Жорж Сименон - Мегрэ и Клошар
Жеф наконец сообразил, что настаивать бесполезно, и выбросил швартовы, которые инспектор Невё не хуже бывалого матроса поймал на лету, чем явно возгордился. Совсем рядом оказались и кнехты, так что спустя несколько минут баржа застопорилась в русле течения.
— Чего вы ещё от нас хотите теперь? — прокричал Жеф, выглядевший разъяренным.
Сушу и борт судна все ещё разделяло несколько метров, и судя по его виду, владелец баржи не собирался спускать сходни.
— Вы считаете, что вот таким образом можно взять и остановить судно? Но это — прямая дорога к аварии, и это вам заявляю я, специалист.
— Мне нужно переговорить с вами, — бросил в ответ Мегрэ.
— Вы уже беседовали со мной в Париже столько времени, сколько вам требовалось. Мне нечего вам больше сказать.
— В таком случае я буду вынужден вызвать вас повесткой к себе в кабинет.
— Это ещё что за штучки? Чтобы я вернулся в Париж, так и не разгрузив свой шифер?
Хуберт, более покладистый из двух фламандцев, сделал знак брату взять себя в руки. В итоге он взял на себя инициативу, перебросив на берег сходни, и сошел по ним с ловкостью акробата, чтобы их закрепить.
— Не обращайте внимания, месье. Он говорит истинную правду. Нельзя вот так останаливать судно, где тебе заблагорассудится.
Мегрэ поднялся на берег, чувствуя себя в довольно неловкой ситуации. Помимо всего прочего, теперь они находились в другом департаменте, Сена-и-Уаза, и по закону допрашивать бельгийцев надлежало по письменному поручению коллегам из полиции Версаля.
— И надолго вы нас тут задержите?
— Не знаю.
— Мы вовсе не намерены тут заночевывать. У нас ещё достаточно времени, чтобы успеть до захода солнца добраться до Манта.
— В таком случае продолжайте ваше движение.
— Вы хотите составить нам компанию?
— А почему бы и нет?
— Такого ещё никто никогда не видывал, не так ли?
— Вы слышите, Невё? Езжайте на автомашине до Манта.
— Что ты на это скажешь, Хуберт?
— Ничего не поделаешь, Жеф. С полицией не стоит ссориться.
Светловолосая головка жены хозяина судна по-прежнему торчала из люка, на уровне палубы, а снизу доносился детский лепет. И, как то было накануне, из жилой части баржи доносились аппетитные запахи.
Доску, служившую сходнями, подняли на борт. Невё прежде чем сесть за руль, отдал швартовы, которые, упав в воду, взметнули фонтан заискрившихся на солнце брызг.
— Раз у вас есть ещё вопросы, задавайте их.
Снова застучал дизельный мотор и зашипела скользившая вдоль борт судна вода.
Мегрэ, стоял на корме и набивая трубку, ломал голову над тем, с чего бы начать допрос фламандца.
Глава шестая
— Вчера вы мне сказали, что автомобиль был красного цвета, верно?
— Да, моссье. Того же колера, что и у вот этого флага.
Он рукой показал на бельгийский флажок, черно-желто-красный, трепыхавшийся на корме судна.
Хуберт опять встал за штурвал, а молодая блондинка ушла к ребенку. Что до Жефа, то его лицо отражало борьбу двух раздиравших его, судя по всему, полярных чувств. С одной стороны фламандское гостеприимство требовало принять комиссара достойно, как оно обязывало делать это в отношении любого другого гостя и даже предложить ему выпить по рюмочке можжевеловой настойки; но с другой стороны он все ещё не мог унять негодования в связи с остановкой его баржи где-то в сельской глуши и расценивал этот новый допрос как посягательство на свое достоинство. Он мрачно рассматривал вторгшегося в его владение чужака, городское одеяние — костюм и черная шляпа смотрелись неуместными на борту его судна.
Ну а Мегрэ, прямо скажем, не был в восторге от сложившейся ситуации и все же не мог решить, с какого бока подступиться к своему трудному собеседнику. У него был богатый опыт общения с этой категорией простых людей, не отличавшихся большим интеллектом, считавших, что все так и ищут, как бы воспользоваться в своих целях их наивностью, и быстро становятся либо агрессивными или же, наоборот, замыкаются в упрямом молчании.
Комиссару уже случалось заниматься расследованием на речных судах, но с тех пор прошло уже много времени. Ему особенно запомнились распространенные раньше «баржи-конки», то ест такие, которых тянули вдоль каналов лошади, ночевавшие вместе с погонщиком на борту.
Они строились из дерева и пахли смолой, которой их периодически пропитывали. У этих суденышек был очаровательный уютный интерьер каюты, чем-то напоминавший обстановку загородного коттеджа.
Здесь же мебель, которую удавалось разглядеть через открытую дверь, была массивной, сделанной из дуба, кругом ковры, вазы на вышитых скатерках, обилие сверкавшей бликами медной посуды, все это в целом скорее напоминало городскую квартиру.
— Где вы находились, когда услышали шум на набережной? Насколько помню, вы чинили тогда мотор?
Жеф уставился на него своими светлыми глазами, и создавалось впечатление, что он никак не мог выбрать выгодную для себя линию поведения и что он все ещё пытался подавить в себе гнев.
— Послушайте, моссье, вчера утром вы присутствовали на допросе, который мне учинил следователь, уже задававший все эти вопросы. Вы и сами не раз вмешивались. А низкорослый дядечка, сопровождавший его, записал весь наш разговор. После обеда он приходил ко мне, и я поставил под протоколами свою подпись. Разве я не прав?
— Все правильно.
— Ну а теперь вы явились сюда по-новой и спрашиваете то же самое. А я вам отвечаю, что это не есть хорошо. Потому что ошибись я в чем-нибудь, вы подумаете, что я солгал. Ведь я не какой-то там интеллектуал, моссье. И даже в школу почти не ходил. Как и Хуберт. Но мы оба рабочие люди, и Аннеке тоже труженица.
— Я хочу всего лишь перепроверить…
— А тут нечего и проверять. Жил я спокойно себе на барже, как вы в своей квартире. Какого-то там мужика швырнули в воду, я поскорее запрыгнул в лодку, чтобы спасти его. Не требую никакой за это награды, не нужны мне ничьи благодарности. Так зачем же донимать меня этими расспросами? Вот так я считаю, моссье.
— Мы отыскали тех двоих, что были в красной машине.
Трудно сказать, в самом ли деле Жеф слегка побагровел, или это только показалось Мегрэ?
— Ну и что! Вот их и допрашивайте.
— Они утверждают, что спустились на набережную в машине не в полночь, а в половине двенадцатого.
— А что если их часы отставали, а?
— Мы проследили затем каждый их шаг. Ведь потом они зашли в кафе на улице Тюренн, и произошло это без двадцати двенадцать.
Жеф взглянул на брата, довольно живо повернувшегося к нему.
— Может, пройдем и сядем?
Каюта была довольно просторной и глушила одновременно кухней и столовой, в белой эмалированной посуде на медленном огне тушилось рагу. Мадам Ван Хутте кормила грудью дитя и, завидев их, быстро удалилась в спальню, в которой, как успел подметить комиссар, стояла кровать, покрытая стеганым одеялом.
— Может, желаете присесть, не так ли?
Он произнес это нехотя, все ещё пребывая в состоянии нерешительности, но все же достал из буфета со стеклянными дверцами кувшинчик из темно-коричневой керамики с можжевеловой настойкой и пару стопок с толстым донышком.
Через квадратные окошки проглядывались деревья на берегу, иногда в поле зрения появлялась красная крыша какой-нибудь виллы. Последовала довольно длительная пауза, во время которой Жеф продолжал стоять, держа рюмку в руке. Кончилось тем, что он отпил из неё глоточек, подержал некоторое время напиток во рту, прежде чем проглотить его.
— Он умер? — наконец выдавил фламандец из себя.
— Нет. Пришел в сознание.
— И что говорит?
Теперь промолчал уже Мегрэ. Он осматривал помещение, задержавшись взглядом на вышитых занавесках, прикрывавших окна, на медных кашпо с зелеными растениями, на фотографии в золоченой рамке, висевшей на стене и представлявшей какого-то полного и уже пожилого мужчину в свитере и морской фуражке.
Таких людей частенько видят на судах — коренастых, с широченными плечами и усами, как у моржа.
— Это ваш отец?
— Нет, моссье. Родитель Аннеке.
— Но ваш-то был тоже моряком?
— Нет, грузчиком в Антверпене. И скажу вам откровенно: это — не ремесло для доброго христианина.
— И поэтому вы прикипели к речному делу?
— На баржах я начал работать с тринадцати лет, и никогда никто на меня не жаловался.
— Вчера вечером…
Мегрэ, сочтя, что достаточно умаслил Жефа своими косвенными вопросами, вернулся к своей теме, но тот тут же отрицательно мотнул головой.
— Нет, моссье. Я в эти игры не играю. Вам достаточно перечитать мои показания.
— А если я найду их неточными?
— Тогда делайте то, что сочтете нужным.
— Вы видели, как двое мужчин с автомобиля зашли под мост Мари?
