Павел Генералов - Искушения олигархов
— Нет, ребята, не любительница я ваших экстремальных развлечений. Мне по определению джакузи больше нравится. Так что уговаривать бесполезно. Я лучше пока по поводу ужина распоряжусь. Вам двух часов на водные процедуры хватит? — Зера деловито взглянула на часы.
Гоша кивнул, а Лёвка лишь неопределённо пожал плечами. Париться он любил, и вытащить его из парной всегда было непросто.
Спустя несколько минут команда, пусть и не в полном составе, завернувшись в простыни, уже сидела на верхней полке в просторной парилке. Термометр подбирался к сотне градусов.
— А Нюша что, всё в Перелыгине? — вытирая ладонью вспотевшую, наконец, физиономию, поинтересовался Лёвка.
— Ну да, нравится ей что–то там, — пожал плечами Гоша. — Атмосфера, говорит, творческая. А по мне так там — одним старики и выжившие из ума старухи. Да и условия, что называется, постсоветские. Да что я тут расписываю… Ведь и ты, Лёвушка, — хитро сощурился Гоша, — в курсе? На перелыгинские поля глаз, говорят, положил.
— Не на поля, а исключительно на бывшее капустное поле, — Лёвка гордо поправил простыню, перекинутую через плечо. Не то — римский патриций, не то — поддельная статуя из пушкинского музея.
— Ну и на хрена оно тебе, это капустное поле? Ты ж вроде о «Манчестере» мечтал? Тогда уж впору футбольное поле прикупать. А так мелочиться… Не боишься, что весь пар в гудок уйдёт?
— Мелочиться, говоришь? Ты, Гоша, прав, конечно. Но! — Лёвка почесал нос и всё же не удержался — чихнул. — Понимаешь, поле — это, конечно, пустяки, нефти там наверняка нет. А вот купить его — дело принципа. Исключительно ради того, чтобы Скотову не досталось. Ни пяди земли ему не уступлю! Нелюбовь к ближнему — великая движущая сила! — изрёк потеющий патриций. — А «Манчестер» никуда от меня не уйдёт!
— Так там же строить всё равно ничего нельзя? — Гоша тоже поправил на плече простыню и взглянул на градусник. Уведенное впечатляло. Не свариться бы!
— Стас хотел там подземный центр развлечений вырыть, фантазии–то на ноль целых ноль десятых. А я… — Лёвка на мгновение задумался и махнул рукой. — Ну, что–нибудь придумаю. На пару с Катюшей. Жизнь–то, она по всем пунктам наладилась. Можно и фигнёй помаяться. Правда, любовь моя?
Вместо Кати отозвался Гоша:
— Ты б лучше через левое плечо сплюнул, Лёвушка!
— Да я не суеверный, — отмахнулся Лёвка.
Катя же, склонив голову на Лёвкино плечо, едва заметно кивнула:
— А Стасу, наверное, икается сейчас.
— Чтоб до конца жизни икалось. За это попозже и выпьем. Ну, кто куда, а лично я — в бассейн!
Выскочив из парилки, Лёвка прямо с бортика бассейна нырнул в холодную, зеленовато–прозрачную воду. Вынырнул, тяжело отдуваясь, уже у противоположного «берега». Гоша и Катя присоединились к нему почти незамедлительно. Пар отнимал силы, чтобы вернуть их затем стократ.
Вволю наплававшись, друзья расположились в гостиной на мягких кожаных диванах. Пили любимый Лёвкин «Хрольш», причём сам Лёвка, так и не отделавшийся от плебейских привычек, поглощал пенный напиток прямо из горла.
— Ничего, — сделав глубокий глоток, констатировал он. — Кота вокруг пальца обведём — уже удовольствие. И что–нибудь придумаем. У меня вообще странное ощущение в последнее время…
— Внутренний голос что–то подсказывает? — не удержалась от ехидства Катя.
— Да нет, я — серьёзно. Ведь смотрите, ребята, — Лёвка многозначительно поднял бутылку. Фарфоровая пробка звякнула о стекло, словно поддакивая. — К чему бы мы ни прикасались, всё буквально превращается в золото…
— Кроме пива, — возразила Катя.
— Я серьёзно, Кэт, — обиделся Лёвка.
— Это–то мне и не нравится, — свёл брови к переносице Гоша.
— Ну что, что тебе опять не нравится?! — вскинулся Лёвка, махнув бутылкой, словно шашкой. Брызги пива попали на диван, и моментально испарились — в гостиной было достаточно жарко.
Катя, поставив свой высокий стакан с пивом на деревянный стол, обвела взглядом их обоих:
— А правда, Гош? Лёвка ведь в чём–то прав…
— Как всегда! — не преминул вставить тот.
— И ничего плохого я в этом не вижу. Вот смотри, — Катя воодушевилась не то от пива, не то от идеи, а, может, и от того и от другого. — Мы только–только раскрутили эту кампанию по запрету пивной рекламы, а объёмы продаж на нашей ликёрке уже заметно выросли. Всё в мире взаимосвязано. И нам, сейчас, возможно, просто настоящий фарт пошёл.
— Вот этого–то фарта я и побаиваюсь, — повторил Гоша. — Ведь сказка–то плохо кончается, если помните. Там у царя Мидаса, если не ошибаюсь, всё превращалось в золото. К чему бы он ни прикасался. А результат? С голоду помер, бедняга!
— Ну нет, Гош, это не про нас. Уж с голоду–то мы не помрём, это точно. И тем паче — от жажды. Правда, Катьк? Дай–ка мне ещё бутылочку.
Катя протянула Лёвке очередной «Хрольш» и Лёвка вскрыл его прямо зубами.
— Ты б зубы–то поберёг! — посетовала Катя.
— У меня дантисты хорошие. Пусть вкалывают. А то с какого хрена я им плачу такие деньги!
— Ладно, дантисты — дантистами, но меня серьёзно беспокоит другое. Как–то разбрелись мы все по своим углам. Лёвка вон вообще Волгу перегораживать взялся. Тоже мне — мичуринец! — улыбнулся Гоша, вспомнив, каким королём сидел Лёвка на волжском берегу, распугивая кузнечиков своей гавайской рубашкой.
— Да ты не издевайся! Ещё увидишь, какие клады мы там обнаружим. Может, там Стенька Разин свою добычу схоронил! — Лёвка вращал глазами, не забывая, впрочем, о «Хрольше». — А вообще — я историческую справедливость восстанавливаю, можно сказать. Большевики напортачили, а я исправляю! И Старицк оживёт, между прочим. От таких бабок, которые я туда вложил, даже мёртвый проснётся. Если хочешь знать, за мое здравие монахи там каждый день обедни служат! И вот, полюбуйся — здоров, как бык! — Лёвка продемонстрировал бицепс.
— Здоров, здоров, — успокоил разбушевавшегося Лёвушку Гоша. Он задумчиво рассматривал светлое пиво в бокале, словно раздумывая, пить или не пить. — И всё же, всё же… Вот что. Надо нам как–то опять всем вместе собраться. Похоже, снова сложные времена наступают. Нефтяные коллеги прямо–таки в рот мне смотрят, но нутром чую — замышляют что–то, — Гоша всё–таки выпил и аккуратно поставил стакан на подставку. — Мы с Нуром у нефтяных как кость в горле. Хорошая такая косточка, сахарная. И с этим Немало — Корякским проектом, и с НПЗ, что Нур под Уфой перестраивает. Уж больно сладкие куски мы у них оттяпали.
— Да ты чё, боишься что ли, Гош? — вытянул лицо Лёвка. — Раньше надо было бояться. Сам понимал, что не в серсо играем.
— А что такое НПЗ? — перебила его Катя.
— Вот я и говорю, — вздохнул Гоша. — Оторвались мы друг от друга. Непростительно оторвались. НПЗ — это нефтеперерабатывающий завод. Мы их собираемся ещё пять штук построить. Хватит гнать сырую нефть за кордон. Не напасёмся. Будем выдавать готовый продукт. Умеем же делать, если захотим!
— Ладно, ты нам патриотизмом в нос не тычь, — ухмыльнулся в ответ Лёвка. — Ты лучше и впрямь скажи, что там наш Нурище поделывает. Я его… — и Лёвка принялся загибать пальцы. — Точно! Месяца уж два не видел!
— Нур? Нур работает. Занимается конкретным делом, а не какой–то хренью. Как некоторые, не станем тыкать пальцем, — и Гоша указал на Лёвку всей пятернёй.
— Да, Нур у нас — трудоголик, — капризно надув губки, резюмировала Катя. — Туши свет!
— А дай–ка я ему позвоню! — потянулся Лёвка за телефоном. — Сразу и разберёмся, кто чем занимается в этой жизни!
***Мобильник зажужжал у сердца, когда Нур взмыл в воздух. И звонил, не переставая, всё время, пока его подбрасывали и ловили, подбрасывали и ловили. Главное, конечно, что ловили. Грохнуться оземь на глазах всего честного народа Нурмухамету Сафину совсем не улыбалось. Всё ж таки — генеральный спонсор. Ба–а–альшой человек!
Нур смог вырваться из рук болельщиков лишь через несколько минут. Отойдя в сторонку, он перезвонил Лёвке. Именно его бесцеремонный номер высветился на экране.
— Вас приветствует главный батыр Шаранского района Башкортостана, — сообщил Нур, краем глаза наблюдая, как Рустам Кужахметович, организатор соревнований, оттесняет рвущихся к Нуру мальчишек.
— Ну, а я что говорил! — заорал Лёвка куда–то в сторону.
— Вы как с батыром разговариваете? Стоя надо говорить! — строго продолжал Нур, радостно слушая Лёвкино далёкое ржание.
— Ничего, если я посижу? — вопил Лёвка. — Я, понимаешь, брат, не совсем одет! Мы тут у Сидорова в баньке зависли. Присоединяйся? — веселился Лёвка и Нур прямо–таки увидел своих друзей. Разомлевших после баньки, с бокалами запотевшего пива. Ох, как же он на самом деле по ним всем соскучился!
— Не ровня вы мне, — начальственным голосом сообщил Нур. — Курица батыру не товарищ. А мокрая курица — фуф! — Нур презрительно фыркнул, но не выдержал и рассмеялся.
