Диана Бош - Неподвижно летящая стрела
— Это пошло. У нас все будет традиционным — шуба, посох и длинная борода.
Игорь — трогательный романтик, безответно влюбленный в Лизу. Лизе не нравится невысокий очкарик, она неровно дышит к статному темноволосому Марку и ничуть не скрывает этого.
— Фу, никакого воображения, — скривила она губки, нежно глядя на Марка. — Пусть лучше будет машина.
— А я согласен с Игорем: моя идея так себе, ниже среднего. Пусть будут лошади. Разной масти.
Марку лишь льстит интерес Лизы, но не более того. Игорь же — друг, и ради этого даже приятно отойти в сторону.
Когда картинка была нарисована и оставалось только ее раскрасить, пришел Олег.
— Чем занимаетесь? О, какой дедуля! Давайте я халатик ему покрашу, — он обмакнул кисть в красный цвет и принялся елозить ею по бумаге.
— Ты слишком много берешь краски, — скептически заметил Игорь.
— Так и крась сам, — бросил кисточку Олег. — Лучше гляньте, что у меня есть. У деда в закромах нашел. Настоящая драгоценность!
Он достал блокнот, раскрыл его, и на стол вывалилась старая розовая марка.
— Фу, какая страшная, — брякнула Лиза.
— Ты ничего не понимаешь, — снисходительно отмахнулся Олег. — Недавно такую же в Америке продали за миллион долларов.
— За сколько?! — не поверила своим ушам Лиза. Она взяла в руки маленький затертый прямоугольничек и поднесла его поближе к глазам. — Ничего не понимаю. Что в ней такого?
— А я понимаю, — сказал Игорь, придвигая к себе марку и внимательно рассматривая ее. — Три цента. Была выпущена в шестидесятых годах девятнадцатого века. Не уверен, дадут ли миллион, но много — это точно.
— У, да ты знаток, — усмехнулась Лиза. — Сходи лучше, воды принеси. Эта уже вся грязная.
— Я схожу, — встал Марк, которого изрядно утомила и сама Лиза, и ее кокетливые прижимания к нему.
Он взял стакан и быстро вышел. На полдороге к школьному туалету его догнал Олег.
— Слушай, а у тебя с Лизкой что?
— У меня лично — ничего.
— Серьезно? А я думал, у вас роман.
— Нет.
— А как ты думаешь, я ей нравлюсь?
— Слушай, — Марк остановился и в упор посмотрел на Олега. — Почему бы тебе самому обо всем этом Лизу не расспросить?
Олег пытался и дальше разговорить Марка, но вскоре, поняв всю бесполезность этого занятия, отстал и вернулся в класс. Марк в одиночестве спокойно вымыл стакан и набрал в него чистой воды. Когда он вернулся в кабинет, все трое — Игорь, Олег и Лиза — сидели с красными лицами. Старинная марка исчезла.
Олег обвинял обоих. Лиза обвиняла Игоря. Марк принялся его защищать. Да, он был уверен, что Игорь не мог взять марку, а потому сразу и безоговорочно поверил, что ее присвоила себе Лиза.
Спустя два дня был суд чести. На общем собрании от Лизы потребовали марку вернуть, но вместо этого она, придя домой, наглоталась таблеток.
Девушка не умерла — родные успели вовремя вызвать «скорую».
А еще через неделю злополучную марку принесла директору школы уборщица. Легкий прямоугольничек бумаги, вероятно, сдуло сквозняком, и он залетел под перекладину стола в противоположном ряду. Уборщица была с семилетним сыном, который эту марку и нашел. Он ничего не сказал вечно спешащей и задерганной матери, боясь, что она его заругает. Принес марку домой и положил в свои игрушки. Когда уборщица увидела у сына странную розовую марку, уже все знали о школьном происшествии. Женщина, смекнув, что марка та самая, начала расспрашивать мальчика, и на следующий день принесла ее в школу.
После этого случая Марка долго не отпускало чувство вины перед Лизой. Может, если бы он так не настаивал на том, что это она виновата, то и потеря бы скорее нашлась? Ребята наверняка догадались бы посмотреть под всеми столами, а не ограничились бы только одним рядом.
Став адвокатом, Марк дал себе зарок никогда не браться за то дело, в котором он не сможет оставаться беспристрастным.
* * *ПРОТОКОЛ
допроса свидетеля
Я, Ракин Иннокентий Олегович, по существу дела могу заявить…
25 июня этого года я вернулся из армии и через две недели после этого, 9 июля, познакомился с Макаром Зеленским…
— То есть ты раньше не был знаком с Зеленским? — уточнил Артур.
— Нет. Но с его отцом мы иногда ходили вместе рыбачить.
— Отец что, с семьей не живет и с сыном не общается?
— Почему? — удивился Иннокентий. — Живет. Но как-то я внимания на Макара не обращал: мелкий он для меня был. Знаете, в детстве шесть лет — это все-таки очень большая разница. Я могу точно сказать, что до девятого июля я с Макаром ни разу не общался. Однажды выхожу из квартиры, а он стоит около своей двери, ключом своим ее закрывает. Поздоровались, я его о здоровье отца спросил. Арсений Николаевич приболел перед этим. Я даже не помню, как дальше мы с Макаром разговорились. После еще несколько раз общались, на море вместе ходили купаться, пива попить. Второго октября он позвонил мне на сотовый, спросил, смогу ли я отвезти его с друзьями на форелевое хозяйство. Я как раз собирался ехать на техосмотр и потому отказался.
Но я довез их до автовокзала, где ребята сели в экскурсионный автобус.
— С какого номера он тебе звонил?
— Я не помню. Звонки Макара все время были с разных номеров, и я эти номера не сохранял.
— А почему он позвонил с такой просьбой именно тебе?
— Так я подрабатываю частным извозом. И Макара по дружбе часто подвозил, куда ему нужно. Но в этот раз не смог, довез только до автобусной остановки.
— Он тебе как-нибудь объяснил, зачем ему непременно на форелевое хозяйство нужно?
— Нет, сказал просто, что хочет с друзьями туда съездить, мол, дело у них там. И еще прозвище одного из друзей назвал… — Иннокентий задумался, подняв глаза вверх. — …Пен? Нейм? Пэн? А, вспомнил, Пэйн!
— Какое странное прозвище, — озадаченно пробормотал Артур, — и что оно означает?
— Я не знаю, — Ракин пожал плечами.
— Что еще можешь рассказать? Слышал, может, какие-нибудь разговоры в машине?
— Да ничего толком. Их было трое — Макар, этот самый Пэйн и еще один парень, кажется, Колян.
— Николай, значит. А теперь постарайся вспомнить, Зеленский имя Пэйна называл?
Иннокентий отрицательно покачал головой.
— Не-а. К тому, который Пэйн, Макар только по прозвищу обращался. Да и насчет второго я не совсем уверен. Все-таки недолго ехали, да и за шумом мотора мне не все было слышно.
— Посмотри, ты видел этого молодого человека когда-нибудь?
Ракин взял в руки фотографию и внимательно вгляделся.
— Так это и есть тот самый Пэйн!
Глава 7
Всю дорогу к аэропорту Марк, откинувшись в кресле, пытался дремать. В сон непрестанно клонило: накануне поспать почти не удалось. Однако едва он закрывал глаза, начинали плясать разноцветные пятна, в голове звучали обрывки фраз, то есть происходило все, что угодно, кроме нормального сна.
Дина смотрела в окно и тихонько напевала себе под нос.
— Странное какое-то чувство, — вдруг сказала она. — И хочется, и не хочется уезжать. Соскучилась по дому, по Москве, но и здесь вроде бы что-то недоделанное остается.
— Приедешь весной — доделаешь, — буркнул Марк, который принял слова жены на свой счет.
— Ой! — вскрикнула внезапно Дина, и Марк обернулся.
— Что случилось? — удивленно спросил он.
— Я сумочку в номере забыла!
— Как ты могла ее забыть? Ты же все собрала заранее!
— Я вытащила ее в последний момент, потому что хотела в другой багаж переложить. А потом отвлеклась и забыла, — Дина расстроенно всхлипнула.
— Не переживай, все твои документы у меня.
— Мне сумочку жалко, она мне нравится…
— Другую купим. Возвращаться все равно нет резона, иначе мы опоздаем на самолет.
— Да мы приехали уже, — вмешался в разговор таксист. — Вон он, аэропорт, виднеется.
— Вижу, — недовольно буркнула Дина, еще не успевшая смириться с потерей своей вещи.
— Динка, не дуйся, — миролюбиво сказал Марк. — Знаешь, есть такая примета: если что забыли — значит, вернемся.
— Куда вернемся? — встрепенулась Дина.
— Ну, не знаю, в Сочи, в гостиницу эту… Тебе понравилось в этой гостинице?
— Да, очень! Они такие все милые.
— Вот, начинается. Дина, я прошу тебя, не надо давить на меня, ладно? Я и так уже испытываю чувство вины.
— Испытываешь? — с надеждой заглянула в глаза мужа Дина.
— Ммм… — промычал Марк, откидываясь на спинку сиденья. — Это невыносимо.
— Все, приехали. Можно выходить, — сказал таксист, останавливая машину, и добавил: — Сумочку свою не забудьте на сиденье.
Дина сурово зыркнула на него, подозревая в ехидстве, и, подхватив сумку, направилась к зданию аэропорта.
