Чингиз Абдуллаев - Мистерия эпохи заката
— Говорит Ахав. Я назвал свою кличку.
— Что случилось?
— Чрезвычайное происшествие. В Лондон прилетела Татьяна Негачкова, жена Виктора Корсакова. Она собиралась тайно встретиться с Абрамовым.
— Кто вам сообщил?
Я сам встречал ее в Лондоне; Она привезла Абрамову какие-то документы. Пока не знаю какие, но постараюсь узнать.
— Будьте осторожны. Если понадобится наша помощь…
— Я знаю.
Все. Разговор был закончен. Теперь там знали и про нашу гостью, и про возможную встречу. И я знал, что за моей спиной не только мой неуравновешенный босс, но и целая организация, которая всегда сможет меня вытащить из любой заварушки. Или почти из любой. Далее следовало дождаться главного врача и постараться убедить его в необходимости транспортировки пострадавшей пациентки в Испанию. Вот когда я порадовался, что неплохо владею английским, понимая, что придется применить все свои знания, чтобы убедить его согласиться на такую транспортировку. Впрочем, времени у меня было предостаточно. А самым важным было получить сумочку актрисы и посмотреть бумаги, которые она привезла, хотя я совершенно не понимал, зачем такая красивая женщина занялась перевозкой каких-то непонятных бумаг, словно обычный курьер. Очевидно, в этих документах и крылась какая-то тайна.
Я отравился к главному врачу. Минут сорок мы разговаривали. Сначала я говорил, а он слушал, потом он говорил и я слушал. Главный врач оказался человеком молодым и понимающим. Если пациентку нужно лечить в Испании, значит, ее нужно туда перебросить. Правда, согласился он на это при одном условии, что их врач будет сопровождать ее до испанской больницы.
Мне пришлось дважды звонить Артуру, оговаривай эти условия. Он был согласен на все, лишь бы увести Татьяну Негачкову в Испанию.
Когда переговоры были закончены, я вспомнил про сумочку. И передал главному врачу заполненную регистрационную карточку на выдачу багажа. Он послал бумагу еще кому-то. Мы терпеливо ждали минуту или две. Потом бумагу вернули главврачу. В больнице была своя бюрократия, а мне разрешили пройти и получить сумку и заодно одежду актрисы, которую хотели отправить в стирку, но я согласился принять ее в испачканном виде.
Еще через несколько минут принесли, наконец сумочку и вещи Татьяны в нескольких пакетах. Я еще немного посидел у главного врача, затем вежливо попрощался. У меня в запасе было уже меньше часа. Я вышел в коридор, сел на скамью и терпеливо дождался, когда мимо меня пройдут два санитарах. И только после этого достал сумочку, вытащил оттуда сложенные бумаги.
Сначала я ничего не понял. Честное слово, не понял что в них было написано. Я, выпускник Московского государственного университета, закончивший в Баку школу на русском языке и всю жизнь говоривший по-русски, не сумел сразу понять, а точнее— поверить в то, что прочитал. Это было невозможно, немыслимо. Я снова все перечитал. И только после этого достал из кармана телефон, чтобы позвонить своему куратору. Я вдруг подумал, что вся моя многолетняя конспиративная жизнь была нужна ради этого мгновения. Из-за этих бумаг, которые я держал тогда в руках.
ГОД ТЫСЯЧА ДЕВЯТЬСОТ ДЕВЯНОСТО ТРЕТИЙ
Какие только бумаги я не читал за время своей работы в бывшем Верховном Совете России! С какими только постановлениями и решениями не знакомился! Вы помните что противостояние между президентом и Верховным Советом вылилось в настоящее гражданское противостояния? К счастью оно было локальным и происходило только в Москве. По большому счету, в остальной России давно махнули рукой на все разногласия между обеими ветвями власти. Помните знаменитое шекспировское «чума на оба ваших дома»? Вот примерно так население и относилось к этому противостоянию.
Но конечно, многие понимающие ситуацию, не ангажированные люди были на стороне Ельцина. Он казался гарантом, не только свободы, но и вообще всех демократических реформ. Тогда Ельцин еще был достаточно силен, амбициозен, нравился людям. В марте он предложил свои поправки к Конституции, которые не прошли в Верховном Совете. Более того, законодательную власть неожиданно поддержала и судебная, когда Конституционный суд во главе с Зорькиным выступил на стороне Верховного Совета.
Затем была попытка импичмента, но сорвалась. Я думаю, если бы она получила поддержку, то силовое противостояние началось бы в марте, а не в октябре, и Ельцину было бы намного труднее убедить Запад в его решимости продолжать «демократические реформы». Но он не ушел бы тогда ни при каких обстоятельствах. Уже позже стало известно, что его ближайшее окружение было готово на любой вариант, даже силовой. А возможный разгон парламента их не особенно пугал.
Но импичмент не прошел. Вместо этого состоялся референдум по знаменитым четырем вопросам. Тогда считали это победой президента. На самом деле, конечно, это была «пиррова победа». Ведь если за первые два вопроса проголосовали пятьдесят восемь и пятьдесят два процента от принявших участие в референдуме шестидесяти четырех процентов населения, то выходит, что реально положительно на эти вопросы ответило около тридцати процентов граждан, имеющих право голоса. А по третьему и четвертому вопросам процент голосов оказался вообще катастрофическим — тридцать два и сорок один. Но сторонники президента расценили результат такого голосования как свою победу.
Если честно, то Хасбулатов и его окружение вызывали гораздо большее раздражение, хотя формально закон был на их стороне. Противостояние все время нарастало. Верховный Совет раздражали все указы Ельцина, его самоволие, его независимость. Нужно было понимать характер Ельцина. Он был царем по своей природе и не терпел возражений. Привыкший к единоначалию в области, где он долго был хозяином, Ельцин не смог работать руководителем в Москве, где над ним было много других руководителей гораздо выше его рангом. И поэтому взбунтовался. А когда Ельцин стал президентом и наконец, убрал ненавистного Горабчева, мириться с каким-то Верховным Советом, который к тому же возглавлял ставший его личным врагом Руслан Хасбулатов, оказалось просто выше его сил. В Верховном Совете депутаты даже не скрывали, что Ельцина нужно убрать, заменив его на вице-президента Руцкого.
Летом произошли события, которые формально не могут считаться эпизодами этой борьбы, но на самом деле они были яркими эпизодами в этой схватка титанов. Было решено подставить руководителей силовых структур. Тем более что для этого представился повод. Жена министра госбезопасности Баранникова и супруга первого заместителя министра внутренних дел Дунаева полетели в Швейцарию по приглашению фирмы «Сиабеко», которой руководил Борис Бирштейн.
Женщины за три дня сделали там покупки на триста тысяч долларов. Это все было протокольно зафиксировано. Кроме того, установили, что обратно, путешественницы везли двадцать мест багажа и фирма «Сиабеко» заплатила за его перегруз более двух тысяч долларов. Все эти документы были переданы президенту страны. И сразу последовала его реакция. Оба чиновника были мгновенно уволены, а еще через несколько месяцев в газеты попала точно дозированная информация о коррупции среди высших чиновников.
Спустя некоторое время сам Ельцин напишет, что он был буквально потрясен такими тратами жен высокопоставленных государственных лиц. «Я думаю, что даже самая избалованная миллионерша не могла бы при всей своей фантазии за три дня истратить столько денег». Ельцин, разумеется, даже не подозревал, какой смех будут вызывать эти его слова спустя лишь несколько лет, когда его ближние родственники, подчиненные чиновники, друзья, и друзья его друзей начнут тратить не сотни тысяч долларов, а миллионы, когда размеры счетов нуворишей, сделавших состояние на близости к семье президента, перевалят за миллиарды долларов.
И еще тогда президент написал о таком отвратительном явлении, как подкуп депутатов и чиновников. Он даже представить себе не мог, какой станет степень коррупции среди депутатов и чиновников к моменту его ухода. Но это случится только через шесть лет.
В сентябре президент подписал указ «О поэтапной Конституционной реформе», который предусматривал роспуск парламента. Можете себе представить, как отреагировали на это в Верховном Совете? Я каждый день выходил на связь с моим куратором и рассказывал ему о том, что у нас творится. Подозреваю, что все материалы, которые я передавал Петру Петровичу, сразу же ложились на стол руководителя Службы внешней разведки Примакова, а уже оттуда попадали к Ельцину. Или не попадали. Я не уверен, что все материалы передавались в президентский аппарат. Примаков вел себя осторожно, стараясь не ввязываться в это противостояние.
Двадцать седьмого сентября здание парламента было оцеплено милицией. Но Ельцин еще колебался. В это время Конституционный суд снова поддержал Верховный Совет. И тогда депутаты объявили, что отстраняют от власти Ельцина и заменяют его Руцким. Нам отключили электричество и канализацию. В нашем парламенте начало пованивать, но отважные защитники парламента не сдавались.
