Камилла Лэкберг - Укрощение
Если быть до конца честным, то часть заказов он получал благодаря любопытству, которое вызывал у народа. Многие пользовались случаем вблизи посмотреть на такое необычное явление, как настоящий артист цирка. Но затем любопытство улеглось, а уважение к его мастерству осталось, и когда люди привыкли к этому человеку, стало казаться, что он всегда жил здесь.
Вера бывшего укротителя в свои силы росла, и когда он увидел объявление о продаже мастерской в Уддевалле, они с Лайлой без всяких сомнений решили попробовать открыть свое дело и перебраться туда, хотя женщине и было немножко грустно уезжать далеко от Агнеты и мамы. Наконец-то Владеку выпал шанс реализовать свою давнюю мечту — открыть собственную фирму!
В Уддевалле они нашли дом своей мечты, в который влюбились с первого взгляда. На самом деле он был достаточно обветшавшим и невзрачным, но им удалось отремонтировать его за небольшие деньги, и теперь это было их гнездышко.
Жизнь текла спокойно и радостно, и они считали дни до того момента, когда будут держать на руках своего малыша. Скоро они станут настоящей семьей — она, Владек и их ребенок.
* * *Мелльберг проснулся от того, что по нему прыгал маленький человечек. Кстати, это был единственный член семьи, которому разрешалось его будить. И прыгать по нему.
— Дедуля, вставай! Вставай! — кричал Лео, прыгая на его большом животе. Бертиль сделал то, что обычно делал в такой ситуации, — поймал мальчика и стал щекотать его, так что тот завопил на весь дом.
— Бог ты мой, сколько от вас шума! — крикнула Рита из кухни. И это тоже было традицией, но на самом деле пожилой полицейский знал, что ей нравится, когда они возятся по утрам.
— Тс-с! — Мелльберг округлил глаза, и Лео сделал то же самое, приложив к губам толстенький пальчик. — Там, в кухне, злая ведьма. Она питается маленькими детьми и обеих твоих мам наверняка тоже съела. Но есть способ ее победить. Знаешь какой?
Лео прекрасно знал ответ, но замотал головой.
— Мы должны прокрасться туда и защекотать ее! — подсказал ему Бертиль. — Но у ведьм отличный слух, так что мы должны прокрасться тихо, как мышки, чтобы она нас не услышала, а иначе… Иначе мы пропали!
Он провел рукой по горлу, и ребенок повторил его движение. Затем они на цыпочках пробрались из комнаты в кухню, где Рита уже ожидала нападения.
— В бо-о-ой! — крикнул Мелльберг, когда они с Лео кинулись вперед и принялись щекотать хозяйку дома где попало.
— И-и-и-и! — закричала та и захохотала. — Вы мне достались за грехи мои!
Эрнст и Сеньорита, до этого момента лежавшие под кухонным столом, радостно выскочили оттуда и залаяли.
— Боже, какой у вас тут сумасшедший дом! — послышался голос Паулы. — Просто удивительно, как вас давно не выгнали из квартиры.
Бертиль смолк, а следом за ним затихли и остальные. Все они даже не услышали, как открылась входная дверь.
— Привет, Лео! — сказала Паула. — Как тебе спалось? Я решила подняться к вам позавтракать, прежде чем мы отправимся в детский сад.
— Юханна придет? — спросила Рита у дочери.
— Нет, она уже ушла на работу.
Осторожно ступая, гостья подошла к кухонному столу и уселась. На руках у нее мирно спала Лиза. Лео подбежал к Пауле, крепко обнял маму и с подозрением оглядел сестренку. С тех пор как родилась Лиза, мальчик частенько ночевал у бабушки и дедушки Бертиля. И не только для того, чтобы ему не мешали по ночам крики страдающей коликами малышки — просто-напросто он крепко и сладко спал, уткнувшись в подмышку Мелльберга. Они были неразлучны с самого начала, когда полицейский присутствовал при рождении Лео. А теперь, когда у малыша появилась сестренка и его мамы были очень заняты ею, он охотно отправлялся к дедуле, который очень удачно проживал в том же доме этажом выше.
— У вас найдется кофе? — спросила Паула, и Рита тут же налила ей большую чашку, добавила туда молока и поставила ее перед дочерью на стол. Затем она поцеловала в макушку и Паулу, и Лизу.
— У тебя совершенно измученный вид, — сказала она. — Это просто невозможно. Почему доктор ничего вам не посоветует?
— Тут мало что можно сделать. Они надеются, что все пройдет само. — Гостья отпила большой глоток кофе.
— Но тебе удалось хоть немножко поспать? — вздохнула ее мать.
— Да нет, так, урывками. Теперь ведь моя очередь. Юханна тоже не может приходить на работу, совершенно не выспавшись, — проговорила Паула с глубоким вздохом и посмотрела на Мелльберга. — Как там все прошло вчера?
Бертиль сидел с Лео на коленях и был полностью сосредоточен на том, чтобы намазать вареньем огромный кусок скугахольмской булки. Увидев, что ее сын будет есть на завтрак, Паула открыла было рот, но потом снова закрыла.
— Это, наверное, не самая полезная еда, — вступила в разговор Рита, видя, что дочь не в состоянии возражать ее гражданскому мужу.
— От булки с вареньем зла не будет, — заявил тот и демонстративно откусил большой кусок. — Я сам на этом вырос. Варенье — это же ягоды. А ягоды — это витамины. Витамины и оксианты — как раз то, что нужно для растущего организма.
— Антиоксиданты, — поправила Паула.
Но Мелльберг уже не слушал ее. Что за глупости? Явиться сюда и начать объяснять ему основы правильного питания.
— Хорошо, но вчера как все-таки все прошло? — повторила гостья, поняв, что бой проигран.
— Отлично. Я провел пресс-конференцию с авторитетом и должной строгостью, — рассказал полицейский. — Так что надо будет сегодня купить газеты.
Он потянулся за новым ломтем булки. Первые три бутерброда были ему нужны, так сказать, для разгона.
— Само собой, ты выступил великолепно, я в этом и не сомневалась, — проговорила Паула.
Мелльберг с подозрением покосился на нее, чтобы проверить, нет ли в ее высказывании иронии, но выражение лица женщины было непроницаемым.
— Но помимо этого — вы продвинулись в самом расследовании? — спросила она. — Есть ли следы, известно ли, откуда она пришла, где ее держали взаперти?
— Нет, ни черта, — признался мужчина.
Лиза завертелась у матери на руках, и лицо Паулы снова приняло усталое и загнанное выражение. Бертиль знал, что она очень переживает, когда не может участвовать в расследовании. Отпуск по уходу за ребенком — не совсем подходящее для нее состояние, к тому же первые недели после рождения девочки оказались не богаты тихими радостными мгновениями материнства. Положив руку ей на колено, полицейский почувствовал через фланель пижамы, как она исхудала. В этой пижаме она, кажется, ходит уже несколько недель.
— Обещаю держать тебя в курсе дела, — сказал мужчина. — Но на сегодняшний день нам мало что известно…
Его прервал дикий крик Лизы. Просто невероятно, как такое маленькое существо может издавать такой всепроникающий звук.
— Спасибо, — пробормотала Паула и поднялась. Как сомнамбула, она стала бродить по кухне, пытаясь укачать дочку и что-то напевая ей на ушко.
— Бедная малышка, — проговорил Мелльберг и взял еще один бутерброд. — Ужасно, когда все время болит живот! Какое счастье, что я родился с железным желудком.
* * *Патрик стоял у доски в кухне полицейского участка. Рядом на стене он разместил карту Швеции и пометил булавками те места, где исчезли другие девушки. Внезапно все это напомнило ему другое расследование несколькими годами раньше, когда он так же втыкал булавки в карту. В тот раз им удалось раскрыть дело, и полицейский очень надеялся, что удача будет сопутствовать им и теперь.
Материалы следствия, которые Анника получила из других округов, лежали перед ним на столе, рассортированные в четыре стопки — отдельно на каждую пропавшую.
— Мы не можем рассматривать дело Виктории как отдельный случай, мы должны постоянно быть в курсе расследований по другим исчезнувшим, — сказал Хедстрём.
Мартин и Йоста кивнули. Мелльберга с ними не было — он тоже пришел в участок, но тут же пошел выгулять Эрнста, что обычно означало, что шеф решил добраться до кондитерской, расположенной довольно далеко, и будет отсутствовать не меньше часа. Так что Патрик не случайно выбрал это время для совещания.
— Что-нибудь слышно от Педерсена? — спросил Флюгаре.
— Нет, но он обещал позвонить, как только закончит вскрытие, — ответил Хедстрём и поднял первую стопку бумаг. — Мы уже проговаривали все это раньше, но я хочу еще раз напомнить вам сведения по всем остальным девушкам в хронологическом порядке. Возможно, у вас возникнут какие-нибудь новые мысли.
Перелистав бумаги, он обернулся, чтобы записать основные пункты на доске:
— Сандра Андерссон. Четырнадцать лет — ей как раз должно было исполниться пятнадцать, когда она пропала. Это было два года назад. Проживала в Стрёмсхольме с мамой, папой и младшей сестрой. У родителей был собственный магазин одежды. Похоже, семья совершенно обычная, без проблем. И, по словам всех опрошенных, Сандра была в высшей степени серьезным подростком, получала высокие оценки и собиралась учиться на врача.
