Ирина Иванова - Охотники за наследством
– Да вон же, на лошади только что проскочил, на твоем ахалтекинце ржавом.
– Черт! Ладно, сейчас догоним, – возбужденно пробормотала она, натягивая балетки. – Он не так быстро скачет.
– Кара, ты куда? С ума сошла?! – крикнула я.
Но Алиса уже отняла толстую кобылу у проходящего мимо боя и, вскочив в седло, ринулась за почти скрывшимся из виду хозяином Гондураса.
Я оглянулась по сторонам в поисках хоть какой-то поддержки. Охранник под деревом по-прежнему напряженно смотрел на далекий риф, мальчишки не было видно. Второй, потерявший коня, подбежал ко мне и начал что-то нервно лепетать, указывая в сторону умчавшейся Алисы. Но я только пожала плечами – сам виноват, крепче держать надо было – и, откинувшись на лежаке, зажмурилась. За Алису можно не волноваться, она лошадей с детства любит, главное, чтобы лорд не вздумал сопротивляться.
Но стоило мне расслабиться, как со стороны ускакавших раздался женский вопль: «Помогите!» И что самое невероятное: «Караул!» До этого я никогда не слышал, как Алиса кричит, но без труда узнала ее голос. Меня разом смело с лежака, но когда я добежала до места схватки, все уже было кончено. Алиса лежала на песке и держалась за лоб, красавец-брюнет в темных очках растирал ей ногу, рядом по брюхо в воде стояла лошадь и сердито трясла головой. Два боя аккуратно подбирались к ней, норовя схватить под уздцы, но та отворачивала свою коричневую морду и грозилась уйти в море насовсем.
– Лошадь понесла, – словно оправдался передо мной брюнет.
– Да, вижу. Хорошо, что вы были рядом и остановили ее. – Я удрученно посмотрела на Алису.
Сзади на дорожке уже болтались два спасателя, не решаясь подойти, а подбежавший из-под нашей пальмы бой испуганно протягивал мне пляжную сумку Алисы и мои вьетнамки.
– Ну, хорошо, поехали в больницу. – Брюнет кивнул стонущей Алисе, подхватил ее на руки и одновременно, каким-то невероятным образом, успел пожать мою ладонь. – Саверио Корсо, очень приятно.
– Вы итальянец?
– Догадались по черным очкам и золотой цепочке? – засмеялся он.
– Нет, по акценту.
– Мне всегда говорили, что у меня нет акцента, – ответил брюнет и, похоже, обиделся.
Пожилой отельный врач напоминал хитрого чебурашку, объяснялся исключительно по-французски и никому, кроме больной, в комнате остаться не разрешил. Пока я рисовала в голове мрачные картины, непременно заканчивающиеся поездкой в Порт-Луи, гипсом и последующей депортацией на родину, Саверио Корсо молча курил на веранде. Несколько раз он пытался заговорить, но, так и не издав ни звука, закрывал рот. Наконец Алиса вышла из кабинета с перевязанной эластичным бинтом ногой и каким-то тюбиком в руке. Держащий ее под руку Чебурашка продолжал что-то объяснять и жестикулировать, в ответ Алиса важно кивала, а на мою попытку вмешаться сделала упреждающий знак рукой. Поняв, что опасность миновала, Саверио Корсо всю дорогу говорил без умолку, но плавно и с выражением, будто опасаясь нового обвинения в акценте. За пять минут, пока мы добирались к бунгало, он успел рассказать несколько анекдотов из жизни лошадников. Но у двери я, с присущей мне по жизни свинской неблагодарностью, перегородила Алисиному спасителю дорогу, что, однако, не произвело на него впечатления. А еще говорят, итальянцы чувствительны, как собаки.
– Думаю, если вы одни, может быть, поужинаем втроем? – сказал он, пытаясь меня обойти. – На берегу или, скажем, в индийский ресторан, мумбай.
– Лучше завтра, – ласково ответила я, кивнув на Алису. – Ей нужно отдохнуть. Мы так переволновались. Страшно представить, что могло произойти, если бы вы ее не остановили. Эту лошадь. Их всегда несет.
Вытолкав спасателя за дверь и убедившись, что он действительно ушел, я развернулась к Алисе:
– Так. Понесло на самом деле не лошадь, а кого-то другого.
– Погоди.
– А что погоди! – Я вконец разозлилась, но тут заметила слившегося со стеной батлера.
Выдержав паузу и уяснив, что продолжения не будет, Кристиан улыбнулся и протянул мне сложенную втрое бумажку.
– «Дорогие, очень рада, что вы приехали. Надеюсь, путешествие вас не утомило…»
Я бросила читать и, сделав из записки подобие самолетика, кинула Алисе.
– Где конверт? – спросила та, едва взглянув.
Я обернулась к батлеру. Подлец опять прочел мысли или все же понимал по-русски, потому как сразу пустился в объяснения.
– Что он говорит? – переспросила Алиса.
– Говорит, когда пришла горничная, она увидела записку на полу. Кто-то просунул ее под дверь.
Я огляделась. Ну конечно, веранда открыта, мог зайти любой.
– Спроси, горничная кого-нибудь видела?
– Он уже ответил – никого.
По моей просьбе Кристиан занялся приготовлением какао и продолжил монолог таким тоном, будто разговаривал с неразумными детьми.
– Что он там еще говорит?
– Думает, записку оставил сам автор, не застав нас дома. На ресепшен точно положили бы в конверт, чужой батлер тоже.
– Мог быть личный помощник.
– Ага, приходит, видит – нас нет, и оставляет записку от имени хозяйки.
– Так ты думаешь?..
Кристиан протянул мне чашку и указал на стопку бумаги рядом с музыкальным центром.
– Что еще? – вмешалась Алиса, глядя на нашу пантомиму.
Он слегка разгладил серебристые усы, достал из кармана маленький желтый карандаш и, как следует заштриховав верхний лист из пачки, протянул мне.
– Да, кара, здесь писали, прямо на веранде. А мы этого человека упустили из-за ваших лошадиных гонок.
– С таким же успехом могли и на пляже проваляться, – огрызнулась Алиса.
Узнав, что больше нам ничего не требуется, и даже горничная для того, чтобы сделать прически к вечеру, вроде бы абсолютно не нужна, Кристиан удалился с достоинством сиамского кота.
– Давай посмотрим на ситуацию с другой стороны. Теперь мы точно знаем, что бабка здесь, завтра в двенадцать у нас с ней ланч, а сегодня она встречается с лордом, путешествующим на ржавой лошади, внешность которого нам уже известна. Так что пока вы тут будете отдыхать и любоваться морским закатом, я попробую найти эту парочку за ужином.
– Что значит «я»?
– Лежи уж.
– Кара, вот ты хотя бы не делай вид, что лошадь понесло! У меня, да?
– Что? – Дело принимало неожиданный оборот. – Половина пляжа слышала, как ты визжала.
– А я должна была просто подгрести к этому Литтону и сказать: «Здрасте»?
– То есть?
– Если бы не умник, кинувшийся под копыта, все было бы на мази. Забыли мы денег спасательной службе дать, как завещал Эдик.
– Что ж ты там, на пляже, тогда умирала? Меня попугать? У тебя совесть есть?
– И что оставалось делать? Сказать итальянцу: «Отвали, пусть меня тот на ахалтекинце спасает»?
– Да, неудобно бы получилось. – Я помолчала. – А что тебе врач сказал?
– Откуда я знаю? Я же не понимаю по-французски.
– Ну, хорошо. Ты лорда близко видела? Узнаешь без шапки? Что-то мне подсказывает, что в ресторан он без коня придет.
– Постараюсь, конечно.
– А итальянец-то ничего был. Да и лорд тоже вполне себе.
– Угу, с мужиками всегда так – то пусто, то как повалят, не знаешь, куда смотреть.
Снова затрещал мобильник. На этот раз Бульдожья морда.
– Что у вас происходит? Почему вы не позвонили? – с привычным скрежетом начал он.
– Все в порядке. Завтра в двенадцать встречаемся с Вандельхох и едем с ней к юристу. Она якобы уже обо всем договорилась. Сообщу, как только будет результат. А Олег Викторович?
– Не вернулся. Я ему передам. Только уж постарайтесь завтра все не испортить, – сказал он напоследок таким тоном, словно это я была у него поверенным, а не он у меня.
Потратив еще пару часов на то, чтобы привести себя в порядок, мы вышли на ужин. Тут возникло еще одно затруднение – узнать, в каком из ресторанов появится вожделенная пара, за которой мы договорились сперва просто понаблюдать, не представлялось возможным. Значит, надо было обойти их все, причем с максимально непринужденным видом. Зато припрятанное в чемодане коктейльное платье наконец-то пригодилось.
Первый ресторан, он же японско-китайский, своим видом напоминал закрытый клуб. Там было ужасно темно, пространство освещалось только красными свечками на низких черных столах, окруженных узкими кожаными диванами. Стены тоже были как будто красные, хотя при таком свете ничего нельзя сказать точно. Сквозь клубы табачного дыма я разглядела рыжую девушку с пляжа. Она держала в руке стакан и хохотала, морща веснушчатый нос. Ее приятель, лица которого было не видно за полупрозрачной панелью, наверняка рассказывал ей что-то очень смешное, хотя, возможно, шутка заключалась в количестве выпитого.
Другая девица, буквально сбившая меня с ног, издали выглядела лет на двадцать пять, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что ей минимум полтинник. И все же не восемьдесят три. Бабки тут не было.
– Идем дальше, – шепнула Алиса.
Второй ресторан – маврикийский и азиатский, походил на минималистическую кухню из глянцевого журнала: строгие деревянные столы, белые стены, широченные коричневые кресла, кремовые свечи. И, как и в первом, темно. Дамы сидели за столами в коктейльных платьях, а в ушах у них горели правильные бриллиантовые серьги люстрами. По духу это место больше соответствовало встрече, но все же что-то было не так. Недостаточно изысканно, что ли… В любом случае искомых нами персон в темноте не оказалось. Подскочивший к нам официант в бабочке вознамерился отвести нас за столик, но, еще раз осмотрев зал, я, к его удивлению, замотала головой. Уточнив, нет ли в ресторане отдельных кабинетов и получив отрицательный ответ, мы направились дальше.
