Андрей Константинов - Юность Барона. Обретения
Юрка примостился на старой поваленной березе чуть в стороне от остальных, чтобы скрыть охвативший его мандраж. Удивительно, но до этой минуты он был полностью уверен в себе и азартно рвался в свой первый бой. Как вдруг невесть откуда возникшее нервное напряжение завладело им, окутав душу противной липкой паутиной страха. И вот теперь, пользуясь затишьем перед бурей, Юрка пытался немного успокоиться.
От группки партизан отделился Битюг, лениво дошел до поваленной березы, развязал ширинку, стал облегчаться.
— Что? Другого места не найти?
Юрка хотел произнести эту фразу с металлом в голосе. Но тот предательски сорвался, и грозное на выходе модифицировалось в сиплое.
— Ути-пути. Кто это там пискнул, вжимаясь в складки местности? Никак наш юный пионЭр? Как оно, кальсончики поменять не надо?
— За свои побеспокойся!
Битюг повертел башкой по сторонам и, понизив голос, угрожающе зашептал:
— Слышь, пионЭр! Ежели хоть слово кому за схрон шлепнешь, я тебя на мелкую ветошь порву. Уяснил? Даже Хромов не поможет.
— Пожуем — увидим, — огрызнулся любимой Гейкиной присказкой Юрка.
— Ну-ну. Главное, чтоб к тому моменту осталось чем. Жувать. Вальтер где?
— В надежном месте, — соврал Юрка. — Привет тебе передавал.
— Вернемся на базу — отдашь. Ты меня услышал? А не то…
Битюг не докончил угрозы, поскольку в овраг, вызвав всеобщее оживление, скатился Аким. Боясь упустить важное, Юрка, а следом и Битюг поспешили присоединиться к остальным.
Отдышавшись, Аким перехватил у Митяя недокуренную цигарку, сделал несколько затяжек подряд и, блаженно выдохнув, начал докладывать:
— В общем, раскладушка следующая: в Управе сейчас четыре человека. Они же — хари. Развели во дворе костер, жарят хряка.
— Корж? — нетерпеливо спросил Хромов.
— Нет. Корж в своей избе с двумя полицаями гуляет. А баба им прислуживает.
— Ах ты ж непруха! Так хотелось всю эту скотобазу одним махом накрыть. Да, а что за баба?
— Местная. Я накануне за нее у деда Митрофана справлялся. Вроде как полюбовница Коржа. Бабы в деревне ее так и кличут — старостиха.
— Вся ясно, подстилка полицайская, — заключил Битюг.
— Вроде того. Но дед сказал, что она не по своей воле, Корж ее силой взял. А как напьется, лупит почем зря.
Хромов порылся в карманах, достал клочок бумаги и огрызок карандаша:
— Изобрази место.
Аким взялся рисовать.
— Небось ждут, когда хряк сготовится? — завистливо предположил Митяй. — А там, глядишь, и Корж с коржиками присоседятся.
— Или наоборот: дожидаются, когда им прямо в избу свининки занесут, — возразил Лукин.
— Э-эх. Я бы щас тоже от шкварочек копчененьких не отказался.
— Помолчи, Митяй! — рыкнул Хромов и вгляделся в нацарапанный Акимом рисунок. — А это что такое, рядом с домом?
— Сарай заброшенный. Наполовину сгнивший. Замок для виду висит, не закрывается.
— Это хорошо, что не закрывается. То бишь, по твоим словам, вместе с Коржом на круг три человека? Так?
— Вроде того, — неуверенно подтвердил Аким.
— Вроде или точно?
— Там кобель на длиннющей, на весь двор, цепи. Я не рискнул ближе подбираться. Но троих в окне видел верняком. И бабу.
Хромов задумался.
— Похоже, иных вариантов, кроме как разделиться, нет? — озвучил свое предложение Лукин и вопросительно посмотрел на командира группы.
— А может, и хрен с ним? С Коржом? — высказался до кучи и Битюг. — Не в этот раз, так на другой, все едино прибьем гниду. Я к тому, что нам задачу ставили Управе красного петуха пустить. Со всей ейной, включая списки на отправку народа в Германию, документацией. А Корж — так, по возможности.
— А если не представится более такой возможности? — вспыхнул Митяй. — Что, пускай эта сука и дальше… шкварочки копченые жрет? А, Михалыч?
Хромов долго медлил с ответом. Наконец, решившись, скомандовал:
— Василий Иваныч!
— Я, — отозвался Чапаев.
— Примешь командование ударной группой. На тебе — Управа.
— Есть.
— А со мной на Коржа пойдут…
— Я пойду, — не терпящим возражений тоном отозвался Сергей.
Хромов кивнул, подтверждая.
— Лукин. Битюг. Митяй, поменяйся с ним винтарями, твой понадежней будет.
— Держи, снайпёр, — Митяй нехотя расстался с винтовкой. — Не вздумай обронить-потерять. Лапушку мою.
Битюг равнодушно совершил обмен.
Еще более равнодушно озвучил:
— Тебе решать, Михалыч. Но персонально мое мнение — неправильно это. Как в газетах умные люди пишут — нецелесообразно. Группу дробить.
— Будем считать, что твое персональное я услышал. А четвертым с нами пойдет…
Хромов обвел взглядом бойцов:
— Васька.
Услышав свое имя, Юрий вздрогнул.
Но, спохватившись, тут же натянул на лицо делано спокойное выражение: дескать, да запросто, вааще не вопрос.
— Василий Иваныч, сколько на твоих золотых?
— Без четверти.
Хромов передвинул стрелку на хронометре.
— Через двадцать минут начинайте. Думаю, к тому времени управимся и к вам присоединимся. Вопросы?
— Вопросов нет. Скорее, пожелания.
— Озвучивай.
— Вы там особо, того… не шумите, — попросил Чапаев. — Восемь на четыре преимущество, конечно, серьезное. Но мало ли что?
— Хорошо, Василий Иваныч. Постараемся.
— А может, позжее начнем? — предложил Митяй. — Шуметь?
— Смысл? Через полчаса окончательно стемнеет. Еще упустим кого, по темноте.
— Жаль.
— Чего тебе жаль?
— Опасаюсь, хряк не успеет сготовиться, — невинно пояснил Митяй, вызвав всеобщий хохот.
— Тьфу на тебя! Кто о чем, а лысый о расческе.
* * *Изба, которую облюбовал для проживания полицейский староста Корж, представляла собой добротный, в два яруса дом со двором больше самой избы. Под одну связь — так называли подобные дома местные жители, ибо те выстраивались прямоугольником таким образом, что стены двора, отделенного от избы сенями, являлись естественным продолжением стен жилой части.
Четверка партизан вела наблюдение за домом из расположенного практически в створе заброшенного, перекособоченного сарая. До которого они добрались кружным путем короткими перебежками.
— Позиция идеальная, — изучив обстановку, резюмировал Хромов. — Битюг, за тобой выход, окна и все остальное, что задумает возникнуть и пошевелиться по переднему фасаду.
— Как скажешь.
— Не как скажешь, а есть, командир! Васька!
— Я тут, командир.
— Обежишь плетень. Только аккуратно, пса не вспугни. Найдешь укрытие на южной стороне двора. Задача: если кто умудрится выскользнуть и уйти огородами — проследить, куда ломанется. Понятно, что если в лес рванет, то ищи свищи. Но если в какой хате решит укрыться, примечай, доложишь. Все ясно?
— Да.
— Ты у нас единственный без оружия, потому приказ тебе будет один — сидеть тише воды ниже травы. Просто смотри, слушай, запоминай. Что бы ни происходило в доме, внутрь не соваться, пока кто-то из нас — или я, или Сергей — не выйдет на задний двор и не подаст знак. Вот такой. Если к моменту начала основной операции знака не последует, отходишь на исходную, в овраг, и там дожидаешься возвращения остальных. Все, занимай позицию.
Юрка выбрался из сарая и, пригнувшись, побежал наискосок через улицу. Домчавшись до угла забора, он притормозил, осторожно выглянул и снова припустил, окончательно скрывшись из виду.
— Ну что, Сережа, повоюем?
— Отчего не повоевать, — подтвердил Лукин, доставая нож. — Пса только жалко. Он-то как раз ни в чем не виноват. Хотя, коли поступил на службу к фрицам — тут уж будь любезен, не взыщи. Все, Михалыч. Я двинул, а ты на четыре-пять следом.
Лукин выдохнул, толкнул плечом дверь сараюхи и спринтерски рванул в направлении избы.
Когда до забора оставалось метров двадцать, учуявший неладное пес выперся из будки и принялся брехать почем зря. Не снижая темпа, Лукин, ориентируясь на собачий лай, в изящном прыжке перемахнул плетень и приземлился точнехонько возле пса. Схватив за загривок, ловким, неуловимым движением «перекрестил» собачье горло, и несчастная животина рухнула к его ногам, заливая землю горячей кровью.
Метнувшись к избе, Лукин взлетел на крыльцо.
Ориентируясь на дверные петли, вжался в стену слева от двери.
Через пару секунд та предсказуемо распахнулась, скрывая Сергея, и на крыльцо выкатился полицай со шмайсером наперевес. Напряженно всматриваясь в темноту, ухнул:
— Эй! Кто тут шарится по ночам?
Это были последние в его жизни слова: Лукин ударил ножом сверху сзади в шею, и полицай умер мгновенно, не издав ни единого звука. Даже не поняв, что произошло.
Подбежавший запыхавшийся Хромов (а как вы хотели? не мальчик!) помог Сергею бесшумно опустить мертвое тело на крыльцо.
