Дон Уинслоу - Зимняя гонка Фрэнки Машины
– Лос-Анджелес уделывает нас. Они уже всех нас уделали.
– Если бы Бап был тут… – услышал Фрэнк.
– Бапа нет, – сказал Момо. – Бап сидит.
Фрэнк знал, что речь идет о Фрэнке Баптисте, который был боссом в Сан-Диего, пока не получил пять лет за попытку подкупить судью. Фрэнк никогда не видел его, но много о нем слышал. Бап был легендарным бандитом с тридцатых годов. Никто не знал, скольких людей он отправил на другой свет.
– Джек бы этого не допустил, – сказал Момо.
– Джек умер, а Бап в тюрьме, – отозвался Панно. – Теперь все по-другому.
– Бап скоро выйдет.
– Но не сегодня, – сказал Крис Панно.
– Это неправильно, – произнес Момо.
И тут Фрэнк увидел идущего по коридору Ника Лочичеро.
Черт, что делать?
Он решился и вошел в мужскую комнату. Момо и Панно посмотрели на него, мол, какого черта?
– Ну… – промямлил Фрэнк и дернул головой в сторону двери. – Лочичеро.
Те застыли на мгновение, после чего на их лицах появилось безмятежное выражение, словно обоих совсем ничего не беспокоило.
Вошел Лочичеро.
– Что это вы тут? – спросил Лочичеро. – Ждем девочек?
Все засмеялись.
Лочичеро посмотрел на Фрэнка.
– Или это комната мальчиков!
– Я ухожу, – сказал Фрэнк.
– Разве ты не хотел отлить? – спросил Момо. – Отливай!
Только этого не хватало. Фрэнк расстегнул молнию, встал над писсуаром – и ничего. Правда, он сделал вид, будто все получилось, потряс членом, привел себя в порядок. С облегчением он увидел, что остальные тщательно моют руки, не обращая на него внимания.
– Неплохая вечеринка, – сказал Лочичеро.
– Боссу как будто нравится, – заметил Момо.
Лочичеро посмотрел на него, стараясь понять, шутит он или говорит серьезно, потом произнес:
– Да, кажется, так и есть.
Фрэнку хотелось одного – уйти. И он направился к двери.
– Фрэнки, – позвал Момо.
– Да?
– Вымой руки! – сказал Момо. – Что это с тобой? Уж не волки ли за тобой гонятся?
Все засмеялись, и Фрэнк покраснел. Он подошел к раковине, вымыл руки и уже был рядом с дверью, когда Момо сказал:
– Малыш, больше никого сюда не впускай, договорились?
Господи Иисусе, молился Фрэнк, стоя на страже у двери. Что там будет? Он ждал выстрелов, но слышал лишь голоса.
Первым заговорил Ники Лочичеро:
– Момо, мы приехали сюда без задних мыслей.
– Что значит – без задних мыслей?
– Твои ребята слишком долго сами себе были хозяевами, – сказал Лочичеро, – слишком долго. Пора вернуться под нашу опеку.
– Когда Джек…
– Джека нет. Теперь новый босс, и он хочет, чтобы вы поняли – вы не отдельная семья, вы часть лос-анджелесской семьи, разве что живете за сто миль. Он хочет уважения.
Вмешался Крис Панно:
– Если он хочет уважения, то и сам должен проявить уважение. А он что делает?
– Не могу не согласиться, – сказал Лочичеро.
В коридоре появился парень, направлявшийся в мужскую комнату.
– Туда нельзя, – сказал Фрэнк, преграждая ему путь.
Парень был из чужаков и не понял его.
– Ты чего?
– Не работает.
– Все не работают?
– Ага. Я тебе скажу, когда починят, ладно?
На мгновение Фрэнку показалось, что парень так просто не отступится, однако Фрэнк был не из слабаков на вид, поэтому парень пошел прочь, и Фрэнк услышал голос Лочичеро:
– Послушай, Момо, я за уважение, но твоя миссис слишком много выпила. Твой малыш не может увезти ее домой? Тогда не будет проблем.
– Ник, проблема, – сказал Момо, – это когда парень, который хочет, чтобы его уважали, относится к нашим женам как к шлюхам!
– Чего ты хочешь от меня? Он босс.
– А наши законы? – не сдавался Момо.
Он вышел из мужской комнаты, схватил Фрэнка за локоть и сказал:
– Миссис А. едет домой. Отвези ее.
Святые угодники, подумал Фрэнк.
– Чтоб машина была тут немедленно.
Фрэнку пришлось идти через зал. Он поглядел на сидевших за столом и увидел, что ДеСанто опять что-то шепчет миссис А. на ухо, правда, теперь она не смеялась. Рук босса видно не было. Их не было на столе, их не скрывала салфетка, и Фрэнк быстро догадался, где они.
Они были под столом.
Пять минут спустя Момо вытащил миссис А. из клуба. Фрэнк открыл дверцу автомобиля.
– Ну и задница ты, – сказала она Момо.
– Дура! Лезь в автомобиль.
Он толкнул ее внутрь, и Фрэнк захлопнул дверцу.
– Отвези ее домой и не оставляй, пока я не приеду.
Фрэнку оставалось лишь надеяться, что это будет скоро. По дороге домой Мари не произнесла ни слова. Она закурила сигарету и стала пускать дым, а так как Фрэнк боялся перегнуться через нее, чтобы открыть окошко, то вскоре в салоне было не продохнуть. Едва остановив автомобиль у дома Момо, Фрэнк выскочил наружу и открыл дверцу для жены босса, которая довольно быстро одолела расстояние, отделявшее ее от дома, и с нарочитым нетерпением принялась поджидать, когда Фрэнк отыщет ключ.
Когда он наконец открыл дверь, она сказала:
– Тебе, Фрэнк, незачем входить.
– Момо приказал ждать его в доме.
Она странно посмотрела на него.
– Тогда тебе лучше послушаться его.
Мари сразу направилась к бару и начала смешивать «манхэттен».
– Тебе налить, Фрэнки?
– Мне еще нельзя.
Оставалось еще два года до того дня, когда он получит законное право пить что хочет.
Она улыбнулась.
– Держу пари, для кое-чего другого ты не так уж и молод.
– Не знаю, о чем вы, миссис А.
Конечно же он знал и до чертиков испугался. Он был как в ловушке – если встанет и уйдет, чего ему больше всего хотелось, то наживет большие неприятности. Если останется и миссис А. будет его донимать, то его ждут еще большие неприятности.
Фрэнк размышлял об этом, когда миссис А. произнесла:
– Понимаешь, Момо не трахает меня.
Фрэнк не знал, что сказать. Он никогда слышал, чтобы женщина говорила «трахает», тем более миссис А.
– Он трахает дешевых шлюх в Сан-Диего и Тихуане, – продолжала она, – но не может трахнуть свою жену. Как тебе это?
Его могут убить даже за то, что он слушает такое, – вот о чем думал Фрэнк. Если Момо заподозрит, что я знаю, он все сделает, чтобы я не смог никому об этом рассказать. Но Момо не надо беспокоиться, потому что я даже себе самому ничего не скажу. Впрочем, это не важно. Если Момо узнает, что я знаю о том, как обстоят у него дела с женой, он убьет меня, потому что не сможет посмотреть мне в глаза.
– У женщин тоже есть запросы, – говорит Мари. – Фрэнки, ты ведь понимаешь, о чем я?
– Вроде того.
У Пэтти как будто запросов не было.
– Вроде того? – пришла в ярость Мари.
Однако Фрэнк не очень поверил в ее ярость, потому что она начала спускать платье с левого плеча.
– Миссис А…
– Миссис А., – передразнила она Фрэнка. – Знаю я, что ты весь вечер глаз не сводил с моих грудей. Неплохие грудки, правда? Ну же, прикоснись.
– Миссис А., я ухожу.
– Момо велел тебе ждать.
– Все равно я ухожу, миссис А.
Теперь он видел ее черный бюстгальтер. Груди были круглые, белые, красивые, однако Фрэнк потянулся к дверной ручке, думая: «Если соблазнишь чужую жену, они отрежут тебе яйца и заставят съесть их. А потом убьют».
Таков закон.
– В чем дело, Фрэнки? – спросила она. – Уж не гомик ли ты?
– Нет.
– Наверняка да, – сказала миссис А. – Думаю, ты гомик.
– Нет.
– Значит, ты боишься, Фрэнки, ведь боишься? Его не будет еще несколько часов. Ты и сам знаешь. Наверное, он сейчас с какой-нибудь шлюшкой.
– Я не боюсь.
Она смягчилась.
– Уж не девственник ли ты, Фрэнки? Я угадала? Ах, малыш, тебе нечего бояться, все будет хорошо. Я все тебе покажу. Покажу, как доставить мне удовольствие, не тревожься.
– Не в этом дело. Я…
– Разве я некрасивая? – нетерпеливо спросила миссис А. – Думаешь, я старая?
– Вы очень красивая, миссис А. Но я лучше пойду.
Он повернул ручку двери, когда она сказала:
– Если ты уйдешь, я пожалуюсь Момо, что ты это сделал. Мне все равно достанется, так что я скажу ему, что ты трахал меня, пока я не закричала. Я скажу ему, что ты затрахал меня до потери сознания.
Фрэнк вспоминает, как сорок лет назад стоял, опустив голову, возле двери и думал: «Что это говорит пьяная дура? Я ведь к ней даже не прикоснулся, а она собирается сказать мужу, что я ее трахнул?»
А если в самом деле?..
Все равно тебе смерть, думал он тогда.
Фрэнк в ужасе смотрел на крошечную фигурку Мари Аеппо, почти освободившуюся от черного платья. Она подносила испачканный губной помадой бокал с «манхэттеном» к пухлым губам, и ее духи витали в воздухе, кружа Фрэнку голову.
Спасло его то, что дверь неожиданно распахнулась.
Мари отвернулась от Фрэнка и быстро поправила платье, когда Момо появился в дверях.
Выглядел он неважно.
Его крепко избили.
Ники Лочичеро втолкнул его в комнату и приказал сесть на кушетку. Момо повиновался, потому что тот держал в руке пистолет тридцать восьмого калибра. Взглянув на Фрэнка, Лочичеро сказал:
