Пол Клеменс - Снятие с креста
– Вижу, – согласился Шовиньи. – Имеется еще одна версия гибели Франсуа Винье. Озвученная вашей доброй служанкой. Случайное убийство. Бродяги, наркоманы. Этим маргиналам ничего не стоит убить человека ради горстки евро.
– Как скажете, инспектор, – пожал плечами Анджей. – Эта версия так же правдоподобна, как и то, что Винье вскарабкался на камень, а потом оступился.
– Не скажите, – улыбнулся Шовиньи. – У этой версии больше шансов. В январе в местечке Ланготье – это порядка пятнадцати миль – несколько накурившихся подростков напали на сторожа яхт-клуба. Двадцать пять ножевых ранений. В декабре за автостанцией бездомный изнасиловал в коллекторе мать двоих детей. Мы обязаны проверять все версии. Вы же не рветесь нам помочь? – колючие глаза полицейского вцепились в него крюками.
– Перестаньте, инспектор, – разозлился Анджей. – Не рвался бы вам помочь, не пустил бы сюда без ордера и адвоката.
– Инспектор, извините, что прерываю вашу дружескую беседу, – подошла Катрин Дюссон. – Но только что звонил Клавье. Они опросили соседей и хозяйку минимаркета, где закупаются жители таунхауса на улице Коммунаров. Она их всех знает. В половине шестого Винье подъехал к магазину, купил пачку сигарет, пытался закурить прямо на кассе, то есть был расстроен, рассеян и задумчив. Потом прогулялся по улице, заглянул в магазин интимных товаров, машинально купил какую-то мелочь…
– Надувного Троцкого? – живо влез в беседу сержант Жулье.
– Пачку презервативов. Этот человечек ведет… вел, невзирая на замухрышистый вид, активный образ жизни.
– Ага, – поддакнул Жулье. – Любил доводить любовь до логического конца. Это не ваш образ жизни, инспектор. Прошу меня простить, но вы когда-нибудь погибнете по самой нелепой причине: вас моль сожрет.
– Помолчи, – проворчал инспектор. – Это все, Катрин?– Потом его видели сидящим в парке. Купил багет и кормил голубей.
– Какая идиллия, – фыркнул Жулье. – А как насчет реализации приобретенной эротической мелочи?
– Никак, – покачала головой девушка. – Патриция Буре – работница архива городской библиотеки… м-м, знакомая нашего покойного, а на ее след Клавье привела хозяйка минимаркета – эту ночь провела в гордом одиночестве.
– Понятно, – крякнул Жулье.
– Консьержка уверена, что Франсуа Винье прошел мимо нее в начале девятого вечера. Подавленный, бледный. В одной руке он держал телефон, по которому приглушенно говорил, в другой – пинту кальвадоса. Если выпил – вскрытие покажет, – Катрин выразительно посмотрела на Анджея.
Тот пожал плечами.
– И у меня покажет… если вскрыть.
Катрин прыснула.
– И что характерно, консьержка не помнит, в котором часу месье Винье выходил из дома и выходил ли вообще. Она отвлекалась, пила кофе, дремала, знакомилась со свежей газетой. Хотя… – работница отдела расследований задумалась, – насчет того, выходил он или нет, двух мнений быть не может.
– Это точно, – важно согласился Жулье.
– Минуточку, – нахмурился инспектор. – Нужно проверить звонки, поступившие на телефон Винье.
– Затруднительно, инспектор, – развела руками Катрин. – У покойного не найдено телефона. А также не найдено бумажника и наручных золотых часов, которые, по мнению опрошенных, у покойного имелись. Пусть бледное, но все же подтверждение версии банального ограбления. Правда, непонятно, что он делал ночью в скалах.
– Он мог идти в Гвадалон, – пожал плечами Жулье. – Мог идти из Гвадалона. Мог бродить по своим сомнамбулическим делам.
– Пора поговорить с соседями, – сделал странный вывод из услышанного инспектор. – Надеюсь, нас не выставят за порог.
– И в животе уже урчит, – поддакнул Жулье.
– Буду рад, инспектор, если вы возьмете меня с собой, – встрепенулся Анджей. – Не уверен, что найду более пристойный повод для знакомства с соседями.
– Ах, какая драма, – сокрушенно качал головой мужчина с удивительно светлыми, лучистыми глазами. – Бедный месье Винье. Как же его угораздило. К сожалению, господа, мы практически не знали этого доброго господина. Виделись пару раз, при встрече улыбались, говорили дежурные любезности…
– Не драма, а детектив, месье Фанкон, – поучительно сказал Шовиньи. – Если убивают в конце – это драма, если вначале – детектив.
– Вы так оптимистичны, инспектор, – хмыкнула Катрин.
– Боюсь, нас ждут большие неприятности, – вздохнул Шовиньи. – В противном случае я полный тупица и не служил тридцать лет в полиции.
– Ах, перестаньте, инспектор, – защебетала русоволосая Элиза Фанкон (если честно, в бинокль она смотрелась лучше, во всяком случае, глубокие носогубные складки были не видны). – Все же понимают, что проклятые наркоманы совсем распустились! Почему полиция не возьмется наконец за эту шпану? Сколько можно терпеть? У нас на работе рассказывают страшные истории! У мадам Живода племянник ушел из дома, живет в наркоманском притоне, совсем опустился! У господина Шеваля – известного в городе антиквара – дочь лежит в клинике для лечения наркоманов! Соседка Мирабель Бонжу заболела простудой, выпила таблетку, которую ошибочно приняла за аспирин, после чего у нее появилось жгучее желание бежать на дискотеку…
Доминик Фанкон пихнул супругу в бок. Но та отмахнулась и трещала дальше. О пагубных последствиях наркомании, алкоголизма и тунеядства, о добропорядочности и глубоком искреннем богопослушании семейства Фанкон и управляющей поместьем Гофрэ мадемуазель Ормель. О переполняющем их горе в связи со смертью месье Винье, которого они толком не знали. О том, что визит полиции она поначалу приняла за одну из карательных мер относительно руководства ее фирмы, которому инкриминируют установку нелицензионного компьютерного обеспечения, хотя, с ее точки зрения, ужасающего криминала в этом нет, поскольку именно благодаря «пиратам» сумма состояния Билла Гейтса еще влезает в какие-то разумные рамки…
По мере ее вербальных испражнений в гостиной стояла тоскливая тишина. Сержант Жулье что-то записывал в блокнот. Катрин с опаской поглядывала на нависающий карниз с фигурой потертого ангелочка. Инспектор сосредоточенно хмурился. Доминик Фанкон нервно теребил ворот свитера и уже не чаял, что супруга заткнется. В глубоком кресле, окруженная зарослями шеффлер, марант и калатей, сидела миловидная невысокая женщина со вздернутым носом и умными глазами. Она сосредоточенно изучала проспект фирмы, занимающейся ландшафтным дизайном, и казалась образцом спокойствия. Нетерпеливость выдавало лишь постукивание носка по полу. Управляющая Диана Ормель.
Анджей с интересом разглядывал это странное трио, где все спят со всеми, и пытался понять, существуют ли в узком кругу интимные тайны. Кто такая Диана Ормель, умудрившаяся соблазнить семейство?
– Всё, – шумно выдохнул инспектор Шовиньи. – Хватит.
Элиза замерла с открытым ртом.
– Хватит?.. Вы о чем, инспектор? Кстати, я забыла вам сказать…
– Дорогая, помолчи, – буркнул Доминик. – Ты сказала все, что можно, и все, что нельзя.
«Нормальное женское состояние», – подумал Анджей. Он где-то читал, что болтающая женщина получает удовольствие, сравнимое с потреблением небольшой дозы героина.
– Не волнуйтесь, месье Доминик, – улыбнулся инспектор. – Мы занимаемся расследованием обстоятельств гибели некой Мишель Одрэ и господина Франсуа Винье. Как раз данную тему ваша супруга деликатно обошла стороной.
– Уверяю вас! – воскликнула Элиза. – Я бы не стала молчать, если бы что-нибудь знала!
Диана Ормель оторвалась от журнала и с тревогой взглянула на Элизу.
– То есть ночью вы ничего не видели, не слышали и сказать что-либо оригинального о месье Винье не можете, – уточнил сержант, занеся карандаш.
– Но это действительно так, – пожала плечами Диана. У нее был мелодичный низкий голос. Не сказать, что всем мужчинам без разбора нравятся такие голоса, но любители есть.
– Вы не видели вчера днем месье Винье? – спросил Анджей.
– Нет, господин полицейский, – покачал головой Доминик.
– Я не полицейский, – сказал Анджей. – Я ваш новый сосед.
– Ах… – сказала Элиза, но супруг вовремя наступил ей на ногу.
– Так вы и есть тот польский художник, который приобрел поместье Гвадалон? – Доминик ослепительно улыбнулся, выбрался из кресла и устремился к Анджею с протянутой рукой. Он поймал заинтересованный взгляд Дианы. Действительно, почему бы не заняться любовью вчетвером?
– Надеюсь, вы еще придете к нам? – спросил Доминик. – Очень было бы лестно за бутылочкой хорошего вина в спокойной обстановке пообщаться с польским художником… Вы знаете, я сейчас задумал сценарий о жизни известного живописца, которому для подпитки творчества нужно обязательно по вторникам убивать женщину, похожую на его жену…
– И кто из нас болтун? – с любопытством посмотрела на него Элиза. Доминик смутился.
– Я думаю, человек с чувством юмора меня поймет…
