Алена Белозерская - Стрела, попавшая в тебя
Неожиданно для себя Полина покраснела после этих слов, что снова рассмешило Конрада, который, конечно же, заметил, как щеки ее зарделись румянцем. Она давно не вспоминала, при каких обстоятельствах они встретились, словно пыталась начисто стереть из памяти то время. Случилось это в Мюнхене, куда Полина приехала, выполняя заказ одного из клиентов компании. Касался он печально известного колье «Слеза Женевьевы», принадлежащего баронессе фон Рихтгофен, на которую работала Тоня. Клиент хотел получить его, но, как оказалось, это было нелегко сделать. Сейчас Полина не хотела думать о событиях, которые произошли в Мюнхене. Долго она пыталась забыть, что Конрад сделал с Тоней, желая завладеть колье. Этот наглец ловко внедрился в «VIP-life concierge», притворившись одним из сотрудников, и Полина совершенно не подозревала, насколько он опасен. Более того, она воспылала к нему страстью, и они действительно провели несколько чудесных дней вместе. Конрад казался ей мягким и нежным, к тому же он помогал в поисках колье и поддерживал. Все это оказалось ложью, и как только Конни узнал, что Тоне известно, где находится «Слеза», немедленно открыл истинное лицо. Коварный и жестокий, он приказал своим пособникам издеваться над девушкой и насиловать ее, а после пообещал убить Полину, если Тоня не отдаст колье или не скажет, где оно. Угрозы подействовали, и девушка безропотно передала ему украшение, выкупив жизнь на тот момент едва знакомой ей женщины. Этот благородный поступок стал началом дружбы, которая продолжалась по сей день и, как надеялась Полина, никогда не закончится[7].
Получив желаемое, Конрад исчез. Полина надеялась, что их пути больше никогда не пересекутся, однако ошиблась. Вальдау снова появился в ее жизни, когда она находилась в весьма затруднительном положении, пытаясь отыскать Нину. Странно, но Конрад дал подсказку, благодаря которой она вышла на след дона Хавьера, похитившего девочку. Полина и сейчас не понимала, отчего он поделился той секретной информацией. Ведь он буквально «сдал» старика, владельца элитного борделя «Тота», который, сбежав из Европы, передал управление публичным домом Конни, сделав его главной «мамкой» Парижа. Бордель процветал и ныне. Гуляя по центру, Полина как раз прошла мимо здания, где находилось гнездо разврата и сладострастия. Она не сумела справиться с собой, с любопытством рассматривала плотно зашторенные окна, вспоминая внутреннее убранство и атмосферу роскоши. В «Vip-life» сотрудничали с «Тота». Случалось это в моменты, когда клиенты нуждались в элитном эскорте или желали весело провести время в компании умных, красивых и, главное, умелых девиц, не обремененных высокими моральными принципами. Таких экземпляров в «Тота» имелось с избытком, поэтому не удивительным был тот факт, что бордель оставался очень популярным в обществе, где женской красотой торговали с пугающей легкостью и цинизмом.
— Убери руки и отойди, — попросила Полина Конрада, но тот покачал головой. — Я закричу, — предупредила она, указав подбородком на прохожих, прогуливающихся по набережной.
— И что они сделают? Людям плевать на проблемы других. Поверь, на нас не обратят внимания, да и моя охрана никого не подпустит.
Только в этот момент Полина заметила стоящих в десяти метрах от них двух высоких парней, один из которых пристально следил за хозяином и его спутницей, второй облокотился о перила и со скучающим видом смотрел на темные воды канала.
— С каких пор тебе понадобилось сопровождение? Только не говори, что этому способствовала тяжелая жизнь главного сутенера города, — злобно сверкнула она глазами и стукнула Конрада по плечу. — Отпусти, пожалуйста.
— Как хочешь, — Конрад сделал шаг назад, но все равно продолжал оставаться в опасной и неприятной близости. — Что ты здесь делаешь?
— Гуляю.
— Рядом с бывшим филиалом «Vip-life»? — Он протянул руку и стряхнул снежинки с волос Полины. — Скучаешь по прежней жизни? Может, хочешь предложить свои услуги «AstorParis»?
— Какая тебе разница?
— Такая кандидатура, как ты, нас вполне заинтересует.
— «Нас»? — удивилась Полина и нахмурилась, предположив, что Конрад не случайно оказался здесь, в столь поздний час покидая офис «AstorParis».
— Я возглавляю агентство, — сказал Конни, и в голосе его послышалось самодовольство. — Позволь представиться — главный управляющий Конрад Виктор.
Теперь она поняла, почему «Флавьен-каратист» назвал управляющего Виком. Она не ослышалась, видимо, Вик было сокращением от Виктора.
— Бывший шеф проституток теперь руководит консьерж-агентством? Кто же тебя повысил, дорогой?
— Мой друг и одновременно владелец «AstorParis».
— Микаэль Горн?
— Он самый, — прищурил глаза Конрад, пристально вглядевшись в лицо стоящей напротив женщины, с трудом пытающейся справиться с гневом. — Так ты здесь действительно случайно?
— Не ты ли однажды сказал мне, что случайностей не бывает? И все, что происходит с нами, имеет скрытый мотив и следствие?
— Не я. Но эти слова полностью отвечают моим представлениям о жизни. Как бы банально ни прозвучало, но все случайности не случайны. Ты ностальгировала, поэтому пришла сюда?
— Да, — призналась Полина. — И жалею об этом. Ведь узнав, что именно ты занимаешь мой кабинет, тошнота подкатила к горлу. Боюсь испачкать твое модное пальто.
Она зашагала к стоянке такси. Конрад быстро догнал ее и, взяв под руку, подстроился к быстрому темпу ходьбы.
— Могу подвезти.
— Иди к черту! — отмахнулась Полина, недовольная, что он продолжает следовать за ней.
— Ладно, — резко остановился Конрад и так как все еще продолжал держать Полину под руку, вынудил ее остановиться вместе с собой. — Какой подарок попросишь у Пер Ноэля[8] в рождественскую ночь? — спросил он.
— Еще не решила, — ответила Полина, не понимая, отчего его голос стал таким мягким, а во взгляде промелькнуло сочувствие.
— Знаешь, какое желание загадаю я? Снова оказаться в твоей постели.
Он так неожиданно и громко рассмеялся, что Полина вздрогнула, затем повернулась и побежала прочь, все еще слыша за спиной его смех. В такси, направляясь к дому Мануэля, она пыталась унять дрожь в теле, вызванную этой неприятной встречей. Похоже, призраки прошлого еще долго будут беспокоить ее. Конрад был одним из них, причем самым отвратительным. Грубый, лицемерный и жестокий, он вызывал в душе страх, заставлял сердце бешено колотиться в предчувствии неотвратимой опасности.
Полина безуспешно пыталась успокоиться. Она все еще ощущала на себе жадный взгляд Конрада, отчего кожа на щеках горела огнем, и мысленно подгоняла водителя, чтобы поскорей выбежать из машины, упасть в снег лицом и насладиться его божественной прохладой. Когда такси остановилось у дома Мануэля, она быстро расплатилась и вышла на улицу, шумно вдохнув влажный воздух. Затем нагнулась, подхватила с земли горсть снега и приложила ко лбу, провела по щекам. Наконец, почувствовав себя лучше, подошла к двери и, выбрав на панели нужную квартиру, нажала кнопку звонка.
— Матуа! — загромыхал Мануэль, спустившись вниз, и подхватил ее на руки. — Плачешь, что ли?
— Нет, — всхлипнула Полина, крепко обнимая его за шею. — Радуюсь.
— Вот и отлично.
Мануэль поставил ее на пол и улыбнулся. Полина же в замешательстве приоткрыла рот, не зная, как реагировать на изменения во внешности друга.
— Ты сбрил бороду?! Какого хрена?
— Проспорил Зине, — хмыкнул Мануэль и указал на лестницу. — Поднимайся. Хорошо, что ты пришла. Вовремя.
Глава 7
Конрад с детства ненавидел Рождество, потому что этот праздник ассоциировался с одиночеством, как, впрочем, и все остальные. Просто в Рождество он ощущал себя лишним более, чем обычно. Он вспоминал юные годы, когда мама забирала его из пансиона на время зимних каникул, оставляла на попечение экономки, а сама исчезала со своим очередным мужем или любовником. В рождественское утро она звонила с островов в Карибском море или в Индийском океане, поздравляла и говорила, где лежит подарок, который Пер Ноэль оставил для «Конни-сыночка». Чаще всего это оказывалась большая коробка с какой-нибудь игрушкой, дорогой и ненужной. Когда Конраду исполнилось тринадцать, у Пер Ноэля истощилась фантазия, и он стал оставлять для мальчика деньги в конверте, лежащем на каминной полке. Сам, мол, купишь, что пожелаешь. Также в Рождество звонил дед и приглашал провести с ним и старшим братом Конрада несколько дней во время летних каникул. Это и был подарок старика, который, как и Пер Ноэль, особо не заморачивался, размышляя, чем удивить подростка в главный праздник года.
Конрад никогда не спрашивал у Этьена, отчего тот избегает встреч с ним, а в те редкие моменты, когда они встречались, предпочитает держать дистанцию. Этьен не выказывал неприязни к мальчику, не ругал его за проделки и дрянное поведение в пансионе, не проявлял ни душевной, ни материальной щедрости, как со старшим братом Конрада, был всегда холоден и далек. Подобное отстраненное поведение вызывало обиду. Мальчик не понимал, отчего дед «держит его в стороне», почему не обнимает, не разговаривает на «серьезные и не очень» темы, за что так сух и безучастен. И если вечно отсутствующей матери он находил оправдание, считая, что она просто пытается наладить личную жизнь, потому и проводит все свободное время с кандидатами, подходящими на роль нового мужа, то к деду испытывал лишь злость. Особенную досаду вызывал взгляд старика, когда он смотрел не на Конрада, а сквозь него, делая вид, будто не замечает. Словно младший сын единственной дочери был настолько противен, что видеть его не хотелось.
