Фридрих Незнанский - Выбор оружия (окончание)
— Очень интересует. И кажется мне чрезвычайно важным. Но этот интерес мне может выйти боком. Само ваше совещание носит довольно двусмысленный характер. Что это за странный симбиоз такой: МУР и частное детективное агентство? А если станет известно и о моем участии в вашем сборище — а об этом станет известно, можешь не сомневаться, — это может помешать мне, когда придет время, выступить в официальной роли заместителя генерального прокурора. Поверь, Саша, так надо. Дело гораздо важнее и сложнее, чем тебе кажется. И чует мое сердце, мы еще нахлебаемся с ним. Поэтому сейчас мы не должны давать ни малейшего козыря нашим оппонентам.
— А оппоненты будут? — спросил Турецкий.
— Будут. И очень серьезные.
— Ладно, — сдался Турецкий. — Но хоть Аркашу Косенкова пришлешь? В конце концов, он ведет дело об убийстве Бурбона, у него есть все основания участвовать в этом — как ты изволил выразиться — сборище.
— Хорошо, Косенкова пришлю, — согласился Меркулов.
Значит, те же и следователь Косенков.
В кабинете Грязнова даже стульев не хватило, пришлось притащить из комнаты оперативников.
Как часто бывает на подобных совещаниях, заранее четко не регламентированных, разговор с первых минут принял сумбурный характер. Гряз-нов немного послушал, потом постучал ручкой по графину, требуя тишины.
— Знаете ли вы, друзья мои, почему народ обычно пьет на троих? — задал он неожиданный вопрос.
— Потому что бутылка на двоих — много, а на четверых — мало, — предположил майор
— Нет. Потому что трое до магазина доходят нормально. Четверо — идут уже вдвое дольше. А пятеро вообще не доходят, потому что каждый тянет в свою сторону. Вот и мы сейчас в таком же положении. Поэтому давайте так: сначала — о том, что очевидно. А потом — от простого к сложному. С тебя, Саша, начнем, — кивнул он Турецкому.
По мнению Турецкого наиболее ясным был вопрос о том, что делать с документами по Имангде, полученными от старшей дочери Тимофея Евсеевича Гармаша. Снять копии, размножить, получить заключение экспертов из Министерства геологии о подлинности документов и опубликовать все материалы в «Коммерсанте» или «Коммерсантъ дейли». И сделать это как можно быстрей.
— Может показаться, что это не наше дело, — заключил он. — Ни МУРа, ни Генпрокуратуры, ни «Глории». Но в данном конкретном случае — именно наше. Мы должны заблокировать комбинацию с акциями «Норильского никеля», от кого бы она ни исходила. Этим мы займемся с Денисом сегодня же. И как только документы будут опубликованы, у нас сразу станет одной заморочкой меньше.
— Согласен, — кивнул Грязнов. — Что с Дорофеевым?
— Тоже практически все ясно, — ответил Денис. — Материалов к нему — на три уголовных дела хватит. Ханс Юнге из Франкфурта прислал официальные документы об афере с «Трейдинг интернэшнл»...
— Не больно быстро эта улита ехала, — заметил Грязнов-старший.
— Бюрократия — она и в Германии бюрократия, — ответил Денис и продолжал: — Житинский из ассоциации дал нам все свои записи по махинациям Бурбона и Дорофеева. Начальник службы безопасности Народного банка дал в письменном виде информацию о сделке банка с социальными изобретателями. Остается систематизировать все эти доследственные материалы и передать в Генеральную прокуратуру.
— От чьего имени? — спросил полковник Грязнов.
— От МУРа, — убежденно ответил Турецкий. — От «Глории» — несерьезно. Тем более что большую часть работы провел МУР. В обобщающем письме на имя генерального прокурора можно отметить, что некоторые мероприятия проводились МУРом в сотрудничестве с агентством «Глория». Кое-кому это не понравится, но законом это не запрещено.
— Вот ты эту сопроводиловку и напишешь, — подвел итог этой части обсуждения Грязнов. — Что у нас с Мостовым?
— Пока молчит, — проинформировал майор Софронов. — Надеется, что свои выручат. Заговорит, некуда ему деться. Как только поймет, что от него открестились. Да на него и без его показаний материала выше крыши. На Центральном телеграфе мои ребята нашли копию телеграммы, которой Кузнецова вызвали в Москву. Бланк заполнен рукой Мостового. По фотороботу его опознали администратор и дежурная по этажу гостиницы «Россия». Так что можно не сомневаться, что убийство Кузнецова — его рук дело. Как и убийство Гармаша.
Грязнов обратился к Косенкову:
— Как ведет себя ваш подследственный — капитан спецназа? Начал давать показания?
— Пока нет. У него сейчас очень сложная психологическая ситуация. И пока он ее не разрешит, трудно рассчитывать на его откровенность.
— На контакт с вами идет?
— Иногда — да. А иногда замыкается — слова не скажет. Я не сомневаюсь, что он даст полные и правдивые показания. Но для этого нужно время.
— На Никитина или как его — лже-Никитина—он что-нибудь даст.
— Вот это и есть наша самая главная проблема, — констатировал Грязнов. — Лже-Никитин — центральная фигура, других мнений ни у кого нет? Он организатор всех преступлений. И взрыва полуледокола «Восток-5». И убийств Кузнецова и Гармаша. Он же дал команду уничтожить Ермолаева-Бурбона. Но никаких доказательств против него у нас пока нет.
— Можно арестовать его за незаконный въезд в страну и проживание по заведомо фальшивому паспорту, — подсказал Денис.
— И что он получит? Полгода? Да и вообще неизвестно, получит ли.
— Нельзя его арестовывать, ни в коем случае, — вмешался в обсуждение подполковник Яковлев, до этого молча просматривающий документы, собранные в папке с тиснением «Глория».
— Объясни, — попросил Грязнов.
— Сначала я задам вам вопросы: где капитан спецназа Скворцов достал гранатометы «Муха»?
Целых четыре. Где он взял оружие? Где взял два взрывных устройства подполковник-отставник Мостовой? Где взял взрывное устройство Скворцов для диверсии на полуледоколе «Восток-5»?
Правильно, можно купить. Сейчас все можно купить. Но четыре гранатомета — все-таки не так-то просто. Второй момент. В этих вот бумагах указано, что за время пребывания в Москве этот лже-Никитин по крайней мере четыре или пять раз приезжал в здание бывшего КГБ на Лубянке, входил в четвертый подъезд и отсутствовал по два и даже три часа. С кем он там встречался? О чем говорил? Что обсуждал?
— Пономарев из службы безопасности Народного банка утверждает, что этот лже-Ники-тин, он же Погодин и он же полковник госбезопасности Борзов, был много лет назад внедрен в ближайшее окружение Корейца и затем вышел из-под контроля вместе со своими коллегами, — напомнил Турецкий. — И начал работать на Корейца. А точнее — как мы сейчас понимаем — они стали работать на самих себя. В центре об этом знали.
— А если документы об этом были уничтожены, когда КГБ разгоняли? Если он сумел восстановить связи? Или завербовать среди своих бывших коллег новых сотрудников? У него сейчас есть чем платить, а доллары — это очень убедительный аргумент.
— Ты хочешь сказать...
— Да. Если мы его арестуем, не исключено, что уже через день или два его заберет у нас ФСБ и мы больше никогда о нем ничего не узнаем. Такое уже бывало и раньше — и не раз.
— Бывало, — со вздохом согласился Гряз-нов. — Времена сейчас, правда, другие...
— Но кадры на Лубянке прежние, — закончил его фразу Яковлев. — Конечно, не все, есть много новых, честных сотрудников. Но все этому лже-Никитину и не нужны. Ему хватит двух-трех. А он их найдет. Если уже не нашел.
— Нельзя, чтобы он от нас ушел. Нельзя! — повторил Турецкий. — На нем море крови. А что, если я дам ему знать, что документы по Имангде у меня и заломлю какую-нибудь немыслимую цену — миллионов сто баксов? Платить он не станет, а документы попытается получить — ему они позарез нужны. Значит, организует покушение. Сообщников у него сейчас в Москве нет. Во время покушения мы его и возьмем. И состав преступления будет — лучше не придумаешь.
Грязнов иронически поаплодировал.
— Во-первых, это называется провокацией. А провокации — может, слышал хоть краем уха? — запрещены законом. А во-вторых, это смертельный номер. В цирке бы тебе с такими номерами выступать! А если Володя Яковлев прав и у него уже есть сообщники? Или навербует из своих бывших коллег? Мы ценим, Александр Борисович, твою самоотверженность, но твою дурную голову мы ценим гораздо больше.
— Что же будем делать? — спросил Турецкий.
— Это и есть тот самый вопрос, — ответил Грязнов.
— Парадоксальная складывается ситуация, — заметил Денис. — Основные преступления этот Борзов-Погодин-Никитин совершил в России, а основания для привлечения его к уголовной ответственности есть только в Нью-Йорке, у Кэт Вильсон. За участие в убийстве настоящего Никитина.
Грязнов подтвердил:
— Штаты запросили наше правительство о выдаче его как особо опасного преступника. У меня есть копия запроса.
