Маргарет Миллар - Неоготический детектив: Совсем как ангел; Винтовая лестница
Марта заговорила первой.
— Присаживайтесь, мистер Куинн.
— Спасибо.
— Какой финт вы припасли для меня на сей раз?
— Никакого, — улыбнулся Куинн. — Судья еще не вбросил мяч на поле.
— А вы в этой грязной игре рассчитываете на судейство? — подняла брови она. — Однако же вы наивны. Судьи требуются в честной игре, чтобы в равной степени защищать обе стороны. К данному случаю это не относится.
— Сожалею, миссис О'Горман, но вы меня, видимо, неправильно поняли. Я бы хотел, если возможно… ну, помочь вам.
— Куда больше я страдала от тех, кто старался мне помочь, чем от равнодушных незнакомцев.
— Что ж, тогда позвольте мне быть равнодушным незнакомцем.
Марта напряженно выпрямилась; руки ее беспокойно двигались по столику.
— Давайте перестанем ходить вокруг да около, мистер Куинн, — глухо проговорила она. — Та женщина, что наняла вас, — зачем ей понадобился мой муж?
— Я предупредил Джона Ронду, что эта информация не подлежит разглашению, — вспыхнул Куинн. — Не ожидал, что он вам тут же все и выложит.
— Тогда вы плохо разбираетесь в людях. Ронда — самый большой сплетник в городе.
— О!
— Нет, никакого вреда он не причиняет — болтуны никогда этого не делают, верно? — просто ужасно любит поговорить. А потом написать. Так что же с этой женщиной, мистер Куинн? Что ей нужно?
— Ей-Богу, не знаю. Да Ронда ведь, наверное, и это вам рассказал. Разве нет?
— О, да.
— Я взялся за эту работу, потому что сидел без гроша, — пояснил Куинн. — Она мне никаких вопросов не задавала, ну, и я ее ни о чем не спрашивал. Решил, что мистер О'Горман — ее родственник или старый друг, с которым она потеряла связь. Естественно, знай я, что столкнусь с такой ситуацией, непременно постарался бы ее как следует расспросить.
— Как давно она связалась с этой сектой, или что там у них?
— Давая мне сто двадцать долларов, она мельком упомянула, что сын присылает ей чек на двадцать долларов каждое Рождество.
— Значит, уже лет шесть, — задумчиво протянула Марта. — Если она покинула мир так давно, то может и не знать, что Патрик умер.
— Вполне вероятно.
— Как она выглядит?
Куинн постарался описать сестру Благодеяние по возможности подробно.
— Не припомню, чтобы Патрик хоть раз упомянул кого-нибудь похожего, — пожала плечами миссис О'Горман. — Мы поженились шестнадцать лет назад, и его друзья с тех пор были моими друзьями.
— Боюсь, что мое описание достаточно поверхностно. Когда люди одеваются в бесформенные серые хламиды, их трудно различать. Возможно, смысл подобной одежды в том и состоит, чтобы подавлять индивидуальность. Если так, то это прекрасно срабатывает.
Говоря так, Куинн ясно сознавал, что изрядно преувеличивает. Что-что, а уж индивидуальность сестре Благодеяние сохранить удалось. Остальным в значительной степени тоже. Брат Свет, преисполненный беспокойства за скот, порученный его попечению: сестра Раскаяние, пытающаяся спасти детей от пагубного влияния мира, воплощенного для нее в школьном обучении; немой брат Язык, голос которого слышала только маленькая птичка у него на плече; сестра Слава, старательно шьющая матрацы из волос братьев; брат Твердое Сердце, усердно орудующий бритвой, несмотря на близорукость, — все они были и остались личностями, не муравьями в муравейнике и не пчелами в улье.
— Эта женщина когда-то была няней? — ворвался в его раздумья голос Марты О'Горман.
— Так она сказала.
— Сейчас-то у меня, конечно, множество знакомых нянь. Но до того, как я устроилась сюда работать, не знала ни одной. К тому же большинство из тех, кого мы с Патриком считали друзьями, все еще живут в Чикоте.
— Такие, как Джон Ронда и его жена?
— Его жена — безусловно, Джон — возможно.
— А Джордж Хейвуд?
Марта задумалась, неподвижными зрачками уставившись на фонтан за окном, будто струи воды гипнотизировали ее.
— Нам доводилось встречаться, хотя я и не особо общительна, — поколебавшись, неохотно произнесла она. — В свое время Патрик несколько недель у него работал. Но идея оказалась неудачной: мой муж был слишком честен для такого рода деятельности.
Куинн заметил, что ее версия несколько отличается от того, что ему рассказал Ронда.
— Вы, случаем, не знакомы с миссис Кинг, одной из сотрудниц Хейвуда? — осторожно поинтересовался он.
— Нет.
— А с Альбертой Хейвуд?
— С той, которая украла деньги? Знакомы мы не были, но я иногда сталкивалась с ней в банке, когда получала деньги по чекам Патрика. Господи, да что вы ко мне пристали с этими людьми? Ни у меня, ни у Патрика не было ни с кем из них ничего общего. С тех пор как мой муж работал у мистера Хейвуда, прошло уже лет семь, если не больше. И я еще раз вам говорю: я никогда не встречалась с ним специально и не была знакома ни с его сестрой, Ни с его сотрудницами.
— Ваш муж по профессии был бухгалтером, миссис О'Горман?
Она метнула в него настороженный взгляд.
— В общем, да. Он закончил курсы. Правда, природного таланта к цифрам у него не было, но…
— Но вы ему помогали. Да?
— Время от времени. Вам, конечно, рассказал Ронда. Впрочем, это не секрет. Обязанность жены — помогать своему мужу, и я не стыжусь, что делала это, как не стыжусь и того, что сама нуждалась в его помощи. Я реалистка, мистер Куинн, и не воюю с обстоятельствами. Если Бог обделил Патрика мозгами, он мог опереться на меня так же, как я опиралась на его любовь, великодушие, терпимость — все то, чем в избытке был наделен мой муж и чего так не хватало мне. Мы дополняли друг друга — и, Господи, какая же у нас была полная, счастливая жизнь!
Слезы заблестели на ее глазах, и Куинн невольно заинтересовался, были ли они вызваны сожалениями о той, такой счастливой жизни или сознанием, что не так уж она была счастлива, как пыталась в этом уверить безутешная вдова. Искупали ли дивные душевные качества О'Гормана его же недостатки? Принимал ли он собственную неполноценность с тем же хладнокровием, с каким это делала его жена?
— Если бы вы знали, какое множество слухов, сплетен, оскорблений ходило после того, как Патрик погиб, — тихо проговорила Марта, вытирая платочком слезы. — И как долго это длилось, Боже мой! Стоило выйти на улицу, и люди начинали пялить на меня глаза, и в глазах этих ясно читалось: кто ты — та Марта О'Горман, которую мы знали столько лет, или злодейка, убившая мужа ради нескольких тысяч долларов страховки? Поверьте, мистер Куинн, мне это не казалось — так было на самом деле. Меня подозревали даже самые близкие наши друзья, спросите Джона Ронду, он был одним из них. Я не просто потеряла мужа: меня еще подозревали в том, что я его убила! Либо в крайнем случае, что я была причиной его самоубийства.
— В каком смысле?
— Но это же очевидно! Он был подкаблучником; он выбивался из сил, чтобы прокормить семью… Лишь немногие — тот же Ронда, его жена, еще несколько человек — знали, что все было не так. Не было у него никакой необходимости выбиваться из сил, потому что всю ответственность за семью я брала на себя. Патрик был добрым, нежным, любящим, но деньги для него ровно ничего не значили. Неоплаченные счета он воспринимал, как какие-то ненужные бумажки. Лучше всего было бы, конечно, мне самой устроиться на работу, но это поколебало бы его уверенность в себе, и без того не особо сильную. Вот я и ходила, как по канату, между его слабостями и недостатками.
— Немногие женщины смогли бы из всего этого создать полную и счастливую жизнь, — заметил Куинн.
— Вы так считаете? — возразила Марта. — Немного же вы в таком случае знаете о женщинах.
— Вполне допускаю.
— И о любви.
— Возможно и это. Хотя я пытаюсь учиться.
— Боюсь, для учебы вы уже староваты, — спокойно произнесла она. — Любовь приходит только тогда, когда человек еще достаточно молод, чтобы вынести ее испытания, когда он еще в состоянии держать удар и встать на ноги при счете «восемь». Мой сын Ричард помешан на боксе, — пояснила она с гордой мимолётной улыбкой, — вот и учит меня их жаргону.
— Ронда говорил, что он очень смышленый.
— Думаю, так и есть. Хотя мне трудно судить объективно.
— Может быть, вы мне расскажете, что же все-таки случилось с вашим мужем, миссис О'Горман?
Ее пристальный взгляд был твердым и прямым.
— Вряд ли я смогу рассказать вам что-нибудь такое, чего нет в той картотеке, которую вам дал вчера Ронда.
— Одной вещи я там не нашел. В машине вашего мужа был обогреватель?
— Нет. Мы никогда не тратили деньги на излишества.
— Как он был одет, когда покидал дом?
— Вы и так знаете, если читали мои свидетельские показания. Фланелевая рубашка из шотландки, желтая с черным.
— Но ведь в ту ночь шел дождь?
— Да. Он к тому времени лил уже несколько дней.
