Чингиз Абдуллаев - Рогоносец
Уже выходил из дома, когда едва не столкнулся с приехавшим Эдуардом.
– Куда ты торопишься? – удивился он.
– Еду в поликлинику, – быстро пояснил я ему. – Садись, поедем вместе. Черт возьми, я вызвал своего водителя. Так. Сделаем иначе. Он поедет за нами, а я поеду в твоей машине и по дороге мы поговорим.
– Хорошо, – согласился Эдуард.
Мы прошли к его автомобилю. Своему водителю я приказал ехать за нами. Эдик сел за руль, и мы тронулась.
– Зачем тебе поликлиника? Сердце болит? Или плохо себя почувствовал? – спросил он.
– Мне со вчерашнего дня плохо, а сейчас еще хуже, – честно признался я.
– Что-то еще случилось? – понял Эдик.
– Оказывается, Мартин встречался с Вебером, – глухо пояснил я ему.
– С каким Вебером? – не понял Эдуард.
– С нашим немцем, который работает у нас по контракту. Такой белокурый женоподобный гомик, – зло произнес я.
– И он встречался с Мартином? – не поверил Эдик, даже притормозив машину. – Что ты такое говоришь? Этого не могло быть!
– Они встречались, – кивнул я. – Мне вчера сказала об этом моя бывшая супруга, а сегодня подтвердила мой секретарь.
– Это все глупости, – убежденно произнес Мегрелидзе. – И ты столько времени знал Мартина. Он тебя просто обожал. Не может быть, чтобы он с кем-то встречался. Не нужно даже о таком думать. Это оскорбляет память Мартина. Он тебя так любил…
– Поэтому мне так плохо, – огрызнулся я, – и поэтому я еду в поликлинику, чтобы провериться на СПИД. Если выяснится, что я болен, то будет понятно, кто именно мог меня заразить.
Он снова притормозил, на этот раз выруливая на обочину. Изумленно посмотрел на меня.
– Мы едем в поликлинику, чтобы ты проверился на СПИД? Ты совсем сошел с ума? Подозреваешь Мартина в измене, считаешь, что он мог нарочно заразить тебя такой страшной болезнью?
– Не нарочно. Случайно. Я все равно должен провериться. Мартину я тоже доверял. А этому немцу не могу и не хочу верить.
– Кто тебе сказал, что он тебе изменял? – закричал Мегрелидзе.
– Все. Об этом уже все говорят, – я тоже начал кричать. – Не останавливай машину. Поехали быстрее в поликлинику. Мне нужно все самому узнать.
– Упрямый осел! – пробормотал Эдуард. – Поехали. Только я могу тебе заранее сказать, что все это глупости и Мартин был очень привязан к тебе.
Я промолчал. Мы приехали, и я прошел в лабораторию. Там сидела молодая женщина лет тридцати. В белой шапочке и белом халате.
– Мне нужно сдать кровь и сделать срочный анализ, – попросил я.
– Какой анализ? – поинтересовалась она.
– На СПИД, – мрачно ответил я.
– У вас есть подозрение?
– Вы можете сделать срочный анализ?
– Садитесь, – показала она, – мы проведем срочный анализ, но по коммерческим расценкам.
– Да хоть по-марсианским, – буркнул я, подставляя руку. Нашла чем пугать человека, у которого может быть СПИД.
– Напрасно все это, – убежденно произнес Эдуард. – Ничего у тебя нет.
– Сейчас посмотрим, – пробормотал я, когда игла вонзилась мне в вену.
Потом мы сидели в коридоре и ждали приговора врачей.
– Я этого немца сам загрызу, если выяснится, что он заразил Мартина…
– Это уже мания, какой СПИД? С чего ты вообще это придумал. И почему Мартин должен был встречаться с немцем? Это уже настоящее сумасшествие, – сказал Эдуард. – Сейчас выйдут и скажут, что у тебя ничего нет. И ты напрасно так переживаешь. И тем более напрасно так плохо думаешь о Мартине.
– Посмотрим, – угрюмо пробормотал я. – В любом случае выгоню немца, чтобы не пугал своим видом наших мужчин.
В этот момент из лаборатории вышла другая молодая женщина. Она держала в руках листок бумаги с результатами анализа. Она строго посмотрела на нас.
– Кто из вас Нафис Давлетгаров? – поинтересовалась она.
– Это я, – мне пришлось поднять правую руку, хотя в коридоре никого, кроме нас, не было.
– У меня не очень приятные новости, – сказала она, и я посмотрел на Эдуарда.
Он даже побледнел от напряжения и прошептал:
– Этого просто не может быть.
– Говорите, – потребовал я.
– Мы сделали полный анализ крови, – сообщила врач. – У вас уровень холестерина немного превосходит норму.
– И все?
– Нет, не все. Я же сказала, что у меня плохие новости. У вас уровень сахара в крови сильно завышен. Можно сказать, что это диабет второго типа. Вы меня понимаете?
– Я сдавал анализ не на сахар, – разозлился я. – Меня интересовали другие болезни.
– С остальным все в порядке, – сообщила она, – реакция на СПИД отрицательная, на сифилис тоже. Герпеса нет. Но уровень сахара достаточно высокий, и вам нужно срочно перейти на диету. Возможно, придется делать больше физических упражнений. Хотя вы достаточно молодой и подтянутый человек. Может, у вас были в последние дни какие-нибудь потрясения или нервные срывы, переживания?
– Были, – я снова взглянул на уже успокоившегося Эдуарда, который теперь улыбался.
– Вы должны обратить серьезное внимание на свое питание, отказаться от углеводов, сладкого и особенно от пива…
– Ненавижу пиво, – признался я ей радостно, поднимаясь со стула. Конечно, диабет второго типа это плохо, но все равно гораздо лучше, чем СПИД или сифилис. – Спасибо. Большое спасибо, – радостно произнес я, чуть не обняв эту женщину. – Во-первых, всегда приятно узнать, что ты еще живой и у тебя нет смертельных болезней. Во-вторых, радостно узнать, что твой друг тебя не обманывал. И наконец, в-третьих, просто жить, дышать воздухом, наслаждаться солнечным теплом…
Мы с Эдуардом вышли из поликлиники, и настроение у меня явно улучшилось. Хотя в этой жизни ничего не бывает надолго. Мы только уселись в машину, когда позвонила майор Герасимова. На часах было двадцать минут второго.
– Господин Давлетгаров, – сказала она, – здравствуйте. Вы можете срочно к нам приехать? Мы получили результаты экспертизы. Все совсем не так, как нам казалось.
– В каком смысле?
– Я не хочу говорить по телефону. Когда я получила данные экспертов, то специально приехала на работу, чтобы лично ознакомиться с их выводами. Это очень важно. Вам нужно срочно приехать.
– Сейчас приеду, – вздохнул я. – В этом мире нет ничего постоянного. Как счастье, так и несчастье.
– Что вы сказали? – поинтересовалась она.
– Ничего. Это я для себя.
– Хочу сообщить вам приятную новость, – неожиданно произнесла Герасимова. – Кажется, ваш друг не совсем умер.
Мне казалось, что меня невозможно удивить, но выражение моего лица стало таким, что стоявший рядом Эдуард сразу спросил:
– Что случилось?
Глава 10
Зимой девяносто первого года, когда произошли кровавые столкновения в Литве, многим казалось, что еще возможен поворот обратно. Что еще можно восстановить прежнюю стабильность, обрести прежнее равновесие между центром и союзными республиками. Самые радикальные процессы шли в Прибалтике, которая требовала независимости. Неспокойно было на Кавказе, где две республики фактически воевали друг с другом. Ради справедливости стоит отметить, что именно в девяносто первом году Москва осознала опасность сепаратизма и перекройки границ, которая могла вызвать большую войну. В Югославии уже начались стычки и раздоры между республиками. Может, поэтому центр начал более активно поддерживать Азербайджан в его противостоянии с Арменией, пытаясь не допустить изменения границ в пользу другой республики. В соседней Грузии политика Гамсахурдиа тоже довела народ до войны. Грузины умудрились поссориться одновременно с абхазами и осетинами, с которыми также начались полувоенные действия. К тому же грузинское руководство не скрывало своих намерений о выходе из состава СССР…
На фоне подобных процессов проходили встречи двух студентов – Нафиса и Тамары. Им было уже по двадцать лет. Родители обоих решили, что свадьбу нужно играть восемнадцатого августа, в воскресный день, когда можно будет пригласить друзей и родственников, чтобы отметить это событие. И хотя дефицит продуктов и товаров уже достаточно сильно ощущался, все еще работали специальные секции в универмагах, правительственные магазины…
В ресторане «Прага» был заказан банкет на двести пятьдесят персон. При этом прежние антиалкогольные свадьбы были уже забыты и строгие запреты на алкоголь почти сняты. Поэтому на свадьбе разрешили выставить красное и белое вино. Водку на всякий случай подавали под видом минералки, чтобы не подставлять высокопоставленных чиновников, которые дружно явились на эту свадьбу. Только спустя несколько лет Нафис узнает, что на девятнадцатое августа планировалось подписание союзного договора и поэтому многие деятели союзных республик, а также министры и депутаты были уже на местах. Восемнадцатого августа девяносто первого года было последнее спокойное воскресенье большой державы. Распад начался уже на следующий день и закончился к декабрю в Беловежской Пуще, когда лидеры трех славянских республик разорвали страну. Поразительно, что даже спустя много лет после этого события люди проклинали и ненавидели этих политиков, которые позволили себе разобщить почти триста миллионов человек, связанных одной историей, политикой, экономикой. Буквально сразу потерял свой пост белорусский лидер, затем проиграл на выборах украинский лидер, ставший националистом сразу после августовских событий девяносто первого года. Когда он из ярого апологета коммунистической власти превратился в ее критика и поборника независимости. Народ не прощает подобных изменений взглядов политиков, и украинский лидер стал вторым на выдворение из своего дворца. Российскому президенту повезло гораздо больше. Фактически вся кампания девяносто шестого года была построена на обмане избирателей с привлечением западных политтехнологов. И несмотря на все ухищрения, стало ясно, что президент проигрывает выборы. После первого тура он слег с инфарктом, и никого из граждан даже не проинформировали об этом. В результате выборы на самом деле обернулись массовой фальсификацией, и лидер оппозиции даже не посмел объявить о своей фактической победе, понимая, что ему все равно не дадут этого сделать. Расстрелянный из танков парламент был еще перед глазами.
