Анна и Сергей Литвиновы - Здесь вам не Сакраменто
После того как сессия сдана, Маша приглашает Юру на выходные к себе в военный городок. Вечером они вдвоём крепко выпивают с дядей Радием. Сидят, как водится в советчине, на кухне. Закусывают своими грибочками, капусткой, огурцами – Эльвира (которую у Юрия язык не поворачивается называть тётей) – известная кулинарная искусница. Радий в этот раз не поёт, рассказами не фонтанирует; тяжёлая дума бороздит его чело. Наконец дамы, Эльвира и Маша, удаляются в опочивальню, матери и дочери постелено вместе, Юра будет спать в другой комнате, гостиной, под надзором Рыжова-старшего.
И тут, хватив рюмку, Радий испытующе вопрошает Иноземцева-младшего: «Ничего не хочешь мне сказать?» – «Насчёт чего?» – прикидывается шлангом Юрий. – «По-моему, тебе как честному человеку давно пора просить у матери с отцом руки девушки». – «Это у кого?» – пытается обратить всё в пьяную шутку Иноземцев-младший. «Юрий, не паясничай», – буравит его тяжёлым взглядом подполковник Рыжов.
Как ни странно, главное чувство, которое Юра испытывает в тот момент, это облегчение. За него всё решили. Без меня меня женили. Да он и не против. Девушка хорошая, достойные родители. Можно и впрямь предложение сделать, раз так всё обернулось.
За утренним столом – пирожки с мясом и рисом-яйцами, заботливо испечённые Эльвирой, кофе, сваренный в кастрюльке Радием, – Юра встаёт и, запинаясь и с трудом ворочая пересохшим с похмелья языком, церемонно предлагает Марии выйти за него замуж и заодно, чтоб два раза не вставать, просит руки дочери у Эльвиры и дяди Радия.
– Вот! Речь не мальчика, но мужа! – восклицает Рыжов и лезет в шкап за заветной бутылочкой армянского «КВ». Эльвира пускает слезу, Маша несерьёзно кричит: «Ура! Я выхожу замуж!» – и бросается к Юрочке обниматься.
Даже сделанное предложение не перемещает Юрия автоматически в постель к Марии, и первый свой послепомолвочный секс им приходится устраивать в местном лесу, куда они удаляются якобы за грибами.
Остаётся оформить предложение официально – в советские времена это означает не дарение кольца, а подачу заявления в загсе. В обмен на заявление жениху с невестой выдается внушительно выглядящее «Приглашение». По нему в ювелирном магазине в Столешниковом переулке можно купить обручальные кольца с изрядной скидкой; в универмаге на «Щёлковской» приобрести комплект постельного белья, одеяла, а также мужской костюм, две пары рубашек и пару туфель, женские трусы, чулки и бюстгальтеры, приобрести (или сшить) свадебное платье. А непосредственно перед бракосочетанием приглашение даёт право закупить в «сороковом» гастрономе (близ здания КГБ) для свадебного пира продуктовый набор, включающий даже осетрину и колбасу «сервелат». Для того чтобы ушлые брачующиеся не делали на приглашениях свой маленький бизнес, в загсах каждому из тех, кто подал заявление, ставят в паспорт – на той страничке, где отметка о браке – чернильную палочку. Типа, если сейчас передумаешь и явишься жениться во второй раз, продуктовые и промтоварные блага тебе больше не полагаются.
В итоге бракосочетание назначают на двадцать второе сентября. Потом планируется, что молодые поедут на медовый месяц в дом отдыха Союза журналистов или издательства «Правда», которые очень удачно расположены во всесоюзных здравницах – Пицунде и Юрмале.
Предсвадебные хлопоты отнимают немало времени. Костюм для жениха решено шить. Очень удачно будущему тестю Радию как раз выдают отрезы ткани на повседневную и парадную форму: зелёной и лётчицкой небесно-голубой. У аккуратного Радия предыдущая форма до сих пор в прекрасном состоянии, парадную он вообще раза три в год надевает, поэтому он жертвует ткань будущему зятю. Но собственных, проверенных портных равнодушные к одёжкам Галя, Владик и Радий в те времена не накопили. Поэтому Юре кто-то рекомендует ателье в подмосковной Малаховке – он отправляется туда на примерку. С рубашкой тоже всё непросто. И он, и будущая жена желают, чтобы на бракосочетании он был в бабочке. Подобные галстуки в московских магазинах имеются, но… Оказывается, под них нужна особенная сорочка, с планочкой, закрывающей пуговицы. Столь изощрённого изыска советская промышленность не производит, да и импортные в российские магазины не поступают. Остаётся искать по комиссионкам и спрашивать по знакомым. В итоге находится приятель, который тоже недавно женился, как пижон, в бабочке – рубаху заимствуют у него. Впоследствии эта сорочка становится переходящей, и в ней брачуется ещё один друг-журналист. Говорят, правда, что использовать чужие вещи на собственной женитьбе – плохая примета, и впоследствии Мария припомнит это Юрию. Примета ли тому виной или что другое, но в итоге все три брака, совершённые в переходящей сорочке, распадутся.
Но об этом пока никто не думает. Другие вещи и подарки к дню бракосочетания также достаются будущим молодым по-советски затейливо. К примеру, туфли – прелестные финские туфли, которые прослужат ему в парадных случаях вплоть до самого восемьдесят восьмого года, – Юра совершенно случайно покупает в обувном магазине где-то у Новых домов, куда едет по журналистским делам. Как часто бывает в те времена, вдруг, ни с того ни с сего, великолепные полуботинки выбрасывают в ничем не примечательном обувном магазине. Мгновенно выстраивается очередь. Иноземцев-младший как раз проходит мимо. Интересуется, что дают. Видит, что товар для него самый что ни на есть подходящий. Пересчитывает деньги в кармане и видит, что в наличии только девятнадцать рублей (кстати, изрядная сумма в те годы для молодого человека), однако обувка стоит все двадцать пять. Он занимает очередь. До дома (или работы) матери или отца явно далеко. До знакомых из редакций, чтобы стрельнуть, тоже. И тогда Юру осеняет: в соседнем доме живёт девушка, бывшая его сокурсница. Нет, ничего между ними никогда не было, просто хорошие отношения, дружба и взаимная симпатия. Иноземцев говорит в очереди, что скоро подойдёт, и бросается домой к однокурснице. Рабочий день подходит к концу, и есть вероятность, что Наталья (так зовут коллегу) окажется дома. Адрес Юра хорошо помнит. Случалось не раз, что он в компании других соучеников зависал там в отсутствие родителей Натальи. Но в этот раз, наоборот, девушки дома нет, но в наличии оба её родителя.
Юра, вдохновленный будущей покупкой, которая почти в его руках, представляется: я такой-то, корреспондент «Смехача» и «Рабочей смены», учился с вашей дочерью, возможно, вы от неё про меня слышали? – «Как же, как же», – мило улыбаются пэрентсы. – «Мне очень неудобно, но…» – продолжает Иноземцев и излагает ситуацию: тра-та-та, будущая свадьба, прекрасные туфли, не хватает шести рублей. Не выручите ли? При этом – он помнит это до сих пор – он не испытывает ни малейшего неудобства. Родители милы и приветливы: «Конечно-конечно, возьмите десять». – «Спасибо большое, я завтра же приеду и вам отдам». – «Зачем сразу завтра, отдадите, когда вам будет удобно».
В итоге всё счастливо разрешается. Юра покупает туфли, они чудно сидят на ноге. В ближайшую субботу он покупает цветы и конфеты и, рассыпаясь, возвращает червонец заимодавцам. История, кстати говоря, очень советская. Тогда трудности и невзгоды, организуемые государством, часто преодолеваются благодаря братской взаимопомощи простых людей – порой друг с другом даже не знакомых.
Аналогичный случай, кстати, происходит с Юрой в то самое лето, когда на всех порах приближается его бракосочетание. По делам редакционным он оказывается на мебельном комбинате, что располагается на улице Полковой (сейчас там, на месте комбината, сплошные офисы – в том числе множество современных редакций). И вот Иноземцев-младший выходит с комбината после интервью, а в ничем не примечательном магазинчике «Культтовары» напротив вдруг выбрасывают женский парфюмерный набор от «Эсте Лаудер», прекрасный подарок юной невесте. Там туалетная вода, помада, тени. Цена кусается, но преуспевающий молодой журналист может себе позволить: двадцать восемь рублей. И даже очереди никакой нет. Однако затыка: с собой денег, как нарочно, ровно двадцать семь карбованцев. Юра уж все карманы прошерстил, выясняя, не завалялся ли рублик или хотя бы, может, мелочью набрать – но нет. И тогда его осеняет: в редакции «Смехача» он числится руководителем ячейки ДОСААФ. В том числе его обязанность – распространять билеты лотереи, которую проводит это добровольное общество содействия армии, авиации и флоту. В кармане – штук семь нераспроданных билетов, каждый ценою в полтинник. Преодолевая определенное смущение (впрочем, для журналиста, который в семнадцатилетнем возрасте ради красного словца целовался на виду у всех в московском метро, подобная выходка – как нечего делать), Юра подходит к даме, которая тоже крутится вокруг набора, раздумывая насчёт купить. Дама в тогдашнем его понимании в сильном возрасте, лет тридцати семи. Он излагает ей свою просьбу и даже предлагает гешефт: все семь билетов за один рубль. Дама отчасти по-матерински и с неким сожалением улыбается ему (такой хороший мальчик и так увлечён какой-то дурой, своей ровесницей) и говорит глубоким, грудным голосом: «Ну что вы, что я буду судьбу обманывать» – и приобретает за рубль, строго по номиналу, два билета. Впоследствии, для себя, невесты и друзей, Юра придумывает байку, что один из проданных им с рук билетов выигрывает автомобиль. На деле он даже номера их, дурачок, впопыхах не успевает записать. Он хватает набор и мчится к невесте, которая ждёт его в Свиблове – по легенде для будущих тёщи и тестя, она временами ночует у сватьи Галины на Ленинском, на деле же останавливаясь в съёмной Юриной квартирке.
