Фридрих Незнанский - Рекламная любовь
— А как нелегальные изделия «проходили» в магазинах?
— Обычно их сдавали на комиссию. Естественно, была необходимость в том, чтобы золото носили не один-два человека, а группа, так сказать, товарищей. Использовали утерянные паспорта, а то и паспортные данные умерших людей. Данные узнавали через паспортные столы. Говорю же, дело было поставлено широко!
— Какие это годы? — встрял бледный от тихой ярости Грязнов.
— Девяносто первый — девяносто четвертый.
— Насколько мы знаем, в это время Трахтенберг уже занимался рекламным бизнесом, да еще был и ректором в университете.
— Совершенно верно, — подтвердил Самойлович.
— Как же он совмещал?..
— Совмещал. До поры до времени… Он вообще активный был мужчина… Во всех смыслах. — Игорь Николаевич так посмотрел на Грязнова, что тот аж покраснел и зыркнул в сторону Александра Борисовича. «А я-то при чем? Это Турецкий у нас активный во всех смыслах», — выражал его взгляд.
Александр рассмеялся.
— Знаете что? Предлагаю сделать перерыв на кофе.
— И перекур! — взревел Грязнов.
— И перекур. У окошка.
Турецкий дал соответствующие указания через селектор.
— Одну минуту, Александр Борисович! — откликнулась мелодичным голоском секретарь.
Пока Грязнов шумно и сердито курил, Наташа вкатила сервировочный столик, на котором уютно располагались кофейник, белоснежные чашечки и тарелочки. Очень аппетитно выглядели бутерброды с красной икрой и семгой, а также с нежнейшим карбонатом и твердокопченой колбасой, блестящей капельками жира.
— Ого! — присвистнул Грязнов, вдавливая окурок в пепельницу.
Наташа разлила кофе и так мило улыбнулась именно Грязнову, что тот совершенно растаял.
Глава 13
«ГОЛДОДРАНЦЫ»
После перерыва настроение Грязнова улучшилось настолько, что он почти ласково спросил Самойловича:
— Как я понял, золотым бизнесом Трахтенберг занимался до поры до времени…
— Совершенно верно. Вот мы и подбираемся к событиям не столь отдаленным. Итак, как я уже рассказал, Трахтенберг вел бизнес с размахом. Но, как я опять же говорил, изначально «золотом» занимались чеченцы. И наступил момент, а это конец девяносто четвертого года, когда Трахтенберг начал составлять им серьезную конкуренцию. Они, как мы помним, вывозили за рубеж и золото, и скрап, то есть золотой лом. Скажем, скрап выгоднее продать в той же Турции или Индии. Цена лома пятьсот восемьдесят пятой пробы — пять-шесть долларов за грамм. Плюс полтора доллара за работу турецким ювелирам. Вернувшись в Россию в виде золотого изделия, тот же грамм стоит уже пятнадцать — двадцать долларов. Но изделие нужно продать. А самый большой рынок сбыта золотого товара — Москва. Но там уже вовсю орудует Трахтенберг. Так пересеклись их интересы. Чечены пожаловались своему «русскому» другу, всенародно любимому олигарху Осинскому, которого, как вы знаете, я курирую далеко не первый год. Почему пожаловались, а не разобрались с Арнольдом сами? Потому что именно в это время Трахтенберг-рекламщик весьма успешно рекламировал компанию «Аэрофлот — Российские авиалинии».
— Наш пострел везде поспел! — недоверчиво хмыкнул Грязнов.
— Именно так, — невозмутимо подтвердил Самойлович. — Золотой бизнес был отлажен, приносил огромную прибыль, часть которой Арнольд вкладывал в рекламу. Реклама была его любимым детищем. Для души. И вот Осинский, который был весьма доволен Трахтенбергом-рекламщиком, вызывает его на разговор. Распечатка этого разговора здесь, — Самойлович указал на одну из папочек. — Суть же беседы состояла в том, что Осинский пообещал Трахтенбергу участие в предвыборной кампании президента в обмен на уход Арнольда из «золотого» бизнеса. Арнольд обещает подумать. Пока он думает, ОРБ ГУ МВД как бы внезапно организует рейд по проверке ювелирных магазинов Москвы. Причем проверке подлежат именно магазины Арнольда. Вот здесь Трахтенберга выручил Сидихин, занимавший тогда высокий пост в ОБЭП и, как уже говорилось, «крышевавший» Арнольда от этого ведомства. В ночь накануне проверки в ювелирных магазинах «левый» товар был изъят и перепрятан, а «черная» бухгалтерия уничтожена. Акция ничего не дала. Вернее, пострадали именно чечены, которых никто не предупредил. В их магазинчиках и было найдено «левое» золото. Ну и они, конечно, озверели. У Трахтенберга была любовница, некто Нина Шелестова. Очень красивая была женщина.
— Была?
— Да, была. Однажды утром после совместно проведенной ночи Арнольд с подругой вышли из подъезда ее дома. Во дворе их ждал автомобиль. Из соседнего подъезда вышел мужчина в надвинутой на глаза шапочке и в упор расстрелял Шелестову. После чего скрылся.
— А Арнольд?
— Ни единой царапины. Просто расстреляли женщину на его глазах, и все.
— Охрана?
— Охранник не успел открыть ответный огонь. После убийства Шелестовой последовал еще один звонок от Осинского, в котором тот выражал соболезнования и напомнил, что у него, Трахтенберга, есть еще жена и дочь. И Трахтенберг сдался. Или принял правильное решение… Поскольку взамен весьма рискованного и очень криминального бизнеса вошел в бизнес престижный и респектабельный. Осинский сдержал слово: агентство «АРТ» получило эксклюзивные права на ведение рекламной кампании президента. Арнольд же вскоре занял пост председателя совета Российской ассоциации рекламных агентств.
— Для того чтобы расчистить ему место, и было совершено покушение на Ивана Артеменко?
Самойлович кивнул Александру:
— Видимо, да. Артеменко был обстрелян при выходе из своего дома.
— Что же он так сдался-то? Отказался от золотой жилы? — недоверчиво произнес Грязнов. — Некоторые люди за этот металл не только любовницами жертвуют…
— Думаю, во-первых, он просчитал ситуацию. Я не случайно говорил о том, что подпольное клеймение нельзя было отличить от легального до поры до времени. Как раз тогда, когда Арнольд покинул золотой бизнес, на легальных ювелирных заводах было введено лазерное клеймение, которое резко отличалось от самопального. Вести дело дальше в таких условиях было слишком рискованно. Во-вторых… Я занимался Трахтенбергом в связи с разработкой золотого подпольного бизнеса. Естественно, велась прослушка разговоров, была наружка и все такое… И знаете, у меня о нем сложилось двойственное впечатление: с одной стороны — прагматик, играющий за гранью фола; по сути — уголовник. С другой — этакий артист, обожающий светскую жизнь, хорошее вино, красивых женщин, светские тусовки, и вообще… Человек, который желал публичности. А какая может быть публичность при таком, мягко говоря, неприглядном занятии? Конечно, мы могли взять его еще тогда, в девяносто пятом. Но тогда Осинский был главным финансистом «семьи» — и этим все сказано. Арнольд же, я говорю это с уверенностью, так как располагаю распечатками его самых откровенных разговоров… с женой, например… Так вот, он прекрасно понимал, кого пиарил на пост президента. Видел, в каком физическом состоянии находился кандидат. И предполагал, что смена декораций произойдет достаточно скоро. И Осинский вполне может утратить свое влияние. Так и получилось. И что мы вскоре увидели? Осинский сидит за границей, как крот в норе…
Теперь о Сидихине… Этот гражданин продолжал вариться в той же кастрюле. Он, в отличие от Арнольда, не умел ничего другого, кроме как брать взятки. И «лег» под чеченов. И был взят с поличным в рамках проведения ФСБ операции по пресечению нелегального золотого бизнеса. И получил срок. Тогда была обезврежена группа чеченских контрабандистов. Выяснилось, что нелегальное золото шло и на нужды боевиков. Вот так-то! Сейчас подпольный золотой бизнес переживает весьма трудные времена. И, надеюсь, они будут еще труднее для его участников. А что Трахтенберг? Это респектабельный бизнесмен, весьма состоятельный, если не сказать больше… и уважаемый в соответствующих кругах господин.
— В таком ранге его и взорвали, — злорадно заметил Грязнов.
— Думаю, что заказчика преступления вам следует искать не в среде золотопромышленников. Арнольд давно и навсегда сошел с этой сцены.
— Спасибо за наводку. Вернее, за «отводку»… — язвительно произнес Грязнов.
Самойлович повернулся к Турецкому:
— Я рассказал все это потому, что вы, Александр Борисович, наверняка раскопали бы в прошлом Трахтенберга «золотую страницу». Советую не тратить понапрасну время на разработку ложной версии. Здесь, в этих папках, документы, подтверждающие мой рассказ. Копии, разумеется. Если вам что-нибудь понадобится, материалы в вашем распоряжении. Только…
— Разумеется. Полнейшая конфиденциальность, — понимающе кивнул Турецкий. — А все же, нет ли у вас своей версии случившегося?
— Увы, нет. С тех пор, как Трахтенберг перешел в рекламный бизнес, я им больше не занимался. Так что ничем более помочь не могу, уж не обессудьте.
