ранит кого-либо из американцев, - медленно излагал я, - нам следует броситься на ближайшего вооруженного доминиканца и разоружить его. У нас уже есть кое-какое оружие, которое мы вполне можем пустить в ход, если в этом возникнет необходимость. Но, если мы сделаем это, нам придется разоружить или пристрелить любого другого или других вооруженных повстанцев, оказавшихся поблизости. Захваченное оружие мы сможем раздать известным нам людям, которые не побоятся вступить в бой.
- Если такое произойдет, нам нужно будет действовать быстро, - добавил Пит. - Есть шансы захватить их врасплох, так как создается впечатление, что представление о военной подготовке они получили из приключенческой литературы.
Другой американский пилот Джон Макбрайд добавил: - Мы все проходили военную службу и должны при, необходимости, уметь воспользоваться приобретенными навыками.
Мы говорили около получаса, обсуждая подробности вооруженного противодействия, которое нам, возможно, придется организовать в отеле. Единственно, о чем мы так и не договорились, были наши дальнейшие действия после возможного захвата отеля.
Как раз в этот момент послышался шум в коридоре, а затем раздался стук в дверь комнаты. Я вытащил свой пистолет сорок пятого калибра и проскользнул в ванную комнату, а один из пилотов отозвался на стук. Пит сидел в кресле и его рука в кармане сжимала крупнокалиберный револьвер небольшого размера.
Дверь приоткрылась и чей-то голос произнес: - Всем спуститься вниз. Я вышел на балкон, чтобы посмотреть, не произошло ли чего-либо нового, но внизу стояли только десять или двенадцать повстанцев, которых поставили с самого утра.
Послышались приглушенные звуки выстрелов, как будто стреляли откуда-то из внутренних помещений отеля. Мы все стояли молча, но больше ничего не слышали. Потом мы решили спуститься вниз, чтобы посмотреть, что там происходит. До сих пор не было никаких официальных сообщений о начале эвакуации, но может быть сейчас что-нибудь объявят.
Мы решили, что будет лучше, если мы не все поедем вниз в одном лифте, хотя бы на тот случай, если там окажется какая-либо непредвиденная ситуация. Как только лифт остановился и его дверь раскрылась, я оказался лицом к лицу с бородатым доминиканцем с тяжелым взглядом, длинной черной сигарой во рту и пистолетом сорок пятого калибра на поясе. За ним стояли ещё как минимум четыре вооруженных повстанца. Не вынимая сигару изо рта, он резко произнес: - Паспорта и другие документы.
Я подождал, пока проверят документы у нескольких человек и вышел из кабины лифта, чтобы передать свой паспорт для проверки. Бородатый посмотрел на фотографию и на меня и затем, удовлетворенный, сунул паспорт мне обратно. Я взял его и отошел от лифта. Несколько минут спустя наша группа собралась вновь и к нам присоединились ещё четыре человека. Мы обменялись несколькими словами и затем растворились в толпе людей, которая выплескивалась из лабиринтов отеля. До нас дошла информация ещё об одной группе американцев из Техаса, которые, так же как и мы, были готовы к бою.
На террасе, куда мы вышли подышать свежим воздухом, я встретил ещё одного своего приятеля по имени Конуэй Бун. В этот момент рядом с отелем пролетел вертолет и Конуэй объяснил: - Этот вертолет был продан доминиканскому правительству одним из моих клиентов. Было поставлено условие, что его не будут использовать в военных целях. Так было оговорено в контракте.
Я засмеялся. - Похоже, что налицо нарушение условий контракта.
Конуэй оживился. - Полагаю, что здесь я ничего не смогу поделать.. Ведь повстанцы же его не сбивают. Если они его собьют, мой клиент может не получить свои деньги.
В этот момент прорвалась преисподняя. По меньшей мере пятьдесят стволов открыли стрельбу по вертолету, когда он резко отвернул в сторону от группы повстанцев, находившейся рядом с отелем. Вскоре вертолет скрылся из виду, и мы с Конуэем опустились в кресла, как два очень старых человека. Напряжение, от событий этой революции измотало нас
Мы говорили друг другу, как много дел ждут нас дома. Наконец мы смолкли и лишь смотрели на Карибское море и доминиканские канонерские лодки, бороздившие залив.
Проведя два часа на террасе, мы решили пройти в отель и послушать сообщения по радио, хотя мы и не очень доверяли им, так как они противоречили одно другому.
Следующий час я провел, расхаживая по отелю и наблюдая за людьми. Некоторые из них прекрасно сохраняли самообладание. Я обратил внимание на то, что дети держались очень хорошо - по крайней мере, плакали лишь очень немногие из них. На их лицах отражался испуг только тогда, когда рядом с отелем раздавалась стрельба. Они не боялись, что их убьют, их пугали только звуки выстрелов. Прохаживаясь среди людей, я наблюдал трогательные примеры храбрости матерей при возникновении угрозы их детям. Матери все время держали всех детей вместе, поручая старшим занимать младших чтением или играми. Совсем маленькие начинали плакать всякий раз, как только начиналась стрельба. Матери старались их убаюкать, но как только стрельба возобновлялась, все повторялось заново.
Билл Слотер любезно помогал и матерям и детям. Поскольку многим он был известен как учитель американских школьников, то его помощь воспринимали с благодарностью. Даже сильно утомившись, он продолжал оказывать помощь, перемещаясь от одной семьи к другой и выясняя, какого рода помощь им нужна. Он шутил с мальчиками из его класса и поддерживал добрым словом маленьких девочек и их матерей.
Некоторые приняли меня за официального представителя властей США и обращались ко мне с различными вопросами по текущей ситуации. Поскольку я знал об этом не более других, то старался отвечать кратко и спокойно, подбадривая тех, кто больше других нервничал. В то же время я пытался объяснить им, что у меня нет какой-то особой информации, но они мне не верили. Очевидно, они испытывали какое-то облегчение, пообщавшись с тем, кто казался им уверенным в себе и поддерживал их, так что мое присутствие было небесполезным. Я старался уделить внимание всем, кто нуждался в поддержке, и особенно детям. Уже и не припомню, скольких детей я держал на руках, помогая уставшим матерям.
