Рут Ренделл - Если совершено убийство
Миссис Дербон, по-видимому, понимала, о чем думает ее муж, потому что, бросив на него мимолетный взгляд, поджала губы, сдерживая улыбку, затем достала из пакета клубок шерсти и незаконченное вязанье — белое и пушистое, как мука, — и начала вязать.
Вид этой вяжущей женщины действовал удивительно успокаивающе. Уэксфорд подумал, что каждый устающий на работе деловой человек должен иметь в одном конце своего офиса бассейн с рыбками, а в другом — женщину с вязаньем в руках. Сейчас он чувствовал себя усталым и был готов смотреть на миссис Дербон весь вечер, но ему было необходимо сосредоточить внимание на картах, фотографиях и старых записях, которые хозяин дома принес в комнату и разложил перед ним.
С энтузиазмом крестоносца Дербон начал говорить, глаза его сверкали. Это был Кенберн эпохи царствования короля Георга IV. Тогда тут находилось феодальное поместье, которое герцог арендовал для своей любовницы — актрисы. На южной стороне Ламмас-роуд располагался ряд великолепных вязов. Почему бы теперь не очистить это место и не посадить новые деревья? Почему не превратить безобразные пустыри в спортивные площадки? Уэксфорду не пришлось спрашивать о кладбище: он еще только собрался перебить говорящего, как ему уже была сообщена площадь, занимаемая кладбищем, рассказаны истории об интересных личностях, захороненных там, а также о том, что состояние стен с восточной стороны настолько плохое, что скоро вандалы смогут входить и расхищать все, что им заблагорассудится.
Одно очко в пользу Бейкера. Уэксфорд попытался расслабиться и слушать более внимательно, но чувствовал себя несколько подавленным. Им овладевало ощущение, которое он часто испытывал в тех случаях, когда слушал людей, одержимых какой-либо идеей. Информации слишком много, ее следовало бы подавать постепенно, но увлеченный человек не замечает этого. День и ночь он живет своей страстью, а когда появляется возможность просветить новичка, не способен сделать это, поскольку не имеет опыта обучения, не умеет описать что-либо в общих чертах, пробудить интерес и отложить до более подходящего момента сложные детали. Разобщенные факты, исторические анекдоты, примеры борьбы с предрассудками буквально обрушились на Уэксфорда. Дербон находил карты, подтверждавшие его рассказы, доставал новые документы, пока у его слушателя все не поплыло перед глазами.
Некоторое облегчение наступило, когда Дербон стал снова наполнять стаканы. Уэксфорд оглянулся, чтобы обменяться улыбкой с миссис Дербон, но, когда посмотрел в ее сторону, надеясь успокоиться созерцанием ее ритмично движущихся пальцев, увидел, что вязанье лежит у нее на коленях, а она остановившимся взглядом смотрит в дальний угол комнаты и ее пальцы безостановочно щиплют окантовку на подлокотнике кресла.
Окантовка была настолько обтрепанной, что проложенный внутри нее шнур вылез наружу на обоих подлокотниках. Это, безусловно, было результатом нервного напряжения не одного, а многочисленных вечеров. Когда Уэксфорд оглядел остальные пять или шесть кресел и софу, стоящие в комнате, то увидел, что все они, будучи в других отношениях безукоризненными, пребывали в таком же состоянии. Петли шнура высовывались из-под обивки на всех подлокотниках.
Это зрелище расстроило его, оно нарушало картину безоблачного семейного счастья этой пары. Внезапно он почувствовал напряжение. Дербон стоял у подноса с напитками, глядя на жену; лицо его выражало сочувствие, но уже с легким налетом раздражения.
Все молчали. В полной тишине раздался оглушительный звонок телефона, заставивший всех подпрыгнуть, особенно миссис Дербон. На второй звонок она уже вскочила с кресла и почти прокричала: «Я возьму трубку!» От ее грации не осталось и следа. Она была похожа на медиума, пробудившегося после трансцендентального общения с потусторонним миром, которому надо было заново обрести связь с реальностью и который, пытаясь сделать это, испытывает невыносимый психический стресс.
Телефон стоял в дальнем конце комнаты на столе ниже точки, в которую был направлен застывший взгляд миссис Дербон. Она сняла трубку и сказала «алло», затем, откашлявшись, снова повторила это слово голосом, чуть громче шепота. То, что она ждала звонка и не стеснялась этого, было очевидно, но по резко опустившимся плечам стало ясно, что позвонил не тот, кого она хотела услышать.
— Ничего страшного, — проговорила миссис Дербон, а затем, обратившись к мужу, произнесла: — Кто-то ошибся номером.
— У нас это часто бывает, — извиняющимся тоном пояснил Дербон. — Ты устала, Мелани. Я налью тебе выпить?
— Да, спасибо, — откликнулась она и отвела рукой прядь со лба. Уэксфорд обратил внимание, какими тонкими были ее запястья. — Это из-за дочери, — сказала миссис Дербон, как хорошая хозяйка, которая умеет найти искусную отговорку для гостей. — Я так волнуюсь о ней! Сегодня иметь детей — сплошное беспокойство, не так ли? Никогда не знаешь, в какую беду они могут попасть. Ну да ладно, не буду вам надоедать. — Она взяла стакан с виски, который ей протянул муж. — Спасибо, дорогой, — и вздохнула.
Муж и жена стояли напротив друг друга; на мгновение они крепко сжали руки. Уэксфорд теперь понимал еще меньше, чем раньше. Что она имела в виду, говоря о дочери и беде, в которую та может попасть? Ребенок еще довольно маленький (грызет зубное кольцо), мать оставила его наверху час назад, и теперь он, несомненно, спокойно спал в своей колыбельке. Разве только она ждала звонка врача, потому что девочка была больна…
С чувством вины Уэксфорд выпил второй стакан пива. Он отвык от алкоголя, который теперь подействовал на него усыпляюще; голова слегка кружилась, поэтому он обрадовался, когда Дербон стал собирать бумаги и сказал, что для одного вечера — достаточно.
— Вы можете прийти еще, или, того лучше, мы поедем вместе с вами по некоторым местам, о которых говорили. Я отвезу Александру в Кенберн-Вейл. — Он говорил это совершенно серьезно. — Она еще довольно мала, чтобы понимать, но в ее глазах можно увидеть просыпающийся интерес. Она — очень умный ребенок. Вы надолго в Лондоне?
— К сожалению, только до следующей субботы, а потом — обратно в Сассекс и на работу.
— А кем вы работаете?
— Я — полицейский.
— Как интересно. Я уверен, вы — необычный полицейский.
— Я — детектив, старший инспектор.
Лицо Мелани напряглось. Она взглянула на мужа, затем в сторону. Дербон, как ожидал Уэксфорд, мог бы вспомнить об убийстве, но он этого не сделал.
— В любом случае вы не зря приехали, — сказал он. — Вы собираетесь домой, а я в конце будущей недели — на совещание архитекторов в Йоркшир. Тогда, может быть, в следующий ваш приезд в Лондон?
Уэксфорд кивнул, но последующая беседа была прервана плачем ребенка. Обожаемое, беспокойное, не по годам развитое, необыкновенно умное дитя проснулось.
Мелани Дербон, которая была буквально наэлектризована телефонным звонком, теперь повела себя как женщина, воспитавшая шестерых детей. Со словами «Это Александра опять проснулась» она всего лишь глянула наверх. На этот раз занервничал Дербон. Может быть, ребенок заболел? Может быть, нужно вызвать врача? Ему не понравилась сыпь на ее лице, хотя жена сказала, что это просто зубки режутся.
Уэксфорд воспользовался моментом, чтобы попрощаться; он оставил им номер телефона Говарда и поблагодарил за приятный вечер. Миссис Дербон проводила его до двери, а ее муж уже поднимался по лестнице, сообщая малышке, что папочка уже идет и что папочка сделает все, что надо.
Глава 10
Ибо, подобно тому, как некоторых увлекает одна только красота, так удержать при себе можно только лишь добродетелью и послушанием.
Пока Уэксфорд навещал Дербонов, а Говард играл в бридж с женой, тетушкой и шурином, в Кенберн-Вейл произошла кража со взломом — еще одна из серии краж, происходивших вечерами в пятницу или субботу.
— Твой друг в какой-то степени несет за это ответственность, — заявил Говард в понедельник утром.
— Дербон? — спросил Уэксфорд.
— Ты видишь, как преображается Кенберн-Вейл, и я полностью за то, чтобы жизнь здесь стала лучше, за перестройку этих старых трущоб, однако совершенно ясно, что там, где деньги, там и преступления. Десять лет назад в Кенберн-Вейл едва ли нашелся бы один местный житель, за исключением владельцев магазинов, обладающий хоть каким-то личным состоянием. Теперь появились обеспеченные люди. У нас есть директора компаний, имеющие фамильные ценности и сейфы, которые может вскрыть даже ребенок. Кстати, ни одна из краж не произошла в местах, являющихся собственностью «Нортберн пропертиз», но теперь, если я не ошибаюсь, они нацелились на Вейл-парк.
— У тебя есть идея, кто «они»?
— Один уже известен, и ты его знаешь, — огорченно произнес Говард. — Большую часть вчерашнего дня я допрашивал человека по имени Винтер, у которого конечно же прекрасное и безупречное алиби. И кто, ты думаешь, обеспечивает ему это алиби? Не кто иной, как наш старый друг Гарри Слейд.
