Норб Воннегут - Хищники с Уолл-стрит
Дуалистическая роль Фрэнка требует Соломоновой Мудрости. Если он слишком закрутит гайки, доходы иссякнут, а народ начнет бить челом нашему CEO. А если будет слишком миндальничать, то о последствиях прочтет в «Уолл-стрит джорнел». СМИ всегда приберегают местечко для сенсационных публикаций о мухлюющих брокерах и облапошенных ими лохах. Хоть так, хоть эдак, а пост Курца под ударом.
Кабинет Фрэнка являет собой арену противостояния добра и зла. На одной стене папское благословение. Оно смутно напоминает диплом, не считая портрета папы Иоанна Павла Надцатого с собственноручным автографом в рамке. Хотя папа олицетворяет все хорошее, его фото регулярно провоцирует в нас с Фрэнком все самое плохое. Мы с ним даже спорили, кто из нас был более адским министрантом, сравнивая детские рассказы о подножках монахиням и плевках в вино, пока священник не смотрит. Будучи собратьями-католиками, мы санкционировали продерзости друг друга – былые, нынешние и, предположительно, грядущие. И это хорошая стена.
На стене позади стола Фрэнка висела коллекция фотографий знаменитостей: Фрэнк пожимает руку Эндрю Фастову{43}; Фрэнк чокается бокалом вина с Берни Эбберсом{44}; и Фрэнк на пару с Деннисом Козловски{45}. Эта галерея – расстрельный список финансовых мошенников – служит напоминанием консультантам ОФЛ о том, насколько переменчива фортуна. Эти фотки повергают нас в недоумение. Неужто наш босс играет роль магического жезла для всех мерзавцев Уолл-стрит?
* * *Фрэнк прочесал пятерней свою редеющую черную шевелюру, сулящую зачес через плешь, и почесал затылок.
– Ты уверен насчет Пэтти? – спросил он. Его загорелое лицо являло взору уйму морщин и прочих визитных карточек жизни на Уолл-стрит.
Пару секунд я внимательно, настырно созерцал Курца. Затем, выставив в его сторону выпрямленную ладонь, помахал ею в воздухе – медленными, круговыми, чуть ли не нарочитыми движениями.
– Расслабься, Фрэнк.
– Это еще что за чертовщина?
– Джедайский психологический прием, – сказал я. – Гершон никуда не уйдет.
Фрэнк вздохнул, созрев для того, чтобы перейти к следующему вопросу, но все-таки питая кое-какие сомнения.
– Хочешь сигару? – предложил он, открывая свой хьюмидор{46}, чтобы продемонстрировать десятки прекрасно сохранившихся курительных палочек.
На мой вкус, то же самое, что клизма из колючей проволоки.
– Нет, спасибо, – ответил я.
– Это кубинские, – пророкотал он с энтузиазмом в голосе, удивившись моему отказу. – «Коиба».
Тонкие стены его кабинета пришли в резонанс. Фрэнк всегда исторгает избыток энергии, обсуждая две своие любимые темы – красное вино и кубинские сигары.
– Я пас. Но все равно спасибо.
– Как прикажешь. – Короткая неловкая пауза. – Ну, что там у тебя?
– Сэм Келемен.
– Кто?
– Это вдова моего друга, того парня из «Аквариума Новой Англии».
– А, ясно, – сообразил он. – Мне очень жаль. Ее имя выбило меня из колеи.
– Это уменьшительное от «Саманта».
– Уяснил. И в чем предмет? – осведомился он, возясь с гильотинкой для сигар со спаренными лезвиями.
– У Сэм денег в обрез, – объяснил я. – Чарли все вложил в фонд фондов, который сам же и основал.
– И сколько же у него было под началом?
– Толком не знаю. Где-то миллионов двести долларов или около того.
– Мелкая сошка, – заметил он. – И не наша проблема. Мы не ссужаем под фонды фондов. Нет ликвидности.
Предвосхищая маржинальное требование, Фрэнк произвел своей «Коибе» усекновение головы.
– Я пришел говорить не о ссуде.
Фрэнк выпятил губы, сомкнул большой палец с указательным и согнул их, будто задергивая «молнию». В ОФЛ каждый рано или поздно видит в исполнении Курца жест «заткнись и слушай».
– Выбрось «Келемен Груп» из головы, – сказал я. – Может, и не сразу, но Сэм заполучит свои деньги из компании.
– Именно, – поддержал он, радуясь, что соскочил с крючка займа, и с любопытством гадая, что же мне нужно.
– Она спрашивала, не открывал ли Чарли здесь счет.
– А он открывал?
– Нет.
– Так в чем же суть?
– За восемь лет, Фрэнк, я ни разу не слыхал, чтобы вдова спрашивала о тайных счетах.
– Чертовски глупо, – согласился он. На стенах Иоанн Павел аж подскочил от такого святотатства; Фастов, Эбберс и Козловский даже бровью не повели. И тогда Курц добавил – задумчиво, как бы в шутку: – Мужья вечно прячут от жен деньги на любовниц.
– Тут другое, – не согласился я. – Чарли Келемен оставил на ее имя в общей сложности шестьсот долларов. И больше ни шиша.
– И чего ж ты напрягаешься из-за шестисот долларов, Гроув? В нашем бизнесе нижняя планка проходит на уровне миллиона, помнишь?
Любой другой пропустил бы эту остроту мимо ушей. Это лишь легкий укол, всего лишь образчик поединка на языках, главном оружии нашей индустрии. Никакого ущерба. Никаких уловок. Правда?
Чушь. Топ-продюсеры не сдают захваченных высот. Я уставился на Фрэнка в упор. Мой взгляд буровил ему череп, посылал его в жопу, хоть я и ничего не сказал, дабы ни одна капля тягучей сладости южного сахарина не сорвалась с моих губ. И не стал объяснять свою потребность защитить Сэм в качестве искупления за Эвелин и Финн. Где ты был, когда это было важно?
– Сэм мне друг, – ответил я, сдержав гнев. – На остальное плевать.
Ощутив привкус горечи в моих словах, Курц отвел глаза, будто человек, впервые разглядевший в давнем коллеге нечто свирепое и безрассудное. Так мне кажется.
– Должна же быть система поиска потерянных счетов, – продолжал я. – Нельзя ли нам запустить номер социального страхования в какую-нибудь базу данных где-нибудь?
– Гроув, – осторожно повел он. – Мы оба в этом бизнесе уже не первый год.
Ой-ёй. Лекция.
– Мы оба знаем, что финансовые институты никогда не согласятся хранить персональную информацию или защищать тайну частной жизни.
– Я просто перепроверяю, Фрэнк. Я должен был спросить.
– Нет, не должен, – парировал он с таким напором, что застал меня врасплох. – Будь я на твоем месте, я бы держался подальше.
– Почему это?
– Ну, хотя бы, – растолковал он, – из-за всякой всячины, вылезающей на свет, когда люди помирают, – скелетов, любовниц, инвестиций… Все те вещи, которые они пытались припрятать, пока были живы. Пусть все устаканится.
– Что еще, Фрэнк?
– Это тебе не понравится.
– Валяй. Ничего страшного.
– Тебе не нужны отвлекающие факторы. Понимаешь, о чем я?
Ага. Ты тревожишься за свой бонус.
– Предоставь о моем времени тревожиться мне самому, Фрэнк. Прежде это никогда не создавало проблем.
– Как тебе угодно, – сказал он было, но тут же передумал. – Гроув, отступись, прошу тебя. Кто-то грохнул Келемена. Я не хочу, чтобы ты вляпался в какую-то не ту кучку.
Просто оботри собачьи какашки со своих подошв и ступай дальше.
– Ни в коем случае, Фрэнк, – двусмысленно ответил я, прежде чем поправить портрет Иоанна Павла по пути к двери. Это представлялось достойным поступком католика.
По пути к своему столу я нажал на кнопку быстрого вызова Айры Поповски. Дозвониться до него с первой попытки маловероятно. Мы нередко с ним играем в телефонные пятнашки не один день, прежде чем созвонимся, – жертвы плотных графиков и конкурирующих за время задач. Айра взимает со своих клиентов около пяти миллионов долларов ежегодных гонораров – немалая практика для адвоката по доверительной собственности и недвижимости.
– Айра Поповски! – гаркнул он в трубку, ответив с половины гудка – явно ждал кого-то другого.
– Какой дружелюбный прием! – Фамилия Поповски звучит мощно. В ней звенит агрессия и брутальный интеллект – черты для адвоката весьма желательные. – Айра, важный разговор.
Он тотчас оценил серьезность моего тона.
– Я думал, это начинается моя телеконференция. В чем дело?
– Я говорил с Сэм. Ты, случаем, не готовил для Чарли завещание?
– Пытался.
– В каком это смысле?
– Он всякий раз от меня отделывался.
– Вот дерьмо.
– Всегда находилось что-то более важное, – хладнокровно пояснил Айра.
– И что будет, если он не оставил завещания?
– В дело вступают законы штата Нью-Йорк, и активы на имя Чарли переходят к Сэм. Все относительно прямолинейно.
– Кроме одного.
– То есть?
– Все упрятано в «Келемен Груп». Сэм не знает, есть ли у них какие-либо иные инвестиции. Я думал, может, ты знаешь.
Молчание. Потом Айра ответил ровным, сдержанным тоном:
– В каком это смысле она не знает?
– Как раз в таком. Сэм известен только один чековый счет с шестьюстами долларами, и все. Всем распоряжался Чарли.
– Она звонила вчера. Об этом она ничего не сказала, – заметил он. В голосе его вдруг зазвучала досада. – Гроув, моя телеконференция как раз началась. Если Сэм нужна помощь, я в деле.
– Еще одно.
– Быстрей, – поторопил он.
