Росс Макдональд - Чисто семейное дело
— Боюсь, что мне недоступна ваша логика. Миссис Кинкайд приехала сюда добровольно… — Совершенно верно! — Алекс вышел на передовую линию словесной перепалки. — Кажется, мы с вами не встречались? Я муж Долли.
Мисс Дженкс оставила без внимания его протянутую руку.
— Моя жена останется здесь, — продолжал Алекс. — Мы оба доверяем доктору…
— В таком случае мне вас жаль. Бедняга, вы даже и не догадываетесь, какими делишками занимается этот доктор в своем кабинете…
— Какими же, позвольте спросить? — подал голос Годвин.
— Не хотелось бы марать язык, однако я прекрасно помню, как тщательно прихорашивалась моя несчастная сестра прежде чем отправиться к вам на прием субботним утром. Она даже просила меня в Пэсифик-Пойнт переехать, чтобы быть поближе к вам.
— Ну хватит! — вскричал бледный от ярости Годвин. — Вы глупая женщина, мисс Дженкс, и мне надоело слушать ваши бредни. Вон отсюда!
— Никуда я не уйду, пока не увижу Долли.
— Встреча с вами не пойдет ей на пользу, — он открыл дверь. — Спокойной ночи, мисс Дженкс.
Она не двигалась. Тогда я мягко взял ее за локоть и вывел из вестибюля на улицу.
— Терпеть не могу идиотов, — проговорил Годвин, запирая дверь.
— Есть ли в ее словах хоть толика правды? — преодолевая неловкость, спросил я. — Неужели Констанция Макджи была влюблена в вас?
Доктор вздохнул.
— В каком-то смысле да, — ответил он. — Пациентки часто влюбляются в своих врачей-мужчин, а в психиатрии это и вовсе обычное явление.
— Возможно, мой вопрос покажется вам глупым, доктор, но все же я еще задам. Вы ее любили?
— На глупый вопрос отвечу еще глупее: да, я любил ее как врач больного, я мечтал помочь ей по мере своих скромных сил. Очень жаль, что мне это не удалось. А теперь, джентльмены, прошу меня простить: завтра утренний обход.
Он многозначительно звякнул ключами.
На улице Алекс первым делом распотрошил свой бумажник и передал мне почти все его содержимое. Я купил на эти деньги билет до Чикаго и обратно и поздно ночью вылетел из лос-анджелесского международного аэропорта.
19
Я съехал с огибавшей Бриджтон платной автострады и направил свою взятую напрокат машину к центру города. Впереди, в деловом районе, теснились небоскребы, а по левую сторону маячили в отдалении заводские трубы. Было воскресное утро.
Хофманы жили как раз в фабричном районе, на ничем не примечательной улице, где обитали в основном люди среднего достатка. Дом их совершенно не отличался от своих белых кирпичных собратьев. Возле сравнительно недавно выкрашенного крыльца стоял старый «шевроле». Дверной звонок не работал. На мой стук дверь открыл человек лет сорока с длинным носом и маленьким острым подбородком.
— Мистер Хагерти?
— Да…
Я представился, объяснил, что к чему, и рассказал ему о своей встрече и беседе с его бывшей женой.
— Ужасная трагедия, — рассеянно пробормотал он.
— Можно мне войти?
— Не знаю, стоит ли. Мистер Хофман совсем выбит из колеи.
— Жаль. И все же я должен с ним поговорить. Я специально приехал из Калифорнии.
— Да, разумеется. Что вы хотели с ним обсудить?
— Убийство его дочери. Он может многое для меня прояснить.
— Разве эта студентка смогла доказать свою непричастность?
— Пока нет, но об этом мы поговорим потом, а сейчас я хотел бы видеть Хофмана.
— Ну, если вы настаиваете… Попробуйте добиться от него толку.
Я понял, что он имел в виду, когда очутился в «берлоге Хофмана», как назвал ее Хагерти. В комнате висел туман из паров виски и табачного дыма, сквозь который я с трудом разглядел здоровенного старика в оранжевой пижаме, пластом лежавшего на кушетке. Свет яркой лампы заливал его растерянное лицо, отражаясь в бессмысленно блуждавших глазах. Старик держал в руках журнал в рыжей, под цвет пижамы, обложке. Стена над кушеткой была увешана винтовками, дробовиками и револьверами.
— Я вспоминаю дивных лет чреду, ушедших в вечность… — сипло проговорил Хофман.
В устах полицейского такие слова звучали дико. Сбитый с толку, я остановился посреди комнаты.
— Прекрасные стихи, Берт, — продолжал между тем Хофман.
— Да, конечно, — быстро согласился Хагерти.
— Что это за приятель с тобой?
— Мистер Арчер из Калифорнии.
— Из Калифорнии? Там погибла моя бедная дочка… — он всхлипнул, икнул и тяжело шлепнул по полу босыми ступнями, не без труда приняв сидячее положение.
— Вы знали мою маленькую Хелен?
— Да, знал.
— А вот это замечательно, — он поднялся и, шатаясь, стиснул обеими руками мою ладонь. — Хелен была чудной девочкой. Я вот только что перечитывал одно ее стихотворение. Она написала его, когда училась в школе… Я вам сейчас покажу, — он принялся озираться в поисках рыжего журнала, лежавшего у его ног на самом виду.
— Не стоит искать, — сказал Берт. — Хелен не писала этих стихов, а просто переводила Верлена.
— Никогда не слыхал про такого. Ну да ладно, — Хофман посмотрел на свои пальцы, сжал их в кулак и треснул себя по груди, после чего проковылял к заменявшему бар секретеру и наполнил «бурбоном» высокий стакан. От коньяка его прошиб пот. Казалось, Хофман даже немного протрезвел.
— Выпьете? — спросил он меня.
— Пожалуй. Только со льдом и водой.
— Берт, тащи лед и стакан. Мистер Артур хочет выпить.
— Арчер…
— Тогда два стакана! И Арчеру нальем, — с глупой улыбкой сказал Хофман. — Садитесь, в ногах правды нет. Расскажите мне о моей маленькой бедняжке Хелен.
Я коротко обрисовал ему обстоятельства убийства, не забыв упомянуть об угрозах по телефону и о предположениях Хелен относительно Бриджтона.
— то она имела в виду, говоря о Бриджтоне? — спросил он.
— Я приехал специально, чтобы узнать об этом от вас.
— От меня? С какой стати?
— Как я понял, она ушла из дому после размолвки с вами.
— Это она вам так сказала? Верно, она обозвала меня жуликом и нацистом только за то, что я честно выполнял свой долг. Вы тоже полицейский?
— Был когда-то. Теперь частный сыщик.
— На кого работаете?
— На парня по фамилии Кинкайд. Я немного знал вашу дочь и лично заинтересован в поимке убийцы. Возможно, ответ на главный вопрос надо искать тут, в Бриджтоне.
— Не понимаю, почему. Она не была здесь двадцать лет, если не считать прошлой весны, когда Хелен заехала к матери и сказала, что разводится. Вот с ним, — он махнул рукой в сторону кухни, где Хагерти колол лед.
— А с вами она разговаривала?
— «Привет, как здоровье?», и все. Берт пытался ее вернуть, ехал за ней до самого Рино, да только зря старался.
— Кто такой Люк Делони?
— О! Этот человек был моим другом. Крупная шишка в городе. Правда, все это было еще до войны. Я познакомился с ним в начальной школе. Он был лучшим по арифметике, особенно в устном счете, и перескочил однажды через два класса сразу! Папаша его выпускал цемент, и после войны дела его пошли в гору. Люк накопил денег, купил бетономешалку и тоже ударился в бизнес. Скоро у него уже была своя фирма, которая выстояла даже в депрессию. Потом он женился на дочери сенатора Осборна, и этот брак тоже не пошел ему во вред.
— Говорят, миссис Делони еще жива.
— Еще как жива! У нее собственный дом на Гленвью, фамильный особняк. Номер сто три по северной стороне.
Я запомнил адрес. Позвякивая льдом в стаканах, в комнату вошел Берт.
— Долгонько ты, однако, — укоризненно произнес Хофман.
— Я вам не слуга. К тому же, вы уже сутки не просыхаете.
— Ну и что с того? Имеет человек право залить вином свое горе или нет? Да и трезв я, можешь спросить мистера Артура. Или Арчера.
Хагерти визгливо хихикнул.
— А ежели будешь лезть с советами, я тебе шею сверну! — пьяно пригрозил Хофман. Берт беспомощно взглянул на меня, повернулся и поплелся вон из комнаты. Я разбавил виски водой и бросил себе в стакан льда.
— В каких отношениях были Хелен и Делони?
— А ни в каких. Она с ума сходила по Джорджу, лифтеру. Это ведь она заставила меня взять его на работу в наш дом. Я был у Делони за управляющего, да и вообще мы дружили. А Люк, хоть и волочился за юбками, но к дочерям своих друзей не приставал, ни-ни… Да и вообще не любил он сопливых девчонок.
— Он ведь покончил с собой, да?
— С чего бы вдруг? Несчастный случай. Он чистил свою пушку. Обойму вытащил, а про патрон в стволе позабыл…
— Где это произошло?
— В его деловой квартире. Мы с ним частенько там выпивали, что греха таить.
— А в тот день Делони был трезв?
— Не думаю. Так глупо застрелиться можно только по пьянке.
— Он находился в квартире один?
— Ага.
— Это точно?
— Мне ли не знать! Я же вел дело.
— Там жил кто-нибудь еще?
— Постоянно — нет. Бывало, гостили дамы. Я проверил их всех до одной. Алиби железные.
