Маргарет Миллар - Неоготический детектив: Совсем как ангел; Винтовая лестница
— Это меня ничуть не удивляет, — сухо отпарировал Куинн. — Каждый, кто так или иначе связан с этим делом, представляет собой прямо-таки образец порядочности. Просто уникальное дело: ни одного негодяя, ни одного мошенника, ни одной женщины с сомнительной репутацией. Сам О'Горман был отличным парнем, Марта О'Горман — столп добродетели, миссис Икс — служительница культа, а ваша рыжеволосая красотка, вполне вероятно, преподает в воскресной школе.
— Кстати сказать, именно так оно и есть.
— Кто она, Ронда?
— Черт возьми, Куинн, я вовсе не уверен, что должен вам это говорить. Она славная девушка; кроме того, вы ведь могли и ошибиться. В редакции вы вчера хорошо рассмотрели ее лицо?
— Вообще не видел. Только макушку.
— Но этого же мало, чтобы утверждать, будто она та самая женщина, что пыталась подцепить вас в кафе! К тому же Вилли слишком умна, чтобы использовать такой избитый трюк.
— Вилли… — повторил Куинн. — Это что, уменьшительное от Вильгельмины?
— Да.
— Вильгельмина де Врие?
— Как… как вы… да, — изумленно признал Ронда. — Откуда вы знаете ее имя?
— Она сама сказала. Вчера вечером, за столиком.
— На самом-то деле она Вилли Кинг, де Врие — фамилия ее бывшего мужа. Они недолго прожили вместе. Но вы говорите, она НАЗВАЛА вам свое имя?
— Да.
— Уверен, это доказывает, что она вне всяких подозрений.
— Это уж как вам будет угодно, — хмыкнул Куинн. — Но в деле она участвовала. Больше того, получала от этого удовольствие.
— Что еще она вам сказала?
— О-о, целую кучу вранья. Не стоит повторять. Кстати, у нее случаем нет дружка?
Последний вопрос, казалось, вызвал в душе редактора целую бурю. Он наклонился вперед и буквально пригвоздил собеседника к стулу долгим тяжелым взглядом.
— А теперь послушайте меня, Куинн, — проскрипел Ронда. — У вас нет никакого права врываться подобным образом в наш город и затевать гнусные инсинуации против наших самых уважаемых граждан!
— Насколько я понимаю, — предположил Куинн, — Вилли Кинг собирается соединить свою жизнь с одним из почетных граждан Чикота?
— Я этого не говорил. Сказал только…
— Скажите лучше: у вас в Чикоте найдется хотя бы один неблагонадежный гражданин? Пока что все, с кем я встречался или о ком хотя бы упоминалось, настолько кристально честны… впрочем, я не прав. Было одно исключение. Некая милая маленькая леди, пытавшаяся прикарманить деньги местного банка.
— С чего вдруг вы о ней вспомнили?
— Да я и не забывал. Она ни на секунду не выходила у меня из головы, — признался Куинн.
— Почему?
— Да, видите ли, людей моей профессии грешники привлекают куда больше, чем святые. Как, впрочем, и в вашей. Я понимаю, что в Чикоте святыми хоть пруд пруди, но…
— Оставьте Чикот в покое. Обычный средний городок. И люди в нем живут средние. Да и происшествия, честно, говоря, тоже…
— Тем не менее, Ронда, расскажите мне об этой леди-растратчице.
— Да зачем вам?
— Когда Вилли Кинг вчера с интересом внимала нашей беседе, вы, конечно, главным образом рассказывали о деле О'Гормана, но мельком упомянули и об этой малютке. Мне очень любопытно, кем именно заинтересовалась Вилли. Или, может быть, ее друг.
— Спросите в нашем городе любого, и он скажет, что его одинаково интересуют оба случая, — пожал плечами Ронда.
— Настолько, чтобы втихаря влезть в мою комнату?
— Нет. Конечно же, нет.
— Ну, тогда еще ничего. Кстати, а кто он, этот ее друг? То есть друг Вилли, я имею в виду.
— Точно сказать не могу, так, доходили кое-какие слухи. Вы же понимаете, когда в таком маленьком городке, как наш, молодая интересная женщина работает у подходящего по всем статьям вдовца, выводы делаются очень быстро.
— Вдовца как-нибудь зовут?
— Джордж Хейвуд. Крупный торговец недвижимостью — кстати, этот дом тоже принадлежит ему. Вилли была его секретаршей, но некоторое время назад получила повышение. Кроме всего прочего, Хейвуд ввел ее в редколлегию «Маяка» как своего представителя. Ну, а в каком качестве она его представляет, об этом каждый волен догадываться в меру своей, скажем, фантазии.
— То-то, я гляжу, она у меня так разыгралась, — хмыкнул Куинн. — Держу пари, вчера вечером Вилли не случайно забрела в «Эль Бокадо», замаскированная, как в шпионском романе.
— Честно говоря, на нее это совсем непохоже.
— Она не могла быть каким-нибудь образом связана с делом О'Гормана?
— Нет, насколько мне известно.
— А с растратой?
— Ну, связана — это, пожалуй, слишком сильное слово.
— Найдите послабее.
Ронда откинулся в кресле и сложил руки на груди.
— Сама Вилли к растратам иметь отношение не могла — их на самом деле была целая серия, вся история тянулась лет десять, если не одиннадцать, включая и то время, когда она работала у Хейвуда секретаршей.
— А Хейвуд к растратам отношение имел, — прозорливо заметил Куинн.
— Невольно, — резко возразил Ронда. — Его личная честность никем и никогда под сомнение не ставилась. Растратчицей оказалась его младшая сестра, Альберта, — газетчик хмуро взглянул на собеседника, потом снова уставился в потолок. — По сути ее судьба сложилась столь же трагично, как и у О'Гормана. Оба были тихими, незаметными людьми.
— Были? Вы имеете в виду, что она тоже умерла?
— В каком-то смысле. Она уже больше пяти лет сидит в женской тюрьме, в Теколоте. И просидит там еще лет пять, а то и все десять.
— А как насчет амнистии?
— Поговаривали, что ее должны вскоре выпустить. Но я не думаю, что из этого что-нибудь получится.
— Почему бы и нет?
— А видите ли, когда речь идет о такой крупной растрате, для амнистии обычно требуется полная ясность по двум пунктам: что случилось с деньгами и раскаялся ли расхититель. В зависимости от ответов и выносится вердикт. В случае с Альбертой Хейвуд Верховный суд штата вряд ли будет удовлетворен по обоим пунктам. Насколько я слышал, в характеристике, данной администрацией тюрьмы, говорится, что ведет она себя нормально, но ничто не говорит о ее раскаянии. Что же касается денег — официальная версия тоже не в ее пользу. Правда, многие придерживаются иного мнения — ну, это их право.
— А как вы?
— Согласно официальной версии, Альберта Хейвуд деньги не откладывала, тратила по мере того, как они попадали ей в руки. Десять лет подряд или даже больше. Что-то — на благотворительность, что-то раздавала в долг друзьям и родственникам, спекулировала на бирже, а то, что оставалось, пускала на ветер на скачках. И я в это верю, потому что именно так ведут себя все нормальные средние расхитители. Понимаете, я основательно изучал этот вопрос после того, как арестовали Альберту. И, между прочим, узнал потрясающий факт. Хотите верьте, хотите нет, но каждый год в карманах растратчиков оседает денег больше, чем их теряется в результате грабежей банков, краж со взломом и угона автомобилей, вместе взятых.
— Не может быть!
— Тем не менее. И еще одна вещь меня очень заинтересовала. Понимаете, если бы передо мной выстроили всех банковских служащих и предложили назвать возможного расхитителя, Альберту я бы назвал последней. Она совершенно не похожа на преступника. И однако же, как утверждают исследователи, именно это — самая типичная черта в подобного рода преступлениях. Как правило, служащие, уличенные в хищении казенных средств, имеют репутацию честнейших людей, да и сами не считают себя преступниками. Смешно, но и окружающие, даже после разоблачения, нередко продолжают относиться к ним, как ко вполне порядочным людям, знаете, это расхожее мещанское мнение: ну, оступился, с кем не бывает… Особенно если «оступившийся» в конце концов смилостивится и вернет какие-нибудь жалкие крохи тем, кого он до нитки обобрал. И вы можете не сомневаться: город Чикот до сих пор преисполнен сочувствия к несчастной Альберте Хейвуд. Ну вот, представьте: какой-нибудь негодяй вонзает человеку нож в спину, а все превозносят его человеколюбие, потому что после этого он приносит несчастному из ближайшей аптеки болеутоляющие таблетки.
— Вы хорошо знали мисс Хейвуд?
— Думаю, так же, как любой в нашем городе. Конечно, кроме членов ее семьи. Шапочно она была знакома практически с каждым, но близких друзей не имела. Знаете, в школе она считалась примерной ученицей — послушной, спокойной, никому не причиняющей хлопот. Такой и осталась.
— А никому не приходила в голову мысль связать оба эти преступления? Я имею в виду растрату мисс Хейвуд и убийство О'Гормана.
— Еще как! Одно время полиция прямо-таки носилась с идеей, что его убила Альберта.
— За что?
— Понимаете, когда арестовали Альберту, полиция еще совала нос во все дыры, пытаясь найти мотивы убийства О'Гормана. Ну, раскопали, что когда-то он, как и Альберта, был бухгалтером. Вот одному умнику и пришла в голову блестящая идея: он, мол, каким-то образом узнал, что она тянет деньги из кассы, припугнул, что разоблачит, — вот она его и убила. Бред, конечно. Во-первых, точно установлено, что в тот вечер, когда исчез О'Горман, Альберта была в кино. Во-вторых, ни к банку, ни к банковским документам он отношения не имел ни малейшего. И я не думаю, что она, запуская руку в банковскую кассу, приглашала его полюбоваться, как это элегантно у нее получается.