Светлана Алешина - Радость вдовца
— Останови здесь, — сказала я, мы были в двух кварталах от редакции, — пойду на работу.
— А как же твоя машина? — удивилась Кристина, притормаживая.
— Пришлю кого-нибудь за ней, — как можно беззаботнее произнесла я и открыла дверцу, — пока.
Я направилась назад, где вдалеке маячила машина Аркадия — он отстал от нас «на светофоре», — чтоб попрощаться с ним. Он увидел меня, и, прижавшись к тротуару, остановил свой «Ситроен». В эту секунду у меня под ногами вздрогнула земля, и какая-то сила опрокинула меня в сугроб. Черт, землетрясение! Я подняла голову и увидела, как в солнечных лучах, на высоте второго этажа сверкает, поворачиваясь во всех плоскостях, серебристое «Пежо». Потом на какое-то мгновение эта серебристая птица застыла в воздухе и стремительно рухнула на землю. Раздался еще один взрыв, менее слабый, чем первый, и после него сразу всю машину охватило пламя. Я, словно контуженная, а может, меня и вправду слегка контузило, лежала в сугробе и, ошалевшая от этого страшного фейерверка, смотрела, как Аркадий выскакивает из «Ситроена» и бежит к тому, что осталось от серебристого «Пежо».
* * *Шумело пламя, точно шелест мощных крыл диковинной сказочной птицы висел в воздухе. На дороге образовалась пробка. Зеваки повыскакивали из машин и тесным кольцом обступили эффектное и трагическое аутодафе. Одни тревожно переглядывались, другие возбужденно обсуждали происходящее, третьи со странной смесью сочувствия и праздного любопытства косились на нас с Аркадием. Ценой героических усилий я вылезла из сугроба и доплелась до того места, где, обхватив голову руками, стоял безутешный Аркадий.
— Что вам надо?! — заорал он на толпу, по которой пронесся ропот неодобрения. — Зрелищ?
Он с неистовой яростью пнул лежащую под ногами ледышку.
— Во-он! — надсадно закричал он.
Я тронула его за рукав дубленки.
— Аркадий, — умоляюще посмотрела я на него и потом, обращаясь к скопившемуся народу, сказала: — Это его жена.
Толпа зароптала, но уже с сочувствием.
— Вашу мать, — возмутился один из мужиков, — что ни день — так сюрпризы. Ладно, Махачкала или Грозный… Блин, и до нас добрались!
— Да разборки это все! — вскипел другой мужик, краснощекий колхозного вида водитель «копейки».
Он злобно косился на нас. Мы, наверное, в его глазах выглядели богачами, оплакивающими одну из «наших», которая поплатилась жизнью за нахапанное добро.
— Когда же они заткнутся? — с гневным раздражением воскликнул Аркадий. — Крис, Крис… — стал он отчаянно звать свою погибшую жену.
Он повернулся ко мне. Его лицо было мокрым от слез.
Я не знала, что ему сказать. Слова утешения застряли у меня в горле. В такие жуткие минуты человеческий лексикон представляется таким бедным и лицемерным! Жалость, сострадание и сознание жестокой абсурдности происходящего настолько выбили меня из колеи, что до меня не сразу дошла мысль о том, что я чудом избежала участи Кристины. Как только я вполне осознала это, то уже ни о чем думать больше не могла. Люди казались мне марионетками, я не слышала их слов, видела только, как раскрываются рты и шевелятся губы.
Мне даже не пришло на ум корить себя за животный страх или эгоизм. Мысль, что я наперекор всему уцелела, спаслась, была настолько сильной и шокирующей, такой всепоглощающей и до странного неправдоподобной (как и сам факт моего спасения), что Кристина и Аркадий на какое-то время предстали моему воображению персонажами приключенческого фильма, увиденного мной в детстве.
Клубящаяся полупрозрачная завеса отрезала меня от мира, от его звуков, прервала мою с ним связь и волнами жидкого стекла потекла между мной и этим солнечным февральским утром, ослепительно-белым и голубым. Я смотрела на бледно-сиреневые блики, разливавшиеся по снегу, смотрела на остов догорающей машины, на ядовитую чернильную черноту, лохмотьями копоти и пепла расползавшуюся по накатанной поверхности дороги, и не могла сопоставить эти два пространства: светлое — вдали и темное — совсем близко. Не могла понять, каким образом они сошлись сегодня в моем времени, в моей возможности оказаться в этом, снежно-белом, а не в том, угольно-черном.
Глава 8
— Надо же такому случиться! — качала головой потрясенная Маринка. — Ведь ты же могла погибнуть!
Я только вяло улыбнулась. Улыбка так и осталась на моих губах, когда я вновь попыталась вспомнить все детали произошедшей трагедии.
Я уже немного пришла в себя. Ехать в милицию вместе с Аркадием я отказалась. Не в той, как говорится, была кондиции. Мы договорились со старшим лейтенантом Зиминым, что показания я явлюсь давать завтра утром.
— Да-а, — вздохнул Кряжимский, — преступник настроен серьезно! Только непонятно, зачем ему надо было подкладывать бомбу, если он явился вчера на дачу с твердым намерением получить деньги и для этого взять заложника — кого-нибудь из Летневых?
— Я тоже над этим думала, — сделала я глоток минеральной воды, которую мне срочно раздобыла Маринка в странной уверенности, что всем чудом не сгоревшим в автомобиле полагается укреплять нервную систему при помощи минералки, — и пришла к выводу, что преступник либо «подстраховался» на случай неудачи: если, мол, не получится у меня с шантажом, припугну как следует, либо решил даже в случае удачного похищения кого-нибудь из Летневых припугнуть так, чтобы поджилки затряслись.
— Если, допустим, он взял бы в заложницы Кристину, — сосредоточился Кряжимский, — то на кой черт ему подкладывать бомбу в ее машину?
— Приехав на частнике, преступник хотел, должно быть, уехать с дачи на одной из машин Летневых. Что удивительного, что женской модели «Пежо» он предпочел более «мужественный» «Ситроен»? Он, значит, рассчитывал сесть с заложником в «Ситроен», а в «Пежо» подложил бомбу. Ведь если бы в заложницах оказалась Кристина, на «Пежо» сегодня поехал бы Аркадий, и тогда бы он, а не его жена взлетел на воздух. В любом случае, думаю, взрыв должен был прогреметь для устрашения либо Кристины, либо Аркадия. Чтобы тот, кто находился в заложниках, испугавшись такой энергичной и жестокой расправы, побыстрее бы выложил денежки. Заложник бы трясся от страха, заботясь уже только о собственной жизни. Я-то сегодня убедилась, насколько она дороже всего остального, — печально улыбнулась я.
— Нет, все-таки я не понимаю, — уставился Кряжимский в стену, — зачем убивать кого-то из Летневых, если можно просто похитить одного из них и заставить другого отдать деньги? В голове не укладывается! Только для того, чтобы припугнуть? Но зачем пугать, когда один из Летневых и так будет переживать за жизнь второй своей половины и принесет деньги?
— Для подстраховки, — сказала я.
— Значит, кто-то из Летневых все равно должен был погибнуть? — удрученно спросил Кряжимский.
— Да, — угрюмо подтвердила я.
Кряжимский задумался.
— В любом случае этот человек, я имею в виду шантажиста, неплохо осведомлен о передвижениях Летневых. Это кто-то из числа их знакомых, — уверенно произнес он.
— Несомненно. Остается выяснить, кому выгодна такая развязка.
— О какой развязке ты говоришь? — вопросительно взглянул на меня Кряжимский.
— Мне почему-то кажется, что деньги здесь не главное… — задумчиво сказала я.
— Вот как? — удивился Кряжимский.
— Ведь сейчас можно нанять любого головореза. Не очень верится мне, что человек так спокойно, я бы даже сказала, вяло шантажировавший Летневых в течение трех месяцев, вдруг перешел к таким решительным действиям. Так резко потерял терпение? Но что его заставляло терпеть целых три месяца? Почему он раньше не пришел к Летневым и не потребовал деньги, как это он сделал вчера?
— Все меняется, — без особой убежденности сказал Кряжимский, — ждал-ждал, да и решил прийти.
— Мне кажется, что весь этот шантаж прикрывает что-то другое, настоящий мотив — не деньги, он скрывается гораздо глубже.
— Убийство? — спросил проницательный Кряжимский.
Я кивнула.
— Опять кто-то хотел убить Аркадия. Ведь именно он должен был сегодня ехать на «Пежо». Кристину планировалось взять в заложницы…
— Но почему тогда этот шантажист так легко согласился вместо Кристины взять в заложники Аркадия? — резонно задал вопрос Кряжимский.
— Тот, кто вчера «навестил» нас на даче, — только исполнитель. Он мог самолично изменить сценарий. Или чего-то недопонял, или не придал значения.
— Сомнительно, — покачал головой Кряжимский.
— Этому исполнителю, возможно, приказали требовать денег. Тому, кто его нанял, не надо было посвящать последнего во все детали своего плана. Бомба эта неспроста была заложена в машину.
— Ты кого-нибудь подозреваешь? — пристально посмотрел на меня мой зам.
Я пожала плечами и взглянула на Маринку, которая молча слушала наш разговор. Она была так поражена случившимся, что ее энергии хватило только на то, чтобы сбегать за бутылкой минералки.
