Галина Романова - Черная корона
— Что-то не так, дорогая? — насмешливый взгляд Игоря Андреевича пригвоздил ее в зеркале заднего вида. — Что-то ты не выглядишь счастливой, намереваясь со мной расстаться? Тебя будто что-то беспокоит?
— Вы знаете, Игорь Андреевич, — осмелела она, машинально погладив безукоризненный чехол сиденья, — такое ощущение, что машина не наша!
— Конечно, не ваша! — фыркнул он и тут же добавил со значением: — Машина моя, дорогуша! Привыкать тебе следует теперь.
Все, больше на эту тему она с ним говорить не стала, оставив свое беспокойство глубоко внутри, равно как и ощущение того, что вокруг нее снова что-то затевается. Что-то нависает темное и глухое, способное поглотить, подавить и сломать ее теперь уже до конца.
За время обеда она не проронила ни слова, без аппетита пробуя предложенные блюда. Да ею никто и не занимался особо. Мужчины вели сугубо деловой разговор, жонглируя цифрами, сроками поставок и звучными фамилиями. Правда, в какой-то момент собеседник Игоря Андреевича вдруг бросил на нее быстрый взгляд и спросил:
— А что вы думаете обо всем этом, Владимира?
— А? Что? Простите, я не уловила, — быстро залепетала она, делаясь краснее соуса в тарелке с мясом. — Извините, мне нужно в дамскую комнату.
— Вот так всегда! — воскликнул Игорь Андреевич с фальшивым огорчением. — Стоит заговорить о делах, как ее тут же манит в сортир. Иди уже, горе луковое!
Выходя из обеденного зала, Влада поймала на себе взгляд собеседника своего супруга. Он смотрел на нее со снисходительным сожалением. Это обижало, но она дала себе слово быть терпеливой до конца. Теперь уже скоро…
— Я уезжаю на неделю по служебным делам, дорогая. — Поцеловав ее в лоб, Игорь Андреевич потоптался у порога. — И не смотри на меня так! Я помню наш с тобой уговор. Но дела очень важные и срочные, отлагательства не терпят, так что уж ты наберись терпения и подожди.
— Неделю? — ахнула она.
— Неделю, может, чуть меньше. Как приеду, мы подпишем с тобой соответствующие документы. Кстати, я присмотрел тебе неплохой домик на соседней улице. Не такой большой, как этот, но…
— Я согласна! — Влада опустила глаза, чтобы не выдавать откровенной радости.
— Хочешь домик, милая? Будет тебе домик! Хоть и тесный, зато свой!
Он дико захохотал, запрокидывая голову, и ушел. Потом сел в машину, показавшуюся ей сегодня непривычной и чужой, и уехал. А Влада пошла собирать свои вещи. Жаль, она не успела поинтересоваться, что именно она может забрать. Позволено ли ей будет взять те две шубы, в которые он наряжал ее, вывозя в свет? А как быть с платьями? Некоторые стоили очень дорого и…
Ближе к одиннадцати вечера ее сборы были прерваны неожиданным телефонным звонком.
— Тебя, Владочка. — Татьяна протянула ей трубку стационарного телефона. — Игорь Андреевич. Кажется, он уже добрался. Хочет сказать тебе об этом.
Влада взяла трубку, недоумевая, с чего это ему приспичило звонить ей так поздно. Доложить о том, что добрался? Странно… Никогда прежде он не удосуживался звонить ей по такому поводу. По всяким другим сколько угодно. Мог поинтересоваться, к примеру, не забыл ли его юный поросенок почистить зубы перед сном и держал ли рот закрытым во время ужина.
— Алло. Я слушаю.
Она рассеянно смотрела на распахнутые чемоданы, разложенные по всей спальне и заполненные ровно наполовину. Часть она уже уложила, на все оставшееся в шкафах требовалось его разрешение.
— Милая, у меня к тебе предложение, — проворковал Игорь Андреевич. — Ты ведь была огорчена отсрочкой, так?
— Д-да, кажется, да. — Она мгновенно поняла, что он имеет в виду.
— Так мы можем решить эту проблему уже сегодня, малыш. Я тут немного задержался с отъездом. Подъезжай сейчас… — он скороговоркой назвал ей адрес нежилой окраины. — Здесь и поговорим, и подпишем необходимое соглашение. У меня все с собой.
— Но… — Она быстро глянула за окно, там было темно до непроницаемости. — Но уже вроде бы поздно.
— Я что-то не понял, — повысил голос Игорь Андреевич в привычной своей манере. — Это кому надо: тебе или мне?!
— Мне.
— Вот и приезжай. Добраться сумеешь самостоятельно или за тобой транспорт прислать? — Он тут же снова рассмеялся сухо и недобро. — Нет, думаю, сама доберешься. Ты ведь у нас так стремишься к самостоятельности. Я жду?
— Да. Я скоро. — Влада сердито отключилась.
Ладно, она поедет на эту чертову окраину, хотя совершенно не понимает, с чего это ему приспичило встречаться с ней именно там. Вышла на балкон узнать погоду и тут же вернулась, поеживаясь. Снова похолодало, который раз за неделю. Мелкий дождь был таким холодным и плотным, что походил на ледяную сетку, развешанную на домах и деревьях. Разбуженная сезоном листва корчилась от порывов сильного ветра и перешептывалась меж собой неприветливо.
Влада застегнула воротник теплой куртки до самого подбородка, прошла мокрой дорожкой до калитки, высунулась на улицу и едва не заплясала от радости. На противоположной стороне улицы, возле дома под бордовой черепичной крышей, стояло такси и, кажется, намеревалось теперь отъезжать.
— Эй, погодите! — Она рванула наперерез, распахнула заднюю дверцу, почти упала на сиденье, поскольку машина и не вздумала притормаживать, продолжая тихонько катиться. — Ой, как хорошо, что я вас поймала. Отвезите меня, пожалуйста…
Если водитель и удивился названию района, куда собралась в полном одиночестве двигать пассажирка, то удивление свое моментально погасил, сунув в карман затертого до зеркального блеска пиджака внушительную банкноту. И домчал ее по нужному адресу в рекордно короткое время, избегая выезжать на проспект, где движение сковывалось светофорами и постовыми.
— Всего вам доброго, спасибо, — улыбнулась ему в затылок Влада, выбираясь на улицу. — Еще бы мужа теперь своего здесь отыскать…
Мужа искать не пришлось. Его машина обнаружилась в паре сотен метров от того места, где она вылезла из такси. Моргнула ей фарами и медленно двинулась навстречу.
Машина едет. Влада идет. Причем чем быстрее шла она, тем быстрее катилась машина. И, черт возьми, катилась прямо на нее! Не думая притормаживать, сбрасывать скорость или притираться к обочине, катилась!
Влада как-то слишком поздно испугалась. Видимо, обещание Игоря Андреевича сильно притупило в ней выработанный за пять лет инстинкт. Потому и не отпрянула в сторону и поняла, что ее сейчас подомнут под себя страшные большие колеса, слишком поздно.
Удар был сильным. Ее подбросило, швырнуло на ветровое стекло, которое тут же хрустнуло, кажется. Хотя это могли и ее кости хрустеть. А потом с силой опустило на мокрый асфальт проезжей части.
Она еще оставалась в сознании какое-то время. Бездумно моргала, тупо глядя на удаляющиеся автомобильные фонари. Пыталась подняться, но не смогла шевельнуться. Крикнуть тоже не получилось. А потом стало очень темно и совсем не холодно.
Глава 5
— Гражданка Черешнева, вы хотя бы понимаете серьезность ваших обвинений?
Она смотрела на молодого следователя очень серьезно, стало быть, и слова, с трудом проталкиваемые ею через боль, через вспухший разбитый рот, были серьезными. Почему он сомневается?
— Да, — шепнула она.
Хотела кивнуть ему, непонятливому, да не получилось. Шея была упакована в корсет. И голова плотно перебинтована, она пробовала ее руками, когда очнулась. Не повязка, а гермошлем просто какой-то.
— Странно… — Молодой человек нервно дернул плечом, поправляя постоянно сползающий белый халат, поудобнее пристроил на коленках тощий блокнотик и снова пристал: — Вы утверждаете, что покушение на убийство было совершено вашим мужем Черешневым Игорем Андреевичем?
— Да.
— Что будто бы он позвонил вам поздно вечером, вызвал на окраину города и совершил наезд на автомобиле… — Следователь заглянул в блокнотик и уважительно пробормотал марку машины, принадлежащую ее мужу.
— Почему — будто бы? — Влада удивилась, усиленно моргая, чтобы не уснуть.
Буквально перед его приходом ей вкололи что-то, объяснив, что это успокоительное. Зачем оно было нужно, Влада не понимала и даже не догадывалась. Она и не нервничала вовсе. Как раз наоборот, радовалась тому, что осталась жива. А они ей то и дело кололи эту дрянь, от которой она спала и спала. И теперь, кажется, она должна вот-вот уснуть. И не успеет объяснить все как следует этому неразумному молодому сыщику, с тоской поглядывающему в окошко.
На волю ему, видимо, хотелось. Подальше от больничных застенков, наглухо пропахших отвратительной смесью лекарств, крови и человеческих страданий.
Будто ей туда не хотелось! Там, на улице, было славно. Второй день как погода установилась. Солнце, почти не покидающее ее больничной палаты, отрывалось за долгие дни ненастного бездействия. Оно беспечно плескалось в графине с водой на подоконнике. Золотило до рези в глазах оранжевые апельсины в тарелке на ее тумбочке. Разбрасывало хулиганистых солнечных зайцев по стенам. И беззастенчиво плутало до самого заката в громадном букете сирени, непонятно откуда взявшемся в ее палате. Что оно там делало — среди мохнатых веток? Может, искало цветок с пятью лепестками, чтобы загадать свое собственное радужное желание?..
