Инна Бачинская - Маятник судьбы
Митрич всмотрелся, радостно всплеснул руками:
–Монах, ты? – Он перегнулся через стойку и приобнял Монаха. – Господи, это сколько же тебя не было? Где же тебя носило, курилка? Возмужал, солидный стал!
Монах оценил деликатность Митрича – Жорик, например, выразился иначе. «Забурел, как бич, со своей бородищей!» – сказал Жорик. А насчет солидности… некорректно – Монах был солиден с детского садика.
–А ты, Митрич, совсем не меняешься! Моложав, красив зрелой мужской красотой и, я бы сказал…
–Да ладно тебе! – перебил, махнув рукой, Митрич. – Меняемся, конечно, но понты стараемся держать. Ты надолго?
–Не знаю пока, тесно мне в городе. – Монах повел мощными плечами. – Суета, толкотня, гвалт, не воздух, а отрава. Посмотрим, как карта ляжет. Слушай, Митрич, у меня тут встреча назначена с одним человечком, называется Лео Глюк. Где оно сидит?
–Леша Добродеев? Пошли провожу! – Митрич с готовностью выскочил из-за стойки. Он подвел Монаха к столику в углу и объявил: – Леша, к тебе гость!
Человек, сидевший за столом, уставился на них, и Монах с удовольствием понял, что ошибся в заочной оценке журналиста. Лео Глюк был не шныроватый малый, как он было предположил, а вполне солидный, в теле, человек, слегка растрепанный, но в строгом сером костюме. Лиловый галстук лежал на столе, ворот рубашки был по-домашнему расстегнут. Перед ним стояли пустой графинчик и тарелочка соленых орешков.
–Господин Монахов? – спросил человек.
–Господин Лео Глюк? – спросил, в свою очередь, Монах.
–Алексей Добродеев к вашим услугам! – Журналист привстал, щелкнул каблуками и протянул руку. При этом он слегка покачнулся. – Митрич, нам с товарищем повторить!
–А по батюшке?
–Генрихович. Алексей Генрихович. Можно просто Алексей.
–Олег Христофорович Монахов! Можно…
–Христофорович? Класс! – обрадовался журналист. – Можно Христофорович?
Монах кивнул.
–Может, ребята, перекусить чего? – спросил Митрич, скользнув взглядом по пустому графинчику.
–Давай, Митрич, твои фирменные, с колбасой и маринованным огурчиком и с рыбкой! По два… нет, по три! – скомандовал Монах. – Знаешь, я их до сих пор помню! Для меня пивка.
–Я на диете! – Добродеев похлопал себя по изрядному животу.
–Помогает? – спросил Монах.
–Ха! – юмористически ответил журналист.
–Тогда по четыре! – сказал Монах, и Митрич убежал.
–И мне пива! – крикнул журналист ему вслед. – Кто вы, прелестное дитя? – Он повернулся к Монаху.
–Трудно вот так сразу обрисовать… – озадачился Монах. – В данный момент, похоже, бизнесмен. Запускаю фабрику по производству пищевых добавок.
–Потрясающе! Нашему городу пищевые добавки крайне необходимы! – воспламенился журналист. – Я должен написать о вас!
–Заметано. Вообще-то, я по вашему материалу об убийстве Ирины Г.
–Читали? Ну как? – Журналист любил, когда его хвалили.
–Хороший материал, очень образно изложено, прямо мороз по коже.
Добродеев довольно ухмыльнулся:
–А то! У вас имеется информация?
–У меня имеются вопросы, Леша… ничего, что я так, по-домашнему? – Добродеев махнул рукой – давай, мол! – Так вот, Леша, как вы понимаете, в полицию я соваться не собираюсь, поэтому спрошу у вас. Вас рекомендуют как человека, который вхож в кулуары.
–Ну, в принципе… – Добродеев скромно потупился. – А почему это вас интересует?
–Я объясню. А пока вопрос первый. Вы были на месте преступления? Как представитель прессы?
–Не был. Но мне его подробно описали… добрые знакомые, кроме того, у меня есть фото.
Монах присвистнул:
–Откуда дровишки?
–Я же сказал: добрые знакомые. Я не последнее лицо в городских… кулуарах, как вы заметили. – Журналист самодовольно ухмыльнулся.
–Можно взглянуть?
Добродеев оглянулся:
–А можно спросить, зачем вам?
–Я подозреваю, что убийства на этом не закончатся. Вы высказали несколько версий – грабеж, месть, маньяк… Мне кажется, месть – одна из наиболее подходящих.
–Месть? – У журналиста заблестели глаза. – Бывший муж? Она выгнала мужа три года назад… Вы думаете?
–Нет. Муж ни при чем.
–Кто? И за что месть?
–За мужскую несостоятельность, я бы сказал. Одна из версий. Другая – власть над жертвой… и так далее. Есть еще, но это фавориты, так сказать. Что вы о ней знаете?
–Работала в банке, хороший человек, неплохо зарабатывала, прекрасно одевалась. Одна женщина намекнула, что были заработки помимо зарплаты. Знаете, сейчас это становится нормой. Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними.
–Не знаю, отвык я от ваших городских нравов. Фотография с вами?
Журналист порылся в кожаной папке, лежавшей на соседнем стуле, и достал серый конверт из плотной бумаги. Взглянул испытующе:
–И все-таки, зачем вам?
–Леша, я могу положиться на ваше… молчание? Я готов поделиться, но это должно остаться между нами, никаких публикаций пока. Согласны?
Добродеев задумался. Он был прожженным журналюгой, акулой пера и гиеной фарса, как однажды выразились классики, и за хороший материал готов был продаться с потрохами, причем с лихвой приврать. Его опытный нос учуял запах жареного, и теперь он раздумывал, глядя в упор на человека, сидевшего напротив. Тот был толст, гораздо толще его самого, и значителен, и было в нем что-то… основательное, убедительное и внушающее доверие, а еще чувствовалась в нем… некая тайна. Журналисту пришло в голову: а не причастен ли он к убийству, раз с такой уверенностью говорит о том, что будут и другие.
–Не причастен, – сказал Монах, поднимая руки. – Честное слово! И не свидетель. И не исповедник убийцы. Скорее, мыслитель. Собираю информацию и размышляю.
–Ладно! – решился Добродеев. – Но давайте заключим договор о дружбе и сотрудничестве… Слушай, давай на «ты»! А то как на собрании. Согласен, Христофорыч? Значит, заключаем договор об обмене нарытой информацией, идет?
–Согласен. С одним условием – никаких публикаций.
–Ты ставишь меня в трудное положение, Христофорыч. – Журналист погрозил пальцем.
–Зато когда мы раскрутим это дело, ты будешь первым.
–А полиция?
–На твое усмотрение. Ты знаком со следователем Поярковым?
–С Петей? В бане вместе паримся!
–Ну вот, тебе и карты в руки. Я буду в тени, а ты на белом коне, идет? Дай руку!
Монах протянул журналисту свою здоровенную ручищу, и Добродеев протянул в ответ свою. Они сидели держась за руки, когда появился Митрич с подносом. Он изумленно уставился на их сцепленные руки. Добродеев хихикнул и закашлялся.
–Пульс частит, – внушительно сказал Монах. – Давление. О, провиант прибыл! И принять. Эх, сюда бы аманиту!
–Что такое аманита? – разумеется, спросил любознательный Добродеев.
–Гриб. Мощный катализатор мыслительного процесса, образно выражаясь. Доводит клиента до интеллектуального оргазма.
–Не слышал. Наркотик?
–Нет вроде. Не вызывает привыкания… в малых дозах. Как-нить угощу. – Монах взял кружку с пивом, припал и закрыл глаза. Допил, открыл глаза и сказал: – Теперь за дело, Леша!
Он раскрыл конверт, вытащил цветную фотографию размером со школьную тетрадь. Рассмотрел, поднял взгляд на журналиста.
–Ее зарезали ножом, – сказал Добродеев. – Нанесли две раны – в грудь и живот. Она скончалась от первого удара, кровь везде… Потом он перенес ее на стол, сложил руки на груди, расчесал волосы… у нее были длинные волосы… и положил под голову подушку.
–Он снял с нее туфли?
–Ну… наверное. Вон они, на фотографии видно, около стола. Или сами упали.
Монах махнул Митричу и крикнул:
–Водки! – И спросил, обращаясь к журналисту: – Когда это произошло?
–Двадцать девятого октября, около двенадцати ночи. Рабочая версия – жертва знала убийцу. Она сама впустила его, на замке нет следов взлома. Никто из соседей не слышал ни криков, ни шума. Правда, из-за телевизора фиг услышишь. Допросили бывшего мужа, у него уже другая семья и ребенок. Железное алиби. Попрессовали мужиков с работы… был слушок, что она была любовницей босса. Была, но в прошлом. Расстались полюбовно, продолжали работать вместе, она даже получила место менеджера, а у него новая женщина. Все говорят, что отношения у них были нормальные. У него тоже алиби. Никаких слухов о тайном поклоннике… Говорят, летала на уикенд в Турцию и там слегка подрабатывала, но точно никто ничего не знает.
–Почему она рассталась с боссом?
–Он показал, что между ними все произошло случайно, после корпоратива. Потом встретились еще несколько раз и разбежались. Не его женщина, говорит. Постоянного мужчины у нее, по слухам, не было. Но если она впустила этого… маньяка, то, видимо, что-то их связывало.
–Не обязательно, – заметил Монах. – Он мог ожидать ее в квартире. Удалось установить, где она была в тот вечер?
–В квартире? – удивился Добродеев. – Интересный поворот! Не удалось. Никто не знает, где она была в тот вечер. Она вернулась в начале двенадцатого, ее видел сосед, выгуливавший собаку. Ты думаешь, он ожидал ее в квартире?
