Диана Бош - Неподвижно летящая стрела
— Дина, — насколько мог, мягко произнес он, — ты знаешь, что это такое, когда необходимость качественно и в срок выполнить свою работу висит над тобой дамокловым мечом? Когда ты перестаешь нормально есть, спать, и все только потому, что постоянно мысленно тасуешь фигуры, переставляя их на воображаемой шахматной доске. Ты пытаешься сыграть партию и тем самым докопаться до истины. Тебе знакомо это состояние?
Дина отрицательно качнула головой.
— А потом, когда ты все-таки находишь эту самую чертову истину, оказывается, что она никому не нужна.
— Почему?
— Потому что наша судебная система имеет глубоко обвинительный уклон.
— То есть?
— То есть готовность судьи априори согласиться с предъявленным обвинением. Естественно, вся судебная процедура при этом рассматривается не более чем скучный ритуал.
— Не может быть, я тебе не верю, Марк. Ты просто не хочешь браться за дело и ищешь причины.
— Я понимаю, тебе, человеку, далекому от правосудия, это кажется дикостью. Но, однако, это так. Если человек попал в эту мясорубку, его ничто не спасет.
— Так не бывает. Выход всегда есть. Даже из желудка удава как минимум два выхода.
— Очень остроумно. Но вся беда в том, что наше правосудие весьма мало напоминает известный анекдот.
Марк опять начал распаляться, и Дина состроила несчастную мину.
— Марик, но не может же быть, чтобы не было ни единого шанса. Кого-то же оправдывают, в конце концов!
— Меньше телевизор смотри, — буркнул Марк. — У нас процент оправдательных приговоров сейчас ничтожно мал, а с каждым годом становится все меньше и меньше.
— Ну и что, что мал. Он же все-таки есть! — не сдавалась Дина.
— Да, есть. Можешь со спокойной совестью списать его на чудо.
— Знаешь, если ты боишься, что проиграешь, то так и скажи.
— Да, боюсь! — вспылил Марк. — У меня сейчас идеальная репутация, клиенты знают, что если наняли меня, то я сделаю все, от меня зависящее, и даже больше. А взяться за заведомо проигрышное дело, да еще такое, о котором судачит весь город, это надо быть круглым дураком.
— Если вам досталось болото — сделайте из него пруд.
— Это ты к чему сейчас сказала?
— Даже если тебе ничего не удастся сделать для парня, ты приобретешь еще большую известность. Тебя знали некоторые, а так узнают все.
Марк сел в кресло и закинул ногу на ногу.
— Мне моей сегодняшней известности вполне хватает. Нельзя объять необъятное.
— Хорошего много не бывает.
— Ты заблуждаешься. Тебя просто никогда не кормили манной кашей насильно. Ну да ладно. Лучше расскажи мне, с чего это ты вдруг воспылала такой неистовой любовью к совершенно незнакомым людям?
Дина пожала плечами.
— Не могу знать. Просто вдруг стало как-то жалко их. Да они мне еще и столько ужасов рассказали…
— Знаешь, сколько вокруг бродячих кошек и собак? И всем хочется помочь…
— Сравнил тоже!
— Мне в детстве очень хотелось всех утешить и пристроить. Домой то и дело приносил бездомных животных — котят, щенков… Мама была категорически против, а я все тащил и тащил. А потом она как-то раз взяла да и объяснила, что дать всем кров и корм абсолютно невозможно. «Всех ты все равно не спасешь, — сказала она, — а вот свою жизнь легко превратишь в ад».
Дина скептически скривилась:
— Не хочу спорить с твоей мамой, но все-таки сравнение не совсем корректное. Человек — это не зверь. И тебе никого в дом брать не надо.
— В данной ситуации все еще хуже, — убежденно сказал Марк. — Человек — существо опасное. Он умеет красиво врать. Особенно когда это касается собственной шкуры. Так что порой берешься за дело в уверенности, что знаешь все о своем подзащитном, а спустя время обнаруживаешь одну неприятную вещь: тебе нагло врут. И упускают тем самым шанс оказаться на свободе или, по крайней мере, получить максимально малый срок заключения.
— Марк, неужели тебе совсем не жалко парня? Ты же можешь хотя бы попытаться что-то сделать?!
Марк встал и, открыв шкаф, достал оттуда костюм.
— Одевайся. Нас сегодня пригласили в гости. Форма одежды — праздничная.
— Ты не ответил мне.
— Дина, да ты хоть чуть-чуть понимаешь, во что сейчас пытаешься меня впутать?
— Ты мне все объяснил.
— Да, но, похоже, до тебя ничего не дошло. Поверь мне, в деле этого мальчика уже все решено. А это значит, что предстоящая судебная процедура — не более чем скучный ритуал, в котором все стороны заранее знают, чем «дело» кончится. И все нынешнее и предстоящее следствие — это неподвижно летящая стрела, которая в каждую секунду времени умудряется двигаться, одновременно не перемещаясь ни на йоту!
Марк вышел, хлопнув дверью.
Посидев немного в унылых раздумьях, Дина встала и достала из шкафа одежду. Настроение было отвратительным, одеваться не хотелось и куда-либо ехать — тоже. От мысли, что она подарила людям ложную надежду, ей хотелось провалиться сквозь землю.
— Бред какой-то, — зло буркнула она, — не могу поверить, что совсем ничего нельзя сделать.
Дина выбрала из кучи одежды темно-серое платье и жемчужного цвета жакет. Надев, осмотрела себя в зеркале и осталась недовольна. Слишком строго, слишком спокойно. А ей хотелось какого-то взрыва, урагана эмоций, страстей. Быстро сбросив с себя одежду, Дина, извиваясь, натянула узкое яркокрасное платье с открытой спиной. Потом сорвала бархатную китайскую розу, распустила волосы и воткнула в них цветок.
Глава 6
18 октября 20.. г., «10» часов «15» минут
ЗАЯВЛЕНИЕ
Я, Зеленский М.А., возражаю против того, чтобы мои интересы на предварительном следствии осуществлял адвокат Мокрецов И.А. От услуг адвоката Горелова РМ. я не отказываюсь.
19 октября 20.. г., «14» часов «45» минут
ЗАЯВЛЕНИЕ
Я, Зеленский М.А., не возражаю против проведения следственных действий со мной в присутствии одного адвоката Мокрецова И.А.
— Все, от балласта в виде адвоката Горелова мы избавились, теперь можно выезжать на место преступления. Машина пришла?
Артур сладко потянулся, хрустнув костями.
— Еще нет, — лениво ответил сержант.
— Как — нет? Бегом! Иди, поторопи их. Пока туда-сюда, глядишь, и стемнеет. Мы что, как кроты там, в горах, ползать будем?!
Карпенко сорвался с места и побежал во двор.
— А адвокат-то жаловаться не будет? Он грозился. Говорил, что успел уже на нас какую-то инфу накопать, — обеспокоенно сказал Мальков.
— Будет жаловаться — успокоим. Не боись, на всякую хитрую жабу есть цапля с ружьем, — Артур захохотал.
Мальков поддержал его тонким хихиканьем.
Погода, к счастью, стояла отличная. Пойди сейчас дождь, и дачу показаний подозреваемым на месте преступления пришлось бы переносить на другой день. А то и на два-три: в гору ведет только узкая тропинка, и она непременно размокнет. Хорошо еще, что после недавнего дождя пару дней светило солнце и успело подсушить землю.
У форелевого хозяйства водитель остановился, и опера повели Макара к подвесному мосту. В наручниках идти по раскачивающемуся мосту было неудобно, и Макар все время боялся упасть. Один из полицейских крепко держал его за локоть, два других страховали спереди и сзади. Конечно, это делалось вовсе не из-за страха за жизнь Макара, а из банального опасения, что подозреваемый сбежит.
Вытянувшись цепочкой, вся группа поднялась вверх, на гору.
— Понятые, готовы? — бодро спросил Артур, потирая руки.
— Готовы, — ответили понятые нестройным дуэтом. Оба мужика были одеты как-то слишком легко для середины октября, пусть и сочинского, и сейчас тряслись от холода.
— Иди сюда, — поманил Артур за собой Макара, улыбаясь. Подведя парня к самому краю, он указал рукой вниз и дружелюбно сказал: — Вот отсюда ты сбросил своего друга, Михаила Старченко. А вон там, — он махнул рукой на противоположный берег реки, — мы нашли спустя несколько дней его труп.
— А как он туда попал, по-вашему? — криво усмехнулся Макар. — Сам, своими ногами перешел?
— Поумничай еще мне! — прикрикнул на него Александров. — Бусов, приготовь камеру, сейчас Зеленский будет давать признательные показания.
Макар вспыхнул.
— А если я не буду их давать?
— Будешь, куда ж ты денешься, — заискрился счастьем Артур.
Макар в этот момент подумал, что он присутствует при комедии абсурда. И если можно было бы отключить звук, то по выражению физиономии следователя никто бы не догадался, о чем он говорит. В лице Александрова не было ни тени агрессии, он вел себя так, будто разговаривал с лучшим другом. Но за время следствия Макар успел достаточно хорошо узнать Артура: этот человек всегда носил маски. При этом, как бы он ни выглядел снаружи, внутренне он всегда оставался неизменным: жестоким циничным садистом. Иногда маска слетала с него столь резко, что Артур не успевал приспособиться. И тогда было видно истинное лицо следователя Александрова: высокомерное и злобное.
