Екатерина Савина - Иллюзия любви
Стараясь на обращать внимания на злобную старуху, чье ворчание сегодня почему-то здорово задевало ее, Нина сделала несколько шагов по направлению к обшарпанной деревянной двери. Она шла в полной темноте, вытянув вперед руки, как ходят люди с черной повязкой на глазах.
Несколько ударов по шершавой деревянной поверхности – и дверь открылась.
Нина вздрогнула – дядя Моня стоял прямо напротив нее, сложив сухие ручки на выпуклом животе, он улыбался, склонив голову влево. Лампочка под потолкам раскачивалась, словно по ней только что ударили так сильно, что едва не разбили – тени от нагроможденного в комнате хлама метались по стенам, словно крылатые призраки.
Нина поежилась.
– Здравствуй, здравствуй, – проговорил старик дядя Моня, склоняя голову вправо, – а я тебя ждал.
«Он меня ждал? – мелькнул в голове у Нины недоуменный вопрос. – Что это значит? Сколько раз я была у него и он никогда не говорил мне, что меня ждет. И что с этой лампочкой. Из-за нее кажется, будто вся комната населена демонами... Боже, до чего же страшные тени мечутся по стенам»...
Дядя Моня ласково улыбнулся и вдруг склонил голову в почтительном поклоне. Нина инстинктивно отступила назад.
«Что это с ним? – мелькнула в голове ее мысль. А что с этой лампочкой? Уже прошло больше трех минут, с тех пор, как я оказалась в этой комнате, а она все так же раскачивается – на на йоту не замедлила своего движения. Даже, кажется, сильнее стала раскачиваться, будто кто-то невидимый ее подталкивает»...
Ее даже замутило от неожиданно нахлынувшего страха.
– Принесла денежки? – осведомился дядя Моня.
Не в силах произнести ни слова, Нина кивнула. Она достала из кармана деньги и сунула их в угодливо протянутую узкую ладошку.
Дядя Моня мгновенно пересчитал смятые купюры и удивленно улыбнулся.
– Здесь больше, чем обычно, – сказал он, – ты хотела что-нибудь еще?
Нина снова кивнула.
– Что? – спросил дядя Моня.
Нина попыталась ответить, но вместо слов с ее губ сорвалось только прерывистое рыдание.
«Нет, – мелькнуло у нее в голове, – я не могу поступить так. Лучше просто поговорить с Васиком, но... Но сделать то, что я собиралась сделать – это выше моих сил. Я не имею права»...
– Так что ты хотела? – выждав паузу, проговорил дядя Моня. – Говори, не стесняйся... Ты же помнишь, что я твой друг и всегда готов тебе помочь. Говори.
Но Нина не стала говорить. Крепко зажмурившись, она повернулась и вышла.
Дверь захлопнулась за ней.
* * *На работу я, конечно, не поехала. Позвонила, сказалась больной и взяла отгул за свой счет. Даша только что укатила на такси в своему Владимиру Михайловичу Пронину – дядя Володе, а я поехала к дому номер двадцать пять – на этот раз на метро – общаться с бабушками.
Васика мы оставили дома, поскольку ни к Владимиру Михайловичу, ни, тем более, к бабушкам, ему лучше было не соваться. Васик с нашим решением и не спорил. Он тут же улегся на диван и уснул.
Надо думать, так и проспит до вечера – надо же ему набраться сил после вчерашней грандиозной пьянки.
Я выбралась из станции метро на поверхность и огляделась. Ага, вон тот самый дом, где живет Нина. Вот ведь какая удача – от станции метро всего несколько минут идти.
Я быстро преодолела расстояние до Нининого дома, вошла во двор и направилась к нужному мне подъезду. Потом немного замедлила шаги и прищурилась, пытаясь рассмотреть...
Кажется, там сидели на лавочке какие-то бабушки... Да-да! Те самые, которые мне нужны. Вроде подходят по пьяным описаниям Васика. Он говорил, что они пили с ним водку...
Я присмотрелась и открыла от удивления рот – бабушки на лавочке действительно хлестали водку. Причем прямо из горлышка бутылки. Вот это да!
Усмехнувшись, я подошла поближе и вся картина открылась мне. Тут уж я никак не могла удержаться от изумленного восклицания.
Бабушки развалились на лавочке в позах отдыхающих разбойников. Ситцевые платочки сбились с седых голов, пальто были расстегнуты и обнажали нечистое нижнее белье фасона сорок пятого года. В сгнивших остатках зубов старушки сжимали сигареты, под лавочкой стояла большая литровая бутыль дорогой водки, полуторалитровая бутылка «Пепси» и новенький, явно только что купленный магнитофон, из динамиков которого неслись надрывные звуки какой-то варварской песни:
– Мы бежали-и-и-и из зоны-ы-ы-ы, замочив вертухая-а-а-а, мы бежали-и-и-и из зоны-ы-ы-ы, покати нас шаро-о-о-м!!! По тундре-е!..
– По железной дороге-е!!! – немедленно начали подвывать под припев бабушки, не выпуская из ртов тлеющих сигарет. – Где мчится поезд «Воркута-Ленингра-а-ад»! Мы бежали с тобою-у-у... уходя от погони-и-и... а шта-абы нас не настигну-у-ул... пистолета разряд!!!
В радиусе сотни метров вокруг бабушек не было ни детей, ни привычно гуляющих пенсионеров – никого.
– Вот это да, – снова пробормотала я себе под нос, подходя ближе.
Когда я приблизилась вплотную, одна из бабушек, отхлебнув из бутылки водки, хрюкнула и завалилась на бок.
– Дура ты, Сикуха, – отреагировала на это ее подруга, – пить не умеешь, старая дура, а туда же... Смотри на меня – как надо...
Старушка раскрутила бутылку водки и опрокинула вскипевшую жидкость себе в глотку.
– В-вот так, лахудра позорная... – икнув, проговорила она и, неожиданно закатив глаза, обмякла на лавочке.
– Готовы, бабули, – констатировала я и выключила магнитофон.
Наступила желанная тишина, но наслаждаться ей у меня не было времени. Присев на корточки возле одной из уснувших старушек, я закрыла глаза, погрузившись в транс. Потом установила контакт между сознанием бабушки и своим сознанием и начала...
Поиск необходимой мне информации напоминал поиск нужного файла в компьютерной памяти, только вот возникавшие в процессе поиска воспоминания наслаивались друг на друга, образовывая отвратительную мешанину.
К тому же – чем ближе я приближалась к той информации, которая меня интересовала, тем явственнее я стала ощущать страх спящей бабушки перед этим загадочным дядей Моней. Страх становился все сильней и самое неприятное было в том, что он в полном своем объеме передавался мне.
Когда имя «дядя Моня» стало вызывать в иссушенном старостью и антиобщественным образом жизни мозгу старушки определенные ассоциации, я почувствовала, что сознание старушки инстинктивно сопротивляется мне, будто кто-то давным-давно наложил строгий запрет на воспроизведение всяких сведений о дяде Моне.
Напряжение нарастало с каждой минутой и я уже всерьез подумывала о том, чтобы прекратить свои опыты с целью отдыха, и только понимание того, что другого такого удобного случая мне может не предоставиться, заставляло меня работать дальше.
Временами чудовищное напряжение и многократно усилившееся чувство страха доводили меня до того, что я едва удерживала себя от мысли – в эту же секунду бросить все и бежать подальше отсюда.
И навсегда забыть это имя – дядя Моня.
Главное для меня было сейчас – узнать, где искать этого странного человека, и когда я получила эту информацию, я поспешно вышла из транса, уже почти теряя сознание.
* * *Я пришла в себя, сидя на мокром асфальте рядом с лавочкой. Бабушки мирно спали, а вокруг лавочки стал собираться народ – судя по всему, это были жители подъезда, рядом с которым все находились.
Я с трудом поднялась на ноги и, как могла, привела свою одежду в порядок.
Собравшиеся, с некоторой боязнью посматривали на бабушек, что теперь, полазив в бабушкиных воспоминаниях, я вполне могла понять.
– Чего это они? – проговорил кто-то. – Может быть, уже того... Перекинулись старушки?
Над толпой прошелестел почти неслышный, но вполне ощутимый вздох облегчения.
– Старушкам плохо, – выговорила я, стараясь не выдать охватившую меня дрожь слабости голосом, – неужели никто не может скорую помощь вызвать?
Ни один человек не двинулся с места.
– Девка, кажется, из той же компании, – раздался, наконец, чей-то злобный голос, – как это у них называется – пацанка-воровайка.
– Ага, – подтвердил кто-то, – наглая. Повадки те же – нажралась с ними, да уснула. Проснулась первая и сразу же права качать.
– Милицию надо вызвать, – сказал тот, кто назвал меня «девчонкой-воровайкой», – милиция, она живо разберется, кто есть кто...
При слове «милиция» одна из бабушек – я теперь знала, что ее зовут Сикуха – подняла голову и открыла глаза.
– Кому тут? – неопределенно, но угрожающе спросила старушка. – Я вам покажу, как мусоров вызывать! Псы красножопые... Вот я вас!
Сикуха схватила пустую бутылку из-под водки и замахнулась с явным намерением не попугать, а разбить кому-нибудь голову. Толпа немедленно брызнула в стороны.
– Лохи, – констатировала только что очнувшаяся Никитишна. – зуб даю, опять за участковым побежали...
