Юлия Латынина - Промзона
За неделю до арбитражного суда Денису позвонил Фаттах Олжымбаев и предложил встретиться. Денис любезно назначил встречу на одиннадцать в полпредстве, где «Южсибпрому» были отданы несколько комнат на седьмом этаже.
Полпредство располагалось в семиэтажном конструктивистском здании конца двадцатых, выстроенном знаменитым Лаврентьевым на месте снесенной церкви Николая-угодника прямо в центре черловского Кремля.
Здание раньше было отдано под дворец пионеров, а реально — под бандитские фирмочки, платившие аренду Анастасу Когда полпред захотел забрать его себе, губернатор устроил детские демонстрации протеста.
Полпред к демонстрациям прислушался и от дворца пионеров отказался, но по какому-то странному совпадению в ближайшие несколько месяцев полдесятка бандюшат из числа арендаторов оказались за решеткой, причем занималось ими местное управление ФСБ. После ареста бандюшат почему-то спрашивали не столько об их бизнесе, сколько о том, кому и как они платят за аренду.
Вскорости полпред снова занял дворец пионеров, и на этот раз никаких детских демонстраций не было; бандюшат кого повыпустили, кого оставили. При этом шептались, что выпущенные не только поспешно освободили помещения, но и внесли значительную сумму на ремонт роскошного, но престарелого особняка.
В результате ремонт обошелся казне в удивительно скромную сумму.
Впрочем, и сам ремонт был вполне аскетичен. Полпред ничего не перепланировал в здании, а лишь снес фанерные перегородочки, налепленные скороспелыми бандюшатами на строгую коммунистическую планировку, — и тем самым восстановил первоначальный облик дома будущего, возведенного семьдесят лет тому назад на месте взорванного храма.
Одним из первых уроков, преподанных Денису Слябом, было — никогда не разговаривать с противником один на один. Гораздо лучше, если вас двое или больше — тогда всегда есть время обдумать ответ, да и численное превосходство — немаловажная вещь, хотя бы на подсознательном уровне. Поэтому Денис позвал с собой на встречу Ахрозова.
Олжымбаев приехал ровно в одиннадцать. Наверное, Цой учил его не хуже, чем Извольский — Дениса. Вместе с Фаттахом в кабинет вошел Анастас в белой футболке с двумя аристократически сплетенными "А" на кармашке. Накачанные плечи Анастаса покрывал ровный загар, на левом запястье сидели часы «Зильберштайн» из белого золота, и ногти губернаторского любимчика были тщательно наманикюрены и покрыты неярким лаком. От него пахло дорогой туалетной водой.
Олжымбаев, одетый, несмотря на летнюю жару, в безукоризненно белую рубашку и серовато-желтый пиджак от Армани, оглядел более чем скромную переговорную в поисках сиденья, сооветствующего его статусу и пиджаку, а потом беззаботно придвинул к себе колченогий канцелярский стул и сел. Анастас, болтая ногами, угнездился на подоконнике.
— Итак, господа, о чем речь? — спросил Денис. Фаттах улыбнулся и развел руками:
— Воевать не хотим, Денис Федорович. Мы вообще никогда не хотели войны. Мы всегда хотели мира.
— Хорош мир, — сказал Ахрозов, — шахту отобрали, а туда же, мириться.
Фаттах недоуменно улыбнулся и посмотрел на Дениса, как бы ища у него поддержки.
— Мы и не собирались отбирать у вас шахту, — сказал Фаттах, — просто нам эта шахта была нужна, а продавать вы ее не хотели. Мы и сейчас согласны ее купить.
— И ваша цена?
— Восемь.
— Раньше вы предлагали меньше, — сказал Денис.
— Раньше у вас было тридцать процентов, а теперь мы готовы купить контрольный пакет.
— Это слишком мало за контрольный пакет.
— И сколько ж ты хочешь?
— Давай позовем аудиторов. Они посмотрят баланс. Оценят компанию.
Фаттах оскалил белые зубы.
— Денис, ты чего гонишь? Какие аудиторы? Аудиторы, это когда в лохотрон играют. Фонду какому-нибудь продают. Американскому.
Денис впервые слышал такое определение аудитора, хотя в принципе в России оно соответствовало действительности.
— Эта шахта меченая, — сказал Фаттах, — ее гонят по полю. Ни одна меченая компания не стоит больше, чем деньги, которые из нее можно отжать за год. Из этой шахты можно отжать восьмерку.
— Эта сумма не обсуждается.
— Хорошо, тогда заплатите вы восемь нам.
— За что?
— За кредиторку.
— Почему мы должны платить за то, что у нас украли?
Олжымбаев засмеялся.
— Денис, смотрите. У вас было тридцать процентов шахты. Теперь у вас девяносто два процента. Шестьдесят два вы купили у Царандоя и Гриши. Так?
— Без комментариев.
— Вы считаете, что ваши тридцать стоят больше восьми. Значит, пакет, который вы купили, стоит больше шестнадцати. Вам он достался почти даром.
Получается, вы заплатили нам восемь, а купили за это шестьдесят процентов акций. Минус долги. Мы же на вас работали, Денис! Мы для вас шахту от долгов очистили и акционеров к вам на флажки загнали.
— Спасибо за самоотверженный труд, — усмехнулся Ахрозов.
И тут голос впервые подал Анастас:
— Сергей Изольдович, — сказал Анастас, — мне кажется, вражда между вашими группами зашла слишком далеко. Папа недоволен. Зачем обострять ситуацию?
— Зачем? — вскочил с места Ахрозов, — да затем, что…
— Тише, — сказал Денис, — это была наша шахта, и она останется нашей. У нее были долги. Долги мы готовы выкупать. Цифра «восемь» не обсуждается. Другие ваши предложения, Фаттах Абишевич, мы готовы выслушать.
Когда Анастас и Фаттах покинули кабинет, менеджеры Извольского хлопнули друг друга по рукам.
— Yes! — сказал Денис, — мы сделали это!
— Ребята струсили. Ребята нервничают. Из ребят пошел сок, — прокомментировал Ахрозов.
Денис протянул ему трубку, чтобы он первым позвонил Славке.
* * *
Денис встречался с Фаттахом еще несколько раз. Казах дергался все больше и больше. Сумма выкупа, которую «Сибирь» просила за шахту, упала с восьми миллионов долларов до шести, потом до пяти с половиной; потом до четырех.
Наконец Фаттах назвал цифру «три». Это были вполне разумные деньги. По сути, они ненамного окупали затраты, которые понесла сама «Сибирь», но все-таки позволяли Цою не потерять лицо. Никто б не сказал в этой ситуации, что Цой вынужден был бежать с поля сражения, разбитый наголову В конце концов, Фаттах был прав: можно было очень спокойно заявить, что никакой ссоры между Извольским и Цоем не было, а просто Альбинос помог Слябу развести мелких бандитов и получил за это небольшое, но достойное вознаграждение.
Полпред Ревко знал о переговорах, но относился к ним вполне нейтрально.
Он несколько раз повторил Черяге, что не его задача — плодить промышленные конфликты в регионе. Полковнику Самарину о переговорах, разумеется, никто ничего не говорил, и поэтому начальник РУБОП самоотверженно копал дрянь на Анастаса и Фаттаха, не подозревая, что его спонсоры в любой момент могут сказать ему «стой!».
Но что самое странное — против был Извольский. Денис не понимал причин, но всякий раз, когда Черяга приносил Извольскому новый и новый вариант вполне почетного мира, в глазах стального короля вспыхивало тусклое раздражение.
Наконец Фаттах назвал цифру в два миллиона, и на этой цифре Извольский сломался.
— Хорошо, — сказал он Денису с Ахрозовым, — пусть Костя мне позвонит.
Костя, разумеется, так и не позвонил; зато Сергею Ахрозову позвонили из приемной губернатора области и попросили приехать в субботу к четырем вечера в губернаторскую резиденцию.
* * *
Резиденция губернатора Орлова располагалась на пяти гектарах соснового леса в излучине реки Выкса. Был жаркий июльский день; трава в степи выгорела на солнце, и над стоящим в котловине городом плавало грязное марево. Здесь, в резиденции, было почти прохладно, на зеленом газоне возле мраморного бассейна журчала поливалка, и вокруг нее в воздухе, как нимб, парила маленькая радуга.
Еще в машине Ахрозов услышал, что губернатор облетает дальние колхозы, и настроился ждать. Но ждать не пришлось: пятнистый охранник провел его в роскошную комнату, всю заставленную вычурной мебелью и зеркалами до пола. Между зеркалами на вешалках висели дамские платья в целлофановых обертках. Через мгновение в комнате появился Анастас, в летних холщовых брюках и безрукавке, подчеркивавшей безупречную мускулатуру. От Анастаса приятно пахло «Кристианом Диором», ногти были тщательно наманикюрены.
— О, Сережа! — сказал Анастас, — а папа-то улетел! Слушай, я с тобой хотел поговорить, а в «Версале» в семь поет Нина. Жалко, там Кости не будет.
Зато будет Фаттах, Костя его попросил все обеспечить. Пойдешь?
Нина была любовница Цоя.
— Пойду, — сказал Ахрозов. Анастас захлопал в ладоши. Потом быстро посерьезнел и, улыбаясь, сказал:
— Сереж, ты меня в дурацкое положение ставишь. Я Фаттаха до двух лимонов опустил. Я! Чтобы вы с папой помирились! Все за, Денис за, Сляб за, а ты против.
