Анна Данилова - Одинокие ночи вдвоем
– Очень хорошая. Ей пятнадцать лет. На вид скромная, тихая и очень переживает из-за матери. Ей больно осознавать, что мать не хочет ее видеть, что она как бы променяла ее на мужика, от которого сама же и страдает…
– Какие суммы передавала Дина дочери?
– Понятия не имею, конверты были запечатанные. Но Оля говорила, что денег ей вполне хватает на жизнь, что у нее все есть.
– Так, а где она живет, эта Оля? Квартиры-то собственной у Каракозовой нет, она ее прохлопала…
– Сначала она жила на съемной квартире, в Иловатске. Но потом… А потом начинается самое интересное. Эту квартиру неожиданно продали, и Оля осталась бы на улице, если бы не сосед. Вдовец. Он предложил Оле пожить у него.
– Вдовец… – вздохнула я. – Что-то часто в последнее время нам с тобой, Лиза, встречаются вдовцы.
– И не говори… молодой вдовец?
– Я точно не знаю. Но Дина разыграла передо мной настоящую трагедию… Пришла уже поддатая, еще заказала виски, кажется, и начала рассказывать, какая у нее дочь непутевая, связалась со взрослым мужиком, переехала к нему…
– Вообще-то она правильно раздраконилась… Но только что она сама лично предприняла, чтобы забрать дочь? Она вообще что-нибудь сделала?
– Думаю, что нет. Больше того, потом у меня сложилось впечатление, что она как будто бы даже в душе и успокоилась, что дочь прибрали… Что у нее одной проблемой стало меньше.
– Вот сволочь…
– Она сняла квартиру здесь, в городе, водила туда приятелей… Сначала потихоньку, а потом открыто…
– Неудивительно. Она же сбежала от Ананьева, прихватив денежки и еще что-то… Словом, ушла от него не с пустыми руками. А что с Олей?
– Она до последнего передавала для нее деньги. Но они так и не встретились…
– Оля приходила одна?
– Несколько раз с ней была женщина… Молодая, очень приятная на вид. Они держались как подруги.
– Не слышал, о чем говорили?
– Нет. Оля взяла у меня конверт, они заказали кофе, посидели немного и ушли.
– А Ананьева здесь не было?
– Я не знаю, как он выглядит. Может, и был.
– Я так думаю, что если бы он искал Дину здесь, то непременно обратился бы за помощью к тебе или своему земляку, Агишину… Я только не поняла, почему задержали тебя? Как так случилось?
– Да обыкновенно. Она пришла в очередной раз, напилась и попросила меня отвезти ее. А у меня как раз смена заканчивалась. Она хорошо платит…
– Значит, это было не первый раз? – спросила я прокурорским тоном.
– Нет…
– И ты провожаешь ее прямо до квартиры?
– Когда сильно пьяная, то да. Не могу же я допустить, чтобы она свалилась где-нибудь возле подъезда в снег или лужу…
– Какая у тебя мерзкая работа, – фыркнула я так, словно уже была женой Адама и теперь выговаривала ему все свои претензии, собираясь предложить перейти на другую работу.
– Обыкновенная работа, – пожал плечами Адам. – Но я не понял, почему задержали именно меня. Я же обыкновенный бармен, который лишь в очередной раз подвез клиентку. Какой смысл мне было убивать ее? Она же мне просто никто. Чужой человек. Между нами никогда не было никаких отношений. Лиза, что мне делать?
– Да ничего. Ждать. Если ты не убивал, значит, в ее квартире не обнаружится твоих следов. Ты же не заходил в ее квартиру?
– Нет. Довел до порога, и все… Правда, схватился, думаю, за ручку двери. Я же почти волок ее.
– Ладно, разберемся. А пока что, Адам, наберись терпения, посиди в камере… Надеюсь, тебя там не бьют?
– Нет. Я там вообще пока один…
Лиза вышла из кабинета и вернулась уже с Мирошкиным.
– Сережа, может, отпустишь его? Какая-то сволочь убила Дину Каракозову, а в камере сидит достойный человек… Просто потому, что подвез эту пьяную особу домой. На ноже разве есть отпечатки его пальцев?
– Нет. Там обнаружили отпечатки пальцев совершенно другого человека… Я узнал об этом буквально десять минут назад, – произнес следователь с убитым видом. – Да и следы обуви вашего друга обрываются на пороге квартиры… Я отпущу его, но мне надо оформить документы…
– Ты оформляй, а я заберу его к себе, если что – он у меня… – Лиза подошла к Адаму и взяла его под руку. – Ну? Соглашайся, Сережа, а я помогу тебе распутать это дело… Это ведь жених Глафиры… Ты посмотри на нее, на ней же лица нет…
Мирошкин отпустил Адама, и мы, счастливые, вернулись домой. Но остались мы с Адамом не у Лизы, как она обещала Мирошкину, – я забрала его к себе домой.
– Адам! – Мы обнялись прямо на пороге, и я разрыдалась. – Ты не поверишь, но мы, по сути, занимаемся именно этим делом… Ананьева и Каракозовой…
Он мылся под душем, когда я рассказывала ему о нашей поездке в Чернозубовку, о трагической гибели Маши, жены Лизиного одноклассника – Вадима Орешина. Мы наперебой рассказывали друг другу все, что знали об этой странной паре – Дине и Ананьеве. Когда же я вспомнила про окорок (аппетит вернулся ко мне сразу же, как только я оказалась дома), мне пришлось побеспокоить Лизу, чтобы попросить у нее кусок.
– Глафира, я вообще не понимаю, как вы могли бросить меня и сбежать… Нет бы посидели втроем, поужинали… У вас впереди еще вся ночь!
– Но он же прямо из камеры, ему надо было привести себя в порядок… К тому же я закинула его одежду в стиральную машинку…
Словом, через четверть часа мы все в домашних халатах и пижамах расположились в гостиной у Лизы, включили телевизор. Я приготовила ужин, зажгла свечи. Сделала «Маргариту», разлила по бокалам. Лиза радовалась, глядя на нас с Адамом, счастливых. Уж она-то знала, что только ей мы обязаны этим чудесным спасением из ледяных лап правосудия…
– Вот ты, Глаша, правильно заметила – за последние сутки мы видели двоих вдовцов в мрачноватом городке Иловатске, к этому надо прибавить еще одного, о котором нам рассказал, со слов Дины Каракозовой, Адам. Итого – три вдовца, и все в одном маленьком Иловатске. Причем вдовцы – относительно молодые мужчины. Адам, скажи, а что еще Дина рассказывала об этом соседе-вдовце, с которым сейчас живет ее дочка?
– Ничего особенного.
– Когда он стал вдовцом? Когда умерла его жена? Ничего не говорила?
– Да вроде нет…
– Я только не поняла, он что, действительно живет с девочкой, в смысле сожительствует, как мужчина? Или же просто по-соседски помогает ей?
– Да кто ж знает.
– Это я к тому, что если, к примеру, у этого соседа психика травмирована после смерти жены и он привязался к Оле, а ее мать устраивала ему скандалы, словом, мешала им вместе жить, то, может, он ее и убил? Зарезал? Глафира, у меня план. Завтра утром я займусь поисками доктора, который лечил аллергию Дины, а ты отправишься в Иловатск…
– … в школу, где учится Ольга Каракозова, так?
– Да, именно так.
– Адам, у тебя какие планы на завтра? – спросила я сонного и сытого Адама. – А? Отправишься снова в свой ресторан?
– Нет, у меня завтра выходной, кстати… Я мог бы поехать с тобой в Иловатск. Тем более что я больше всех заинтересован в том, чтобы как можно скорее найти убийцу Дины…
– А я заинтересована в том, чтобы, помимо убийцы Дины Каракозовой, найти еще и причину, заставившую Машу Орешину прийти к ферме Ананьева… Еще хотелось бы узнать, почему Дина перерезала провод звонка, чтобы Ананьев не узнал о ее приходе… Как будто бы она не могла прийти туда в другое время, когда Дины, скажем, не будет дома…
– Если Дина не хотела, чтобы Ананьев увидел Орешину, значит, эта Орешина была для нее опасна… То есть причина, по которой Маша Орешина приходила к Ананьеву, могла быть связана с чем-то таким, что могло принести Дине Каракозовой вред. Быть может, Маша что-то знала о Дине и собиралась рассказать это Ананьеву…
– Судя по тому, что вы мне рассказали, эта несчастная женщина, которую загрызли собаки, могла прийти к Ананьеву по просьбе Оли, чтобы встретиться либо с Диной, поговорить с ней по душам, либо с самим Ананьевым…
– Телефон! – внезапно воскликнула Лиза. – Глаша, пожалуйста, принеси мне мою сумку, она в спальне…
Она имела в виду телефон Маши Орешиной. Я принесла. Лиза принялась листать свой блокнот…
– Ну вот, смотрите сами! Орешина звонила Дине Каракозовой! Именно Дине. Значит, хотела с ней поговорить.
– Если она из Иловатска, в котором живет Оля, то она могла позвонить Дине по просьбе Оли… Кстати говоря, как выглядела эта Маша Орешина? – спросил Адам.
– Симпатичная молодая женщина… Адам, да у нас же есть ее фотография! – И Лиза, порывшись в сумочке, достала снимок. – Вот…
Брови Адама взлетели вверх, когда он увидел фотографию.
– Я видел ее. Это с ней Оля приходила к нам в ресторан и пила кофе. Точно… У меня хорошая память на лица.
– Значит, – подытожила я, – Маша сначала, возможно, просто звонила Дине, чтобы поговорить с ней о брошенной Оле, они даже встретились, Маша пыталась уговорить Дину вернуться к дочери, а потом почему-то решила поехать на ферму. Поэтому Дина, увидев или узнав каким-то образом, что за воротами стоит Орешина, быстро перерезала провод звонка и убедила Ананьева, что крики, которые он слышал, раздаются из телевизора… Она просто не хотела открывать Орешиной. Она знала, что за этим последует и что ее тайна, которую она так тщательно скрывала, может раскрыться…
