Ричард Паттерсон - Глаза ребёнка
— А обо мне ты подумала?
— Я бы рассказала тебе, Тереза. В свое время.
— Но ты так ничего и не сказала, — уже спокойнее сказала Терри. — Ты делала то, что считала правильным. Я тоже оставляю за собой такое право.
Роза устало взглянула на нее.
— Ты что, сообщишь полиции? Меня отправят в тюрьму — Елена снова будет страдать. Ради чего? Ради доброй памяти Рикардо Ариаса?
Терри покачала головой:
— Нет. Ради Карло. А главное — ради Криса. Всю оставшуюся жизнь люди могут считать, что он убийца.
— Что же, в таком случае спроси у него самого. — Теперь в голосе Розы слышалась скорее обреченность, чем усталость. — Пусть Кристофер Паже сам вершит правосудие.
Терри медленно разжала пальцы.
Невозмутимо глядя ей в глаза, Роза промолвила:
— Да, и еще одно. Ведь ты дважды звонила Рикардо, не так ли? И именно поэтому ты и поверила в виновность Криса, и именно поэтому чувствуешь себя сейчас виноватой.
Терри ничего не сказала. Мать кивнула, словно удовлетворенная произведенным эффектом и продолжала:
— Давая показания на суде, ты сказала, что звонила ему около половины девятого и он сообщил о назначенной встрече. Но ты ни слова не проронила о втором звонке, более позднем, на который тебе никто не ответил. Вот почему уже в Италии ты так переполошилась, когда не смогла дозвониться Рикардо. Потому-то и скрыла от полиции, что звонила ему дважды в тот вечер. Поскольку уж точно знала, что Рикардо умер в перерыве между твоим первым и вторым звонком. — Роза помолчала. — Ты считала, что это Крис стер твою запись на автоответчике. И не могла рассказывать об этом никому — особенно Паже.
5
Крис в свитере и джинсах пошел открывать дверь. Было два часа ночи.
— Мне надо поговорить с тобой, — с порога сказала ему Терри.
— Все в порядке, — успокоил он ее. — Я ждал тебя.
Они прошли через безмолвный дом в библиотеку, где Крис любил уединиться. Было темно; в свете догоравшего камина Тереза увидела стоявший на столике бокал коньяка.
Он включил миниатюрную лампу и сел на диван. По комнате разлился сумрачный свет; Крис смотрел на нее несколько настороженно, но не более того.
— Терри, что с тобой? Ты словно язык проглотила, — заметил он.
— Ты не убивал Рики, — продолжая стоять, заявила женщина.
— Да. Мне это известно, — съязвил Паже.
— Крис, это сделала моя мать.
Едва заметно помрачнев, мужчина кивнул.
Некоторое время Терри молча наблюдала за его реакцией, затем спросила:
— Так ты знал?
— Подозревал. Знать — это нечто другое. — Паже на минуту задумался, затем снова посмотрел на Терри; он хотел подойти к ней, но что-то в выражении ее глаз заставило его остановиться. — Ты хочешь поговорить со мной о Розе? — тихо спросил он.
Женщина поняла, что, скажи или сделай он что-либо другое, она не смогла бы сохранить самообладание.
— И да, и нет, — ответила она.
От догоравших в камине углей поднимались последние неровные язычки пламени.
— Ну так расскажи, как она это проделала, — попросил Крис. — Почему она это сделала, я уже знаю.
Терри вздрогнула:
— Ты знаешь про Елену?
Крис насторожился:
— Я знаю, что Карло не причинил ей зла.
— Да. — Терри вспыхнула от стыда. — Это сделал Рики.
— Рики? — Впервые на лице Криса отразилось изумление. — И твоя мать знала об этом?
— Да.
Паже рывком встал.
— И она допустила, чтобы Карло терпел такие унижения?
— Она допустила, чтобы ты терпел унижения.
— Мне не шестнадцать лет, — ровным голосом промолвил Паже; казалось, его эмоции слишком глубоки, чтобы он мог позволить себе выказывать их. — Будет лучше, если ты все расскажешь мне.
Терри понимала, как тяжело дается ему это спокойствие; она ровно, почти монотонно, изложила ему все, что услышала от матери. Крис слушал ее, словно окаменев, и не проронил ни звука.
Когда Тереза наконец замолчала, она поняла, что страшно устала.
— Понимает ли твоя мать, что натворила? — тихо спросил Кристофер.
— Нет, — упавшим голосом ответила Терри. — Крис, я хочу, чтобы ты развеял всякие сомнения на твой счет.
Он иронически улыбнулся:
— А мне-то казалось, что я уже сделал это.
— Ты ведь понимаешь, о чем я. — Терри смущенно замолчала и, сделав над собой усилие, добавила: — Я и впрямь боялась, что ты убил его.
Паже пристально посмотрел на нее.
— А насчет Карло?
— Я не была уверена. — Терри поняла, что после стольких потерь больше невозможно утаивать правду. — Тем более ты должен решиться на это. Хотя бы поможешь сыну.
— Ты права, если иметь в виду его одного. — Он взглянул на нее исподлобья. — Но ты сбрасываешь со счетов Елену.
Терри перевела дыхание.
— Если бы мать рассказала мне обо всем, мы смогли бы противостоять Рики. Я добилась бы признания своих прав на Елену, и Карло остался бы чист.
— Все верно. В известном смысле в том, что ты говоришь, содержится элемент скрытой иронии, рассчитанной на знатоков древнегреческой трагедии. — Паже на мгновение смолк, словно пытаясь сдержать захлестнувшие его эмоции, потом печально добавил: — Однако твоя мать этого не сделала. Так что мы имеем то, что имеем.
Терри с решительным видом подошла вплотную и заглянула ему в глаза.
— Нет больше никаких «мы». Вы с Карло должны выкарабкиваться из этой истории, а мне предоставь склеивать осколки моей семьи. Самой.
Крис взглянул на нее сверху вниз.
— Один из таких осколков — это Елена. Если бы дело касалось только твоей семьи, никто до сих пор так и не узнал бы правды.
— Нет. Но не в этом сейчас суть.
— Вот как? В чем твоя мать права, так это в том, что, если Елена узнает правду, это еще больше навредит ей. Я не имею права принимать такие решения самостоятельно. — Он помолчал и тихим голосом добавил: — В конечном счете, это не мне решать. И не тебе.
Терри остановила на нем недоумевающий взгляд.
— И ты ничего не предпримешь ради Карло?
— Нет.
Как ни была измучена Терри, ее охватил гнев.
— Ты не можешь оставить его в таком положении.
— Твоя чертова мамаша их обоих поставила в такое положение. — Спохватившись, Крис взял себя в руки. — Терри, Карло шестнадцать лет. Елене же только шесть.
Тереза покачала головой.
— Я не могу допустить этого. Тем более что это касается и тебя тоже.
Паже мрачно рассмеялся:
— Меня? Я заслужил то, что имею. Надо платить за собственную глупость.
— За то, что имел глупость влюбиться в меня? — не сводя с него глаз, спросила Терри.
— Нет, — спокойно произнес Паже. — За то, что имел глупость заявиться к Рики в тот вечер.
Рикардо Ариас открыл дверь.
Паже хотелось получше разглядеть его — жалкое подобие улыбки, настороженные глаза, горящие каким-то зловещим светом, словно они жили своей, не связанной с чувствами их обладателя жизнью. Еще по дороге Паже не переставал думать о том, какое впечатление произведет на него Рикардо Ариас, человек, который был мужем Терри, который оклеветал его самого и использовал в собственных низменных целях его сына. Первое, что он ощутил, было чувство брезгливого отвращения, которое испытываешь, попадая в общество человека, настолько лишенного совести, что просто не замечать этого уже невозможно.
— Прошу вас, — с притворной вежливостью нового соседа или услужливого приказчика пригласил Рики. — Я ждал этой встречи.
Крис молча прошел в комнату. Хотя квартира и была новой, присутствие здесь вещей, принадлежавших Рики, придавало ей довольно жалкий вид — обшарпанный стол, покосившийся абажур настольной лампы, дешевый кофейный столик, выцветшие репродукции на стенах. Осколки той жизни, которой еще недавно жила и Терри.
Рики закрыл дверь.
Паже повернулся к нему лицом. Крис был в костюме, поскольку счел неприличествующим случаю явиться в джинсах, что было бы уместным, приди он в гости к приятелю. Сюда он пришел — в лучшем случае по делу.
— Я хочу видеть то, о чем вы мне говорили, — сказал он.
Рики не скрывал радостного возбуждения, точно в словах Паже он увидел подтверждение не только серьезности происходящего, но и значимости собственной персоны.
— Я снял копии, — произнес он. — Так что не вздумайте выкинуть какой-нибудь фокус.
— Покажите, — потребовал Паже.
Рики подошел к кофейному столику, на котором лежала тетрадь в красном переплете с потрескавшимся корешком. Рики взял тетрадь и протянул Паже.
— Прочтите последнюю запись, — сказал он. — Вам сразу все будет ясно.
Тетрадь была довольно увесистая; Паже открыл первую страницу и почувствовал запах плесени.
