Лили Райт - Танцуя с тигром
– У меня есть деньги.
Черный археолог встал и направился к раковине; его шаги были такими длинными, будто он забыл, что простые вещи требуют гораздо меньше усилий. Затем без всякой видимой причины он поставил кипятиться кастрюлю, вернулся к столу и подобно камертону стал мерно постукивать пальцами.
– Я не ожидал, что приедет женщина, – наконец сказал он.
Анна произнесла те же самые предложения, которые всю дорогу репетировала на испанском:
– Вы связывались с Дэниелом Рэмси. Он мой отец. Я его дочь. Мы хотели бы купить у вас маску.
– Вы опоздали.
Диггер без конца чесал покрытые струпьями руки. Сидевшие на метамфетамине часто страдали от этой галлюцинации – им казалось, что под кожей шевелятся насекомые. Термиты. Жуки. Муравьи.
– Вообще-то, пришли слишком рано, – поправила его Анна. – У нас опцион до завтра.
– Я уже продал маску.
– Что?
Его голова дернулась.
– Вы опоздали.
Ни в одном из ужасных сценариев, которые рисовала себе Анна по дороге на эту встречу, такого поворота не было.
– У нас был эксклюзив.
Она повторяла это слово, цепляясь за него, как за спасительную соломинку, потом произнесла его на испанском – exclusivo, оно казалось ей более выразительным. Она посмотрела на дверь, но Гонсалеса все еще не было.
Черный археолог зажмурился и тихо произнес:
– Кажется, я потерял счет времени.
– Мы перечислили залог. – Учитывая обстановку, это звучало с безнадежной наивностью.
– У меня нет никаких записей об этом в моих книгах.
Анна оглядела кухню. Здесь не было никаких книг. Не было даже ручки.
– Кто купил эту маску?
– Она все еще здесь. – Снова странные подергивания головой, по всей видимости, еще один рефлекс. – Сзади.
Анна использовала свой самый сахарный голосок:
– Ну, раз уж мы приехали первыми, то я куплю маску прямо сейчас. И вы сразу же получите деньги.
Твиггер ударил кулаком по столу. Анна подпрыгнула от неожиданности. Он шлепнул себя по лицу. Просветление. Перезагрузка. Кажется, это помогло. Он побрел в дальнюю комнату и вернулся оттуда, держа в руках небольшую, размером с тостер, коробку. Створки ее были перевязаны бечевкой.
– У меня есть другое предложение, так что цена выросла, – пробормотал он.
– Насколько?
– На двадцать пять процентов.
Анна согласилась. Парень был не в себе, поэтому, возможно, он не сможет и сосчитать. Она отдаст ему десять тысяч. Где же, черт возьми, Гонсалес? Черный археолог одергивал джинсы. Она смотрела на него, не на коробку. Казалось, он это оценил.
– Хотите посмотреть маску?
Анна сказала, что хочет. Черный археолог поднес палец к губам, словно внутри коробки тихо спал детеныш кролика. Анна осторожно потянула за бечевку.
Миштеки[118] были виртуозами в каменных работах, и глазам Анны открылся настоящий шедевр. Сотни осколков бирюзы были вырезаны, отшлифованы песком, отполированы и приклеены на свои места. Семь зубов маски были изготовлены из переливающейся раковины, аккуратные, как клавиши печатной машинки. Одного глаза не хватало. Возможно, его разбил черный археолог. Неповрежденный глаз из ракушки был обрамлен сусальным золотом; зрачком служил черный овальный камень. Маска была удивительно тяжелой, как будто обладала каким-то метафизическим весом, несла на себе груз человеческой души, ее истории, поисков бессмертия.
До этого момента Анна охотилась за посмертной маской только из-за тех благ, которые мог получить тот, кому принадлежала реликвия, но сейчас она была ошеломлена ее культурной ценностью. Анна вспомнила факты, которые успела изучить. Во время своего восемнадцатилетнего правления Монтесума носил сандалии, украшенные драгоценными камнями, кольцо в носу, великолепный головной убор с четырьмя сотнями мерцающих перьев кетцаля в золотой оправе. (Эта потрясающая реликвия принадлежала Австрии, которая после пяти столетий со скрипом согласилась передать ее «во временное пользование» Мексике.) После смерти Монтесумы преданные своему повелителю слуги положили его посмертную маску около урны с прахом, так чтобы он был готов встретиться с богами. Кто бы мог подумать, что это вечное путешествие прервет в двадцать первом веке наркоман, отчаянно нуждающийся в дозе. Это была неприятная мысль, и Анна поспешно прогнала ее. Она подумала о том, как сильно любит отца, как он будет гордиться маской, как будет взволнован, когда покажет миру эту драгоценную частицу мексиканской истории, которая станет бриллиантом в «Коллекции Рэмси».
Ее отец был прав: эта маска спасет все остальное. Его поездки в Мексику и торги, его поиски в селениях и джунглях, его проблемы с испанским, чтение, исследование, мужество и даже смерть жены – все это привело к решающему моменту. Посмертная маска не сделает Дэниела Рэмси бессмертным, но определенно смягчит жгучую боль утраты.
Анна вытащила деньги. Наступила ее очередь дрожать, пока черный археолог пересчитывал банкноты.
– Мой отец рассказывал мне, что вы великолепный диггер, – сказала она. – Что вы старательно трудитесь и вам можно доверять.
Черный археолог выпятил худую грудь.
– Я знаю, где и что искать.
Анна удивилась, что он до сих пор не сбился со счета. Наркоман тут же подтвердил ее догадку и стал пересчитывать деньги заново. Можно было притвориться, что все происходящее – заурядно. Почти как покупка овощей на фермерском рынке. Анна понемногу привыкала к его лицу. Он напоминал ей мальчика из колледжа, спасателя, который влетел в бассейн с четвертью бака бензина. Этот паренек, считавшийся опытным твиггером, был немногим старше ее. Наркотики приглушили его блеск, но не погасили в нем свет. Ее страх растаял и превратился в симпатию. Дать ему деньги означало потворствовать его зависимости, но Анне нужно было думать об отце. О матери.
– Мы очень благодарны вам за информацию, за предоставленную возможность, – пробормотала она.
Ее прервал громкий хлопок. Автомобиль или пистолет. От ужаса ситуации ее бросило в холодный пот: Мехико, наркоман, такси снаружи не ждет. Маска будто подмигнула, предупреждая. Проваливай отсюда.
– Хорошо, ладно, – пролепетала Анна, пятясь к двери. – Спасибо…
Дверь с грохотом распахнулась. В кухню ворвался мужчина в черной маске, с пистолетом в руках. Теперь они просто застыли все вместе. Двое мужчин, женщина, маска и пистолет.
Человек с пистолетом заговорил первым:
– Dónde está la máscara?[119] – Он смотрел прямо на нее. Затем отвел пистолет в сторону. На его предплечье красовалась татуировка – женщина-русалка. – А это кто такая?
Анна вскинула руку, прикрыв лицо. Как будто была супергероем, который способен ловить пули руками. С тошнотворной ясностью она поняла, что из троих людей, которые собрались в этом дерьмовом ресторане, только один получит то, за чем пришел.
– Другой заинтересованный покупатель, – с гордостью ответил диггер, сияя от радости, словно ему удалось заполучить желанную всеми девчонку.
Вооруженный человек подошел к столу, подвинул деньги пистолетом. На плите выкипала вода.
– Это ее?
– Ее, – ответил черный археолог. – Уже мое.
Мексиканец затолкал деньги в карманы брюк, забрал маску и направил дуло пистолета на Анну, чтобы той не вздумалось возражать. Она проглотила шелуху от орешка, неожиданно попавшую не в то горло. Человек с пистолетом хмыкнул:
– А теперь мое.
На улице жизнь продолжалась. Где-то рядом немецкий турист покупал билет в музей антропологии. Где-то неподалеку молодая мама кормила грудью своего малыша, прикрывшись вязаной rebozo[120].
В целом мире отсюда отец сидел в своем кресле, укрывшись пледом, и смотрел канал «History Channel»[121], а здесь, в «Tres Perros Feroces», вооруженный человек в маске сжимал в руке пистолет. Все происходило в одно и то же время, но только определенные вещи происходили с тобой.
– Я был бы очень благодарен, если бы вы не делали этого, – начал черный археолог. Анна зажмурилась. Обдолбанный придурок бросал вызов человеку в маске, который направил на него оружие. – Мне понадобилось двое суток, чтобы откопать это сокровище, и я заслуживаю…
– Мне поручили убить тебя, – перебил мексиканец.
Глаголом «убить» было слово matar. Он использовал будущее время. Или какую-то хитрую форму сослагательного наклонения. Начало глагола было понятным, а окончание немного сложным для восприятия. И Анна подумала: «Таракан может жить без головы в течение нескольких недель».
Щелкнул курок пистолета. Анна бросилась под стол.
– Hombre. No hagas eso[122], – пролепетал черный археолог. – Не делай этого. Моя мамочка хочет увидеть утром своего сыночка.
– Tu mamá?[123] Где, черт возьми, твоя мать?
Пистолет свободно танцевал в его руках. Би-бип. Би-бип. Би-бип. Автомобильная сигнализация. Затем сирена. Сквозь боковое окно в кухню ворвался луч солнечного света, и ничего не изменилось. Преступник обернулся на шум. Черный археолог бросился к ящику и достал оттуда пистолет. Его лицо вмиг озарилось восторгом, от прежнего раскаяния на нем не осталось и следа.
