Валерия Леман - Искушение золотого джокера
Признаюсь как на духу: я слушал приятеля, в самом прямом смысле открыв рот. Елки-палки, да этот великий магистр был реально велик! Он легко увлекал ледышку Люси своими рассказами о рыцарях, хотя готов поспорить на что угодно, в детстве эта девица вряд ли слушала сказки; славный Уго рассказывал, как магистр поддерживал их с Милли в трудные времена, подсовывая деньги, а вот теперь выясняется, что школьному приятелю Себастьян и вовсе подарил ресторанчик, преданно любя его сестру на расстоянии.
– Ты потрясен? – поинтересовался Леха.
– Не то слово, – выдохнул я. – И где же расположен этот ресторанчик?
В этот момент Леха лихо развернулся и виртуозно припарковался перед светлой витриной с вывеской нежно-розовыми буквами: «У прекрасной Марго». Необходимость ответа отпала сама собой.
Мартин Пилле оказался милейшим кругленьким старичком с белоснежными кудрями по плечам, который встретил нас в дверях ресторанчика с широчайшей улыбкой, торжественно взмахнув руками:
– Вы журналисты «Вестей Брюсселя»? Я так рад! Эту газету я читаю каждое утро на протяжении тридцати восьми лет. Она стала для меня родной. Если на моем столе к завтраку нет «Вестей Брюсселя», мне кусок в рот не полезет, так и знайте! Но, прошу вас, проходите! У меня все готово.
Мы вошли в уютное помещение со светлыми стенами и столиками под белоснежными скатертями и изумленно округлили глаза. Перед окном был роскошно сервирован стол: изящные вазочки с салатами, блюдо с горячим под крышкой, домашний хлеб в корзинке, пенистое пиво в сверкающем графине.
С удовольствием отметив нашу реакцию, Мартин засеменил к этому столу, увлекая нас за собой, заботливо усадил и стал раскладывать по тарелкам угощения.
– Милые мои, Себастьян был для меня больше чем одноклассник, больше чем приятель – он был мне самый родной человек, – поставив перед нами полные тарелки, он уселся за стол, скрестив на груди руки. – И не только для меня, но и для моей сестры Марго. Мы с ней – из простой, небогатой семьи, но Марго сразу призналась, что не испытывает к славному Себастьяну ничего, кроме симпатии. И он немедленно закрыл тему! Сказал: «Для меня главное, чтобы ты, Марго, была счастлива». Когда она вышла замуж за фермера, он пару раз помогал им в тяжелые дни… Но, прошу вас, вы ешьте, ешьте, все угощения – для вас!
И мы с Лехой ели. Конечно, в первые минуты восторженного рассказа нам было немного неловко – старик изливает нам душу, а мы – жуем! Но в конце концов голод взял свое и мы слушали монолог Мартина, с не меньшим восторгом поглощая нежнейшую свинину, тушенную с капустой, салаты из свежих овощей, запивая все легким ароматнейшим пивом.
– Мы с Себастьяном были ровесниками. Но, знаете, не раз у меня было ощущение, что он, несмотря на то что всегда прекрасно выглядел, – мой отец! Столько в его глазах, в каждом слове было заботы о нас с Марго. Вот почему, когда я вчера прочел в газете, что кто-то столь жестоко его убил, я не мог поверить и несколько раз перечитал заметку. Кто и за что мог так ненавидеть нашего Себастьяна, чтобы убить его?.. Это невероятно!
В бледно-голубых глазах старика блеснули слезы. Между тем Леха, первым утолив свой голод, немедленно принялся за свою работу – задавать вопросы. Мне в этом отношении было гораздо проще и стократ приятнее – я мог продолжать наслаждаться едой и слушать.
– Спасибо, Мартин, за ваше чудесное угощение, – Леха утер салфеткой губы. – Признаться, за эти неполные два дня нам пришлось узнать столько интересного об этом человеке – Себастьяне Пилциге. И вы абсолютно правы: о нем говорили разные люди, но все – практически одно и то же: Себастьян Пилциг был чудесным человеком, не жалевшим ничего, в том числе и своих денег, на других людей… Итак, он регулярно бывал у вас в гостях?
Мартин с широчайшей улыбкой откинулся на спинку стула.
– Разумеется! У нас была давняя традиция: каждую пятницу мы встречались в моем ресторане – «У прекрасной Марго». Сидели всегда за этим самым столиком. Неторопливо ужинали, обмениваясь незначительными репликами, и лишь под десерт я сообщал Себастьяну последние новости о Марго, ее детях, а потом и о внуках, которые прекрасно учатся в лицее. Ну, а сам Себастьян частенько рассказывал мне увлекательнейшие истории о Скильде. Все это было так интересно! Мы словно вновь возвращались в славные времена нашего детства, когда могли до ночи играть в рыцарей.
Тут Леха подмигнул мне, многозначительно подняв палец.
– Так, значит, в детстве вы играли с Себастьяном в рыцарей? И чья это была идея?
Мартин тихо рассмеялся.
– Я никогда не был богат на идеи, мои милые! Все идеи всегда шли от Себастьяна. Он рассказывал мне о рыцарях-тамплиерах, их захватывающих приключениях, таинственных замках во всех частях планеты. Вы, конечно, знаете, что Себастьян был из состоятельной семьи? У его отца были ювелирные мастерские и магазин, которые перешли по наследству к Себастьяну. А он достойно продолжил дело – у него был настоящий талант создавать красивые украшения, а потому всегда были состоятельные клиенты. Ну а свои доходы на себя Себастьян почти не тратил, – Мартин покачал головой. – Он всегда жил очень скромно, а вот другим помогал с радостью – к примеру, мне или моей сестренке. Удивительный человек! Настоящий рыцарь.
Эти слова невольно заставили дрогнуть мое сердце. Себастьян Пилциг, которого я не знал при жизни, оживал у меня на глазах в рассказах его друзей и знакомых. И все они, такие разные – профессор университета и хозяин ресторанчика, – едва ли не слово в слово говорили: Себастьян Пилциг был настоящим рыцарем, истинным романтиком.
Мартин с ностальгической улыбкой взял бокал с пивом, сделал глоток.
– Вы знаете, в Брюсселе большую часть года немного сумрачно, идет дождь. А Себастьян не раз рассказывал мне о Мальорке – солнечном острове, ярком и праздничном. Я там никогда не был и вряд ли побываю, но когда мой друг рассказывал о нем, я в красках его себе представлял. Так вот однажды после очередного рассказа Себастьян подпер щеку рукой, уставившись за окно, размытое дождем. «Ты знаешь, – произнес он вдруг еле слышно, – я никогда не променяю на прекрасную Мальорку мой родной и милый Брюссель – город вечных сумерек. Брюссельские сумерки особенные – в них, как и в брюссельском дожде, словно растворены сотни невидимых, теплых и нежных улыбок…»
– «Улыбки в сумерках дождя», – проговорил Леха, уставившись за окно, где, как наглядная иллюстрация к рассказу, начинал накрапывать вечерний дождик. – Прекрасное название для статьи.
Мартин с довольным видом усмехнулся, похлопав нас с Лехой по плечам.
– Я рад, ребята, что вы меня выслушали. А теперь предлагаю тост: выпьем это пиво – кстати, любимый сорт Себастьяна! – за него. Вечная память моему другу!
– Вечная память!
Глава 21
Информация от прессы
Следующий день я вновь встречал за столиком брюссельского кафе с чашкой кофе и утренними газетами. Для начала я ознакомился с «моим» интервью в «Вестях Брюсселя», первым делом оценив свое собственное фото. Мой дорогой Леха использовал снимок, который, очевидно, сделал его фотограф во время нашей непринужденной беседы и за который, скажу честно и откровенно, я придушил бы приятеля: Ален Муар-Петрухин смотрел с фотоснимка, в ужасе выпучив глаза, точно передо мной был некий монстр.
Само же интервью было в лучших традициях Алексея Олешкина: динамичное, насыщенное информацией и эмоциями. Тут же, следом за интервью, шел репортаж из ресторанчика «У прекрасной Марго», озаглавленный: «Улыбки брюссельских сумерек». Собственно, весь репортаж представлял собой ностальгический монолог школьного товарища Себастьяна с рассказом о детских играх в рыцарей и рыцарских поступках доброго друга.
– Браво, Леха, – невольно проговорил я, прочитав все до конца. – Очень мило и трогает до слез.
Едва я успел допить кофе, как зазвенел мой телефон: меня вызывали в полицейское управление для оформления протокола допроса о том, как я в компании подруг обнаружил труп Пилцига в мансарде пустого дома. Пообещав быть в кабинете комиссара через пятнадцать минут, я только тут сообразил, что не видел и не слышал Аишу с тех пор, как мы расстались с ней в полиции, и до сего момента от нее не было ни единого звонка, а ведь прошли вечер, ночь… Это невольно заставило меня нахмуриться. Не откладывая дела в долгий ящик, я тут же позвонил ей и с облегчением вздохнул, едва услышав в ответ зевающий голос подруги.
– Привет… Черт возьми, Ален, что случилось? Будишь меня ни свет ни заря…
Я немедленно изобразил звук звонкого поцелуйчика:
– Просто решил убедиться, что с тобой все в порядке. Почему ты не позвонила мне сегодня под утро?
Аиша еще раз зевнула.
– Потому что спала! Представь себе, вчера, после допроса, мне звякнули из парижской редакции и, убедившись, что я нахожусь в Брюсселе, затребовали с меня репортаж об убийстве великого магистра Себастьяна. Так что, внезапно вспомнив о том, что я журналист, засела за работу, отправила готовую статью в четыре утра и тут же уснула мертвым сном. А теперь позволь мне продолжить мой сон…
