Виктория Готти - Кто-то следит за мной
— Хорошо, мистер Миллер. Одну секунду: звонят по другому телефону.
Господи, он едва не проговорился. Ведь никто не знал, что Димитрий — его сводный брат. Хотелось бы и дальше сохранять сие в тайне.
* * *Впереди зажегся красный свет. Ивен бросил взгляд на свежий номер «Нью-Йорк пост», который лежал на пассажирском сиденье.
«ВЕРОЯТНЫЙ КАНДИДАТ В ГУБЕРНАТОРЫ ИВЕН МИЛЛЕР ОБРЕТАЕТ ШИРОКУЮ ИЗВЕСТНОСТЬ, ДОБИВШИСЬ ОПРАВДАТЕЛЬНОГО ПРИГОВОРА ОБВИНЯЕМОМУ В УБИЙСТВЕ».
Статью предваряло короткое, в несколько строк, резюме, словно пояснения в киносценарии:
«Миллиардер, владелец империи по производству игрушек, обвиняемый в убийстве своей старой, прикованной к постели жены, оправдан. Миллер доказывает, что у его подзащитного железное алиби. Сына и партнера Джеймса Миллера, похоже, ждет многообещающая политическая карьера…»
На новостном радиоканале предстоящий суд над Димитрием Константиносом был новостью номер один. Вновь и вновь повторялся вопрос: «Кто заменит Джека Лестера?»
Ни Джеймс, ни Ивен не ожидали, что Димитрий Константинос обратится к ним за помощью. Они полагали, что события прошлого — бездонная пропасть, разделившая их, из чего делали вывод, что Димитрий до конца своих дней не захочет иметь с ними никаких дел. Даже когда судебный процесс над Димитрием перенесли в Нью-Йорк, адвокаты полагали, что он воспользуется услугами Джека Лестера. Если подсудимому предъявлялось обвинение в рамках закона о коррумпированных и находящихся под влиянием рэкетиров организаций, лучшего защитника в Нью-Йорке, да и во всей стране, просто не было. В последние пятнадцать лет Лестер представлял, и очень успешно, интересы тех, кто обвинялся в вымогательстве, рэкете и отмывании денег.
Этот закон стал гигантским зонтиком, под сенью которого Нью-Йорк воевал с уклоняющимися от уплаты налогов. Поначалу его создавали как инструмент борьбы с организованной преступностью. Под действие этого закона подпадали отмывание денег, вымогательство, уклонение от уплаты налогов и бутлегерство. Такие процессы были коньком Лестера, однако то ли так распорядилась судьба, то ли сам Димитрий приложил к этому руку, но Лестер неожиданно сказался больным и отказался от ведения процесса.
В трубке вновь послышался голос Карин:
— Это мистер Браун. Сейчас он перезвонит вам на мобильный телефон. Извините, мистер Миллер, я не смогла его остановить.
— Ничего страшного. Спасибо, Карин. Скоро увидимся.
Ивен, мысленно застонав, положил трубку. Его отец вел дела Джозефа Брауна и категорически отрицал, что это обстоятельство может негативным образом сказаться на перспективах политической карьеры Ивена. Кевин Аллен не делал секрета из того, что он тоже приглядывается к креслу губернатора. Суд предоставлял Аллену прекрасную возможность связать Миллеров с Джозефом Брауном и тем миром, что стоял за его спиной. Даже оставив за кадром желание окружного прокурора стать губернатором, не следовало забывать о том, что последние десять лет прокуратура не отказывалась от попыток отправить Брауна на казенные харчи. Дважды Брауна арестовывали за уклонение от уплаты налогов, еще один раз, в прошлом году, — по обвинению в рэкете. Но окружной прокурор не сумел даже довести дело до суда, потому что у обвинения не было убедительных улик, с которыми оно могло противостоять блестящим адвокатам «Миллер, Миллер и Финч». Достаточно хорошо изучив тактику Аллена, Ивен не сомневался, что тот попытается вновь надавить на Брауна. На этот раз с тем, чтобы превратить его в главного свидетеля обвинения на процессе Димитрия. Правда, едва ли прокурор добился бы своего. А без показаний Брауна или другого, не менее близкого к Димитрию человека на обвинительный приговор рассчитывать не приходилось.
Тем не менее Ивен пытался убедить отца, что негоже такой уважаемой юридической фирме представлять интересы Джозефа Брауна.
— Он бросает на нас тень, отец. Нам нужна поддержка партии. С таким клиентом нам в ней могут и отказать. Давай от него избавимся.
— Я не хочу этого делать, Ивен. И не могу.
Когда речь заходила о Брауне, Джеймс не желал слушать никаких аргументов. Причину Ивен мог только предполагать. Должно быть, Джеймса Миллера и Джозефа Брауна связывали какие-то дела. Ивен часто задавался вопросом, каким образом их фирма, ранее не выходящая за пределы законодательства о лоббизме и работавшая с уважаемыми, известными всей стране клиентами, занялась защитой Джозефа Брауна, а теперь вот и Димитрия Константиноса.
Ивен переключился на Роз. Утром она неважно выглядела. Уставшая, встревоженная. Он нажал кнопку ее номера, но ему ответил автоответчик. После звукового сигнала Ивен оставил коротенькое сообщение: «Я тебя люблю».
Зазвонил мобильный телефон. На дисплее высветился домашний номер Джозефа Брауна. Ивен нажал на кнопку «on/off»[3] лишь после четвертого гудка, перед этим потерев пальцами виски, чтобы остановить гулкое биение крови.
— Джозеф, как поживаете? — спросил он своим обычным вежливым и уважительным тоном.
Браун обошелся без любезностей.
— Я тут прочитал о твоей большой победе. Сегодня ты у нас звезда, — просипел он и рассмеялся неприятным смехом. — Но я звоню тебе по другому поводу. Как я понимаю, ты берешься за защиту моего зятя. Присяжные уже отобраны, и, прежде чем уйти в сторону, Джек говорил, что лучшего для Димитрия состава присяжных подобрать невозможно. Вот почему мы не должны терять времени, а ты — лучшая замена Лестеру. — Он помолчал, возможно ожидая ответа, но Ивен держал паузу, поэтому Браун продолжил: — В общем, я заверил Димитрия, что ты мне в просьбе не откажешь.
«Лексус» въехал в тоннель, и связь прервалась. Ивен получил время на раздумье. Напор Брауна, нелогичное поведение отца за завтраком. Против них ему не устоять. Чувство полной беспомощности охватило его, засосало под ложечкой. Джеймс загнал его в этот лабиринт. А выбираться придется самому. Как же в этот момент он ненавидел отца! Почему бы Брауну не решить, что они и сейчас пойдут ему навстречу: ведь раньше они никогда и ни в чем ему не отказывали.
— Ивен?
— Извините, в тоннеле я вас не слышал. Ужасная пробка.
— Так как насчет моего зятя?
— Я… я практически не знаком с его делом, Джозеф. — Ивен хватался за соломинку. — Может, будет лучше, если им займется кто-нибудь из наших адвокатов.
Кроме него, в «Миллер, Миллер и Финч» работали еще два криминальных адвоката. Остальные по-прежнему специализировались на законодательстве о лоббизме. Ивен готов был согласиться с тем, что их фирма возьмет на себя защиту Димитрия — но он сам останется в стороне.
— Его защитой займешься ты, мой мальчик. Он этого хочет. — На этот раз в голосе Брауна послышались командные нотки. — Завтра утром мы с тобой поговорим. О… передай отцу мои наилучшие пожелания. — И он отключил связь.
Зажегся зеленый свет, Ивен продвинулся еще на несколько ярдов. «Ирония судьбы, — думал он. — Два сводных брата, чье родство долгие годы держалось в секрете, теперь предстают перед всем миром одной командой». Если бы над его жизнью так не довлело поклонение перед отцом и необходимость играть роль, уготованную провидением семье Миллеров, он бы с радостью взялся за защиту брата, хотя бы потому, что полагал себя должником Димитрия. Ему никогда не нравилось, что из них двоих избранным является именно он. В жизни ему все давалось легко. С деньгами проблем никогда не было. Школу, колледж, институт он закончил с отличием, о поисках работы думать не пришлось, за несколько лет он сделал карьеру, которой могли только позавидовать. Вся его жизнь была тщательно срежиссирована его отцом, за исключением, разумеется, одного момента: его женитьбы на Роз. И в этой его единственной победе над отцом Димитрий вновь оказался обманутым Ивеном.
Наконец «лексус» Ивена вкатился в гараж под домом 501 по Парк-авеню, в котором располагалась его фирма. Он вылез из кабины, кивнул служителю, молодому латиноамериканцу по имени Хуан. Ивен как-то разговорился с ним, после того как Хуан, потупив глаза, признался, что он в восторге от «лексуса». Молодой человек начал работать в гараже с шестнадцати лет, а теперь учился в городском колледже.
— Доброе утро, Хуан. Машин много?
Служитель улыбнулся.
— Да, сэр, мистер Миллер, как всегда, но можете быть уверены, ваш «лексус» будет стоять на лучшем месте. — Он указал пальцем, где именно. — Чтобы я мог целый день любоваться им.
Ивен кивнул. Никаких привилегий ему и не требовалось, поскольку он был постоянным клиентом и за ним резервировалось одно из стояночных мест, но Хуану было приятно ему услужить, тем более что он мог рассчитывать на щедрые чаевые. Ивен помахал ему рукой и направился к лифту.
Ивен решил доказать Димитрию, что в его же интересах подобрать себе другого защитника, поскольку фирма «Миллер, Миллер и Финч» тесно связана с Брауном. Он надеялся сыграть на гордости Димитрия и естественном соперничестве между зятем и тестем. «Будь осторожен! — напомнил он себе. — Объясняй, но не дави. А главное, не наступай ни на чьи мозоли. В данном случае куда вернее гладить по шерстке». Он собирался воззвать к здравому смыслу Димитрия. И главный аргумент сформулировал следующим образом: негоже играть в одной команде со своим тестем — над Брауном постоянно висел дамоклов меч правосудия.
