Фернандо Льобера - Девятый круг
— Тех, кто свихнулся на игровых автоматах, — внесла ясность блондинка из глубины магазина.
Себаштиану послал ей предостерегающий взгляд.
— Если выразиться более корректно, то речь идет об информационной системе, куда заносят данные о людях, кому запрещено посещать казино и игровые залы по предписанию суда. Я был бы не прочь узнать, кто имеет к ней доступ, какая организация несет за них ответственность и так далее.
Парнишка закатил глаза.
— Ну вы даете! Это чертовски сложно. Думаю, ваши списки не предназначены для широкой публики, так ведь?
— Полагаю, что да.
— А по ним могут наводить справки сотрудники больниц или, может, полицейские?
Себаштиану развел руками:
— Именно это мне бы хотелось выяснить.
— Если дело обстоит так, тогда они должны быть размещены в сетях, куда можно зайти извне, в удаленном доступе. И конечно, хорошо защищены. Какая еще информация вам нужна?
Себаштиану назвал имя сына дона Клаудио.
— Хорошо бы посмотреть, не упоминалось ли его имя в связи с какими-нибудь событиями.
— Блин. Это будет непросто сделать.
Себаштиану вызывающе посмотрел на юношу.
— Естественно, — промолвил он с подчеркнутой иронией.
Парень протянул руку, схватил лист бумаги и приблизился к Себаштиану.
— Заключим сделку. Напишите мне все, что известно о реестре. Можете указать, допустим, врачебную коллегию или название еще какой-нибудь инстанции, и если я разыщу нужные сведения, вы купите мне модем.
Себаштиану несколько мгновений пристально разглядывал парнишку и наконец улыбнулся.
— Ладно, договорились.
Они представились друг другу (ребят звали Давид и Роса) и обменялись номерами мобильных телефонов на случай, если всплывут интересные факты, после чего Себаштиану покинул магазин, направившись прямиком домой.
4 апреля, четверг
В ту ночь Себаштиану спал плохо и проснулся внезапно. Далеко не сразу он сообразил, что заливается трелью его мобильник. Профессор оставил телефон включенным на ночь, чего обычно не делал. Он кинулся за трубкой в угол спальни.
— Да?
— Португалец, я поверить не могу, что ты еще дрыхнешь, укоризненно сказал Морантес.
— Нет, конечно. Теперь уже нет. Ну и напугал ты меня в тот раз. Как дела?
— Ба! В лучшем виде. Как мы договариваемся?
Себаштиану с трудом разлепил веки, пытаясь поскорее побороть сонливость и заторможенность только пробудившегося человека. Он вспомнил, что должен передать Морантесу осколок стекла, найденный на автостоянке у казино.
— Дай мне пару минут, и я буду готов. Который час? — Он бросил взгляд на прикроватный столик, но маленький будильник был повернут боком, и рассмотреть циферблат не удалось.
— Семь. Я как жаворонок. В пределах получаса я заеду за тобой.
— Буду ждать.
Связь прервалась.
Примерно через полчаса Себаштиану, с влажными волосами, выскочил на улицу. Уже светало, но фонари на площади все еще горели. Машина Морантеса была припаркована в дальнем конце площади. Себаштиану открыл заднюю дверцу и забрался в салон. Водитель, незнакомый ему агент НРЦ, мельком взглянул на него в зеркало заднего обзора и приветствовал коротким кивком.
— Прежде всего, что тогда произошло? — спросил Себаштиану.
Морантес, сидевший впереди, показал перевязанную левую руку.
— Ничего. Рутинная проверка с небольшим осложнением.
— Да? А рука?
— Это и есть осложнение. Не беспокойся. Послушай, спасибо, что задержался, и сожалею, если это причинило тебе лишние хлопоты.
Себаштиану придвинулся к проему между двумя передними креслами.
— Ерунда. Я должен кое-что тебе сказать.
— Мы для того и встретились, — подал реплику агент секретной службы.
Себаштиану извлек из кармана пальто пластиковый пакетик и передал другу.
— Найдено на паркинге в том месте, где похитили Хуана Аласену.
Морантес взял пакетик, зажег в машине свет и поднес находку к лампочке. Он повертел осколок, рассматривая его с разных сторон.
— И что?
Себаштиану в общих чертах поведал о своей экскурсии к казино и поделился соображениями насчет осколка стекла, подобранного на парковке. Профессор объяснил, что если ампула принадлежала убийце, то он, возможно, диабетик. Но разумеется, ее мог потерять любой из посетителей казино. Не исключено также, что ампулу подбросили специально, чтобы сбить со следа. Себаштиану не скрыл, что весьма удивился, обнаружив осколок под знаком, установленным полицией. Морантес вполголоса выругался.
— Во всяком случае, — заметил Португалец, — радиоиммунологический анализ пробы мочи с пустыря должен показать, страдает ли убийца гипергликемией. Результаты уже получены?
Морантес пожал плечами:
— Наверное, нет. Но ты же знаешь, я в этом деле лицо неофициальное и не располагаю полной информацией. Я уточню. Итак, что у тебя еще? Собираешься продиктовать мне номер мобильника нашего молодца?
Себаштиану не стал блуждать вокруг да около и сказал:
— Ваш убийца, вероятно, следует сценарию, который сочинил итальянский автор четырнадцатого века.
Морантес сделал резкое движение, пытаясь повернуться, и сморщился от боли. Чертыхнувшись, он остался сидеть спиной к Себаштиану.
— Повтори, — буркнул он.
— Я не дам голову на отсечение, поскольку фактов мало, но я проштудировал отчеты вдоль и поперек и думаю, что не ошибаюсь. Этот тип еще больший извращенец, чем вы считали.
— Португалец, не темни, пожалуйста.
— Хорошо, начну сначала. Ты слышал о Данте?
— Тот, кто написал «Божественную комедию»? Читал ее тысячу лет назад.
— В поэме описано путешествие поэта в преисподнюю в сопровождении великого Вергилия. Данте разделяет Ад на девять кругов, которые расположены концентрическими уступами на склонах глубокой пропасти. По мере нисхождения каждый последующий круг меньше предыдущего, то есть Ад представляет собой нечто вроде… — Себаштиану прикрыл глаза, подыскивая подходящее сравнение, — чудовищной воронки, которая сужается книзу, достигая центра земного шара. Выше первого круга находятся врата Ада, а в последнем, девятом, круге заключено Зло — сам Люцифер.
Водитель поправил зеркальце на лобовом стекле, чтобы лучше видеть Себаштиану.
— Парень, все этот невероятно увлекательно, но я не вижу связи, — признался Морантес.
— Не спеши. В каждом круге пребывают мужчины и женщины, одинаково грешившие, и все они претерпевают особую кару и муки, определенные для данного круга.
— Что за прелесть этот Данте, — иронично заметил Морантес.
— Ты не слушаешь, — с упреком сказал Себаштиану, нетерпеливо взмахнув рукой. — Во второй круг Ада Данте помещает сладострастников и сравнивает их тени со стаей скворцов.
Морантес склонил голову.
— Птица, найденная на теле мадемуазель Нуар, или Ванессы Побласьон, — это скворец. Я проверил. Что же касается сладострастия, думаю, по части любовных игр нам нечем было бы удивить достойную сеньору.
— Продолжай, — велел Морантес.
— В третьем круге обитают малодушные, неспособные противостоять греху чревоугодия. Чревоугодие Данте понимал в широком смысле, не только как пристрастие к еде. Ненасытность и обжорство караются холодом, ледяным вечным дождем, который никогда не прекращается. — Себаштиану счел необходимым еще раз перечислить аналогии. — Чревоугодие, в том числе неумеренная склонность к выпивке, и холод, как, скажем, жидкий азот при температуре приблизительно двести градусов ниже нуля. Записка была примотана к ошейнику плюшевой собаки, оставленной у дверей виллы. Игрушка может символизировать Цербера, стража третьего круга.
Водитель не отрывал глаз от Португальца. До сих пор он не произнес ни слова.
— И наконец, в четвертом круге терпят мучения скупцы и расточители, не умевшие достойно распорядиться деньгами. В наказание им назначено шагать хороводом, толкая перед собой каменные глыбы, навстречу друг другу, пока сонмище расточителей не сшибется грудью с ратью скупцов. После битвы грешники откатываются назад, чтобы начать вечный путь сначала.
Морантес вновь наклонил голову.
— Аласена? — недоверчиво уточнил он.
— Хуана до смерти забили камнями. А затем убийца наголо обрил его, ибо Данте наделяет подобных нечестивцев «плешью гладкой». Более того, в послании убийцы содержится слово «комедия»! Яснее он не мог написать, и я показал себя полным идиотом, не догадавшись сразу. Понимаю, насколько дико это звучит, но все следы ведут в одну сторону. Если ты обдумаешь факты, ты с этим согласишься. У тебя в разработке очень серьезное и запутанное дело, и, похоже, его «лейтмотивом» является Данте. Лучше бы я ошибался, это возможно. Но мою гипотезу стоит принять к сведению по меньшей мере.
