Татьяна Осипцова - Сама себе детектив
– Плетку? Он бил жену плеткой?
– Бил. А она молчала, не жаловалась, только никогда не загорала, хотя молодые ведь любят в купальниках-то пощеголять. Один раз я к ней заглянула за чем-то по-соседски. Она грядки полет, футболка задралась, а спина – вся изрубцованная.
– Какая жестокость! – вставила я.
– Да он с детства такой: тихий-тихий, а в девять лет Лешки-соседа собачонку плеткой чуть не до смерти забил. Николай Константинович тогда все самодельные плетки сына выбросил, а его в Свердловск, на обследование возил, на предмет нервов. Уж не знаю, как его лечили, только больше таких случаев не было. Одноклассники с ним год не разговаривали, а потом забылось, только друзей среди мальчишек у него все равно не было. И когда родители погибли, Константин совсем один остался, а вскоре на Инне женился…
Пашка мой к тому времени уже в Свердловске, то есть в Екатиренбурге, жил, приехал летом с семьей погостить, я ему и рассказала, что у Константина жена вся излупцованная, и про тот разговор, который за кустами подслушала. А сын мне и говорит: «Как был Котька психом, так и остался. А ты, мать, не лезь. Может, его жене это удовольствие доставляет, раз она никому не жалуется». Ну, я про тот разговор-то и забыла. А незадолго до того, как Инну убили, сын мне предложил у него годик-полтора пожить. Я недавно мужа схоронила, а невестка вот-вот должна была третьего ребенка родить, а среднему всего два года. Я согласилась. Пашка за мной на своей машине приехал, погостил недельку, все по хозяйству поправил. Корову продали, кур каких под нож, каких роздали, поросенка на рынок… Дом и сарай закрыли-заколотили, а подругу мою, что напротив живет, приглядывать попросили. Уехали мы шестого ноября 1992 года утречком, чтоб ноябрьские праздники спокойно в Свердловске отметить. И вернулась я домой только перед весной девяносто четвертого.
Надоело мне в большом городе жить! У свояков там ни дачи, ни огорода, квартира сына в самом центре. Копоти там, пылищи! Задыхалась я… Пока невестке помощь была нужна, еще терпела, а потом сказала ей: «Все, моя дорогая, теперь ты можешь на работу вернуться, младшенького в ясли устроишь, а я в вашем миллионном Свердловске жить больше не могу. Лучше уж вы к нам. Хоть всех троих пацанов на лето привозите – справлюсь. Коровку опять заведу, чем покормить будет. На свежем воздухе, со своими овощами и ягодами они здоровее будут, да и я тоже. А то за зиму три раза простужалась, по неделе с температурой лежала». И ведь правда, как сюда вернулась, может, пару раз прихворнула, это за одиннадцать лет! А все потому, что воздух чистый, и молоко свое, и овощи-яйца свои! Давайте я вам еще подолью! – Валентина Емельяновна долила остатки молока из банки в мою кружку.
Я пила молоко потихоньку, чтобы подольше оставался повод сидеть в гостях у разговорчивой соседки отчима Лены Князевой. – Так вот, – продолжила пожилая женщина, – вернулась я, и узнаю, что соседку маньяк убил, Константин дом продал и вроде как в Пермь подался. Зина, подруга моя, рассказала, что задушили соседку в ночь на шестое ноября, как раз накануне моего отъезда, и была она вся как есть избитая, и били ее плеткой. Меня как обухом по голове. «Зин, – говорю, – а может это Константин?» А сама-то не рассказываю, что тогда за кустами услышала, мне Пашка строго-настрого приказал языком не молоть. «Нет, – говорит Зинка, – у него алиби: он в Перми был, на курсах каких-то, и свидетели есть, что он пятого не мог оттуда уехать. Машина у него была в ремонте, а на поезде он никак не поспевал. В восемь вечера его в гостинице видели, а в девять утра он уже был на занятиях». Я тоже припомнила, что последний месяц перед отъездом Константина не видела, ну и успокоилась. А когда Пашка ребят своих на лето привез, я ему это и рассказала. А он мне и говорит: «Я ведь Константина видел в ночь накануне отъезда. Где-то около часа ночи вышел в туалет, слышу – машина соседская на участок заезжает. К себе на второй этаж поднялся, смотрю – действительно, старенький «Москвич» Константина. Он машину запер и в дом пошел. А где-то в полпятого проснулся, оттого что холодно стало, слышу, мотор завелся. В окошко выглянул – Константин ворота открывает. Я еще подумал, куда он в такую рань? А оказывается, его тут и не было!» Я давай Пашку уговаривать в милицию заявить. А он мне: «Почти два года прошло, мне скажут: а ты уверен, что машину Смердина именно в ту ночь видел? А ты бабка, чего в кустах подслушивала? А может, шрамы у соседки тебе пригрезились? Где другие свидетели? Почему она никому не жаловалась?.. По милициям нас затаскают, и только. А мне что, больше делать нечего? Да и тебе тоже. Смердин, сама говоришь, из Перми уже куда-то намылился. Нет, мать, сиди и не рыпайся, внуками своими занимайся. Свалил соседушка, не смердит здесь, и слава богу. Хотя, может, и не он убил. Я ведь кроме машины ничего не видел».
Вскоре я распрощалась со словоохотливой Валентиной Емельяновной и вышла на улицу. Решила не тратить время на ожидание автобуса, поскольку надо было еще забрать вещи из гостиницы и расплатиться. Поймать частника оказалось несложно и буквально через десять минут видавший виды «Москвич» остановился довез меня до места.
Я покидала Чусовой, считая, что выяснила здесь все, что могла. Подтвердилось предположение о том, что девичья фамилия Алены – Кирякова. Выяснилась фамилия предполагаемого «папочки» и то, что мать Алены, Инна, была убита практически так же, как дочь – привязана в постели и задушена черной шелковой лентой. Осталось неизвестным, откуда у молодой девушки такие средства, и как она превратилась в Щербакову… Возможно, это я узнаю в Перми, у Светы Гусевой.
В начале девятого я стояла у дверей нового многоэтажного дома. Набрала на домофоне номер квартиры.
– Я к Свете Гусевой, вам звонила Людмила Патрогина.
– Заходите.
Замок щелкнул, и через пару минут я вышла из лифта на тринадцатом этаже. Одна из дверей на площадке была открыта, на пороге меня встречала молодая женщина в халате, с годовалым ребенком на руках. Поздоровавшись, она предложила пройти в квартиру.
– Не пугайтесь, у нас ремонт, мы недавно переехали. Пойдемте на кухню.
В просторной, уже полностью и вполне современно оборудованной кухне Света пристроила своего сына на высокий детский стульчик, дала ему в руки маленькую машинку, предложила мне присесть и села сама.
– Так что вы хотели узнать об Алене? И с чем это связано?
– Ничего не могу вам сказать, меня просто попросили узнать о возможных любовниках Алены Киряковой. Поверьте, ей это ничем не повредит.
– Как же не повредит, если о человеке заглазно сплетничать? – покачала головой моя собеседница. – Может, милиция лучше бы у нее спросила?
Я поняла, что, в отличие от завистливой Патрогиной, Света не горит желанием выкладывать всю подноготную подруги юности. Может, все-таки сказать, что Алена мертва? Об умерших люди с удовольствием рассказывают все, что помнят, это аксиома. Но тогда разговор точно должна вести милиция или прокуратура.
И тут я вспомнила о «прикольном» удостоверении «следователя детективного агентства» Валерии Сергеевны Троепольской, которое ко дню рождения состряпал для меня сынок. На фальшивку ксива никак не тянула, там все было вперемешку: герб КГБ, надпись «Министерство внутренних дел», а на развороте печать детективного агентства «Лунный свет». Попробую представиться детективом, решила я, достала из сумочки Андрюшкин подарок и через стол показала хозяйке квартиры.
– Я частный детектив из Петербурга.
Светлана не успела прочитать удостоверение. Услышав щелчок открывающегося замка, она сорвалась с места в коридор. Я убрала корочки в сумку. Из прихожей раздавались приглушенные голоса. Ребенок на стульчике захныкал – мама ушла, осталась только чужая тетя. Я поцокала языком над мальчиком, пытаясь его успокоить, но он не унимался. Через минуту Света оказалась рядом с сыном.
– Тихо, мой хороший, мама здесь, я никуда не ушла. Сейчас вы с папой будете кушать. Может, и вы с нами поужинаете? – предложила она.
– Нет, спасибо, я могу подождать.
– Тогда я вас в комнату провожу, я быстро.
Не прошло и десяти минут, как хозяйка присоединилась ко мне, присела на диван в просторной, почти пустой комнате. Стены только недавно оклеены, в углу сложены рулоны обоев, мешки со строительными смесями.
– Ну вот, Тимка с папой, теперь можно спокойно поговорить. Так что случилось?
– Света, ваша подруга Алена убита.
Увидев, что собеседница тихо ахнула, закрыв рот рукой, я сделала небольшую паузу.
– В убийстве подозревают ее мужа, но он невиновен. По его поручению я веду расследование. Некоторые факты указывают на то, что убийца – давний любовник Алены, еще с тех времен, когда она жила вместе с бабушкой.
