Алена Белозерская - Стрела, попавшая в тебя
— Добрый вечер, — поздоровался молодой паренек, второй быстро занялся багажом, при этом поинтересовался, куда мадам Матуа следует доставить.
Сначала Полина хотела назвать свой любимый «Ланкастер», но быстро отказалась от этой идеи, вспомнив о печальных событиях, которые произошли в этом отеле после похищения Нины. Мысль поселиться там, где остановился Роман, также промелькнула в голове. После недолгих раздумий Полина посчитала это глупой идеей, в особенности теперь, когда Сафонов не отвечал на ее звонки, поэтому решила остановиться в «Риц». О свободном номере она не волновалась, так как управляющие всех «пятерок» Европы всегда придерживали свободные апартаменты. Они не были обозначены в общем каталоге и чаще всего использовались для очень важных постояльцев, слишком «занятых», чтобы заранее сообщать о своем появлении. Полина не сомневалась, что в «Риц» для нее найдется место. Управляющий был многим обязан «VIP-life», в частности Майклу, поэтому сделает все возможное, чтобы устроить мадам Матуа с максимальным комфортом.
Вот он, коротконогий, но статный, как Наполеон, лично встречал ее в холле, радушно распахнув объятия дорогой гостье. Полина расцеловала в обе щеки мсье Бонне, известного в узких кругах как «Флавьен-каратист», но не потому, что тот был обладателем черного пояса по боевым искусствам, а оттого, что любил избивать любовниц. Жену, кстати, он боялся трогать, так как рослая и мощная мадам Бонне могла одним ударом вогнать в землю своего щуплого муженька-кобеля. Поэтому «отрывался» Флавьен на худеньких девицах, которые были не в состоянии дать отпор этому злобному садисту с внешностью благопристойного профессора.
Мсье Бонне проводил Полину в номер, где их ожидала охлажденная бутылка шампанского и фрукты. Там же получил «новогодний» презент в виде маленькой коробочки известного ювелирного дома с лежащей внутри изящной заколкой для галстука, чему очень обрадовался. Майкл называл подобные подарки «прикормкой». Конечно, они не играли большой роли, но всегда оставляли приятные воспоминания о дарителе, чем Полина часто пользовалась. Флавьен показал роскошные апартаменты, разбавляя экскурсию занятными комментариями о гостях, которые здесь останавливались.
— Ты к нам надолго? — спросил он, протянув бокал с шампанским.
— Недели на две, — ответила Полина, слегка пригубив напиток.
— Где будешь ужинать? Знаешь, у нас новый шеф в ресторане. Творец и небожитель. Столики заказаны на четыре месяца вперед, но если пожелаешь, один будет в твоем распоряжении.
— Как зовут маэстро?
— Кар Деми. Истеричка редкая. Но мы мечтаем еще об одной звезде, Мишлен, поэтому готовы были на все, только бы заполучить его.
Полина улыбнулась, так как ей было хорошо знакомо это имя. На самом деле известного виртуоза кулинарии звали Карен Демирчян, он приходился отцом ее лучшему другу Мануэлю Бийо, стесняющемуся своего знаменитого папаши, поэтому взявшему фамилию матери.
— Другие планы, — отказалась она и солгала. — Назначена встреча.
— Ясно. В любом случае, как только понадобится столик, сообщи. — Мсье Бонне направился к двери, обернулся и осторожно поинтересовался: — Милая, а что случилось с «VIP-life concierge»? Ходит много слухов, но никто не знает, сколько в них правды. Говорят, вас купила «AstorParis»… Скажу честно, к ним я отношусь с подозрением. А их управляющий и вовсе имеет сомнительную репутацию.
Он продолжал говорить, не замечая насмешливой улыбки на губах у Полины, которая была уверена, что Флавьен-каратист в той же манере рассуждал о «VIP-life concierge», когда беседовал с представителями «AstorParis». Наверняка его уже хорошо «прикормили» конкуренты, и сейчас он проявляет обычную вежливость, показывая, что очень скучает по временам, когда сотрудничал с компанией Полины. Посчитав, что, заострив на этом внимание, окажет себе дурную услугу, она надела на лицо маску участливости и внимания, но не ответила ни на один вопрос, заданный Бонне. Лишь понимающе кивала головой и ненавязчиво расспрашивала о новом агентстве.
— Вик, так зовут главного управляющего или владельца, черт его знает. Непонятно, кто он и откуда взялся. Типаж странный, но умеет очаровывать.
Насколько было известно Полине, владельца звали Микаэль Горн, Бонне же назвал его Виком. Возможно, ошибся и хотел сказать Мик, или же Полина ослышалась. Она не стала уточнять, терпеливо ожидая, когда «каратист» удалится. Тот быстро понял, что слишком задержался в номере гостьи, и галантно откланялся.
Оставшись одна, Полина присела на диван и задумалась. Стало грустно, едва она вспомнила о словах Бонне, вернее, о сплетнях, которые тот ей передал. Не в силах больше оставаться наедине с гнетущими мыслями, Полина решила выйти на улицу, прогуляться по городу, который был и навсегда останется ее любимым местом на земле. Майкл неизменно смеялся по этому поводу, говоря, что Полина везде чувствует себя хорошо, так как до сих пор не определилась ни с флагом, ни с родиной. Где бы она ни жила, всегда прекрасно осваивалась, за что в кругу семьи ее иногда называли «тараканом», намекая на умение этих насекомых приспособиться к любым условиям. Полина не спорила с родными, хотя и не соглашалась с их мнением. Не везде ей было хорошо, но в Париже душа Полины ощущала свободу, и ради этого прекрасного ощущения она готова была возвращаться сюда всегда. Теперь же, учитывая сложившиеся обстоятельства, и вовсе хотела здесь остаться надолго. Сдерживало лишь одно — близкое присутствие Люка, с которым Полина по необъяснимым причинам не хотела сталкиваться.
Она долго гуляла по ярко освещенным, празднично украшенным улицам среди горожан и туристов, также неспешно прогуливающихся вдоль магазинчиков и кафе. Дух Рождества, казалось, проник в каждый уголок города, разлился в воздухе, отражался в темном небе и легким пухом падал на землю. Полина поймала в руку несколько снежинок и восторженно наблюдала за тем, как они тают на горячей ладошке. Как и любой ребенок, родившийся в Советском Союзе, она не понимала значения, который весь мир придает Рождеству, для нее главным праздником был Новый год. В новогоднюю ночь в доме ее родителей всегда собиралось много гостей, детям дарили подарки и отправляли спать после того, как куранты пробьют полночь. Помнится, она слушала взрывы смеха, доносящиеся из гостиной, и мечтала присоединиться к веселящимся взрослым, но вплоть до пятнадцати лет ее всегда просили удалиться в свою комнату. Начиная с восемнадцати, Полина ни разу не провела главную ночь года с родителями, дважды даже забыла поздравить их, но не испытывала по этому поводу вины, только легкое сожаление. Сейчас, проникшись добротой и любовью, витающей в воздухе, позвонила отцу и улыбнулась в трубку, услышав его восторженное приветствие.
Она не видела родителей уже много месяцев. Конечно, они приезжали на похороны Алекса, однако в тот момент Полина лежала пьяная в номере отеля, не в силах подняться, чтобы проводить брата в последний путь. Майкл после рассказал, что мама была возмущена отсутствием Полины, зато ее отец, Сергей Дмитриевич, отнесся с пониманием к горю дочери и тому, каким образом она лечила душу. Долгие месяцы они не разговаривали, и, хотя Елизавета Карловна иногда пыталась связаться с ней, Полина не отвечала на звонки. После они и вовсе прекратились. Полина знала, что расстраивает и обижает родителей молчанием, однако не пыталась наладить отношения. Ее устраивала подобная холодность, так как не нужно было отчитываться в своих действиях, вести долгие, пустые беседы и лгать, что скучает. Она не скучала, более того, порой вовсе забывала, что у нее есть мама и папа, как бы страшно и горько это ни звучало. Они никогда не принимали искреннего участия в ее жизни, мало любили, много ругали. Наверное, поэтому Полина не стремилась быть частью их мира. Долгие годы для них существовала только Катя, о Полине они вспомнили, лишь когда потеряли младшую дочь. Жаль, что любовь проснулась в них слишком поздно: повзрослев и окрепнув, Полина больше не нуждалась в родителях. Но теперь, в Рождество, она вспомнила об отце, как иногда он обнимал ее, крепко и одновременно нежно. Как катал на санках, осторожно спуская вниз по заснеженной горке. Как помогал лепить снеговика и поднимал Полину, улыбаясь тому, насколько торжественно дочь вставляет в снежный ком нос-морковку. Теплый короткий разговор обрадовал не только ее, но и утешил отца. По дрожащему голосу Полина поняла, что Сергей Дмитриевич готов расплакаться от неожиданного подарка, преподнесенного дочерью. Она не обещала приехать в Москву, лишь спросила о здоровье и настроении, закончив разговор теплым пожеланием веселых праздников.
Пройдя еще сотню метров, снова позвонила Сафонову и на просьбу автомата оставить голосовое сообщение, злобно прокричала, где остановилась, добавив, что, если тот не появится в ближайшее время, отыщет его и жестоко покалечит. Через двадцать минут, устав от бесцельной прогулки и немного замерзнув, Полина огляделась в поисках такси и вдруг поняла, что находится недалеко от офиса французского филиала «VIP-life concierge». Долгие четыре года она управляла им, потом передала полномочия Мануэлю Бийо, сама же уехала в Москву. Казалось, тысяча лет прошла с того момента, как она в последний раз видела старинное здание, где когда-то царствовала. Взволнованная, Полина прибавила шаг и менее чем за тридцать минут добралась до набережной Сены, прошла вдоль кованых перил и, остановившись у темной, не успевшей замерзнуть воды, повернулась лицом к трехэтажному особняку, в котором теперь был главный центр управления «AstorParis».
