Камилла Лэкберг - Укрощение
— Как дела, Бертиль? Замерз? — спросил его Хедстрём.
— До чертиков, — ответил тот, похлопывая себя по бокам. — Мне бы сейчас хороший стаканчик виски, чтобы оттаять изнутри…
Патрик пришел в ужас при одной лишь мысли о пьяном Бертиле Мелльберге на пресс-конференции. Вопрос только в том, намного ли лучше окажется трезвая версия…
— Как мы будем проводить конференцию? — спросил он.
— Думаю, я буду говорить, а ты — меня поддерживать, — отозвался его шеф. — В таких ситуациях газетчикам необходима фигура сильного лидера, к которому они могут обратиться.
Мелльберг пытался напустить на себя важный вид, однако зубы у него все еще стучали.
— Конечно, — согласился его подчиненный, мысленно вздыхая так громко, что, казалось, Бертиль мог это услышать. Всегда одно и то же. Добиться от босса пользы во время расследования было так же трудно, как ловить мух китайскими палочками. Но едва речь заходила о том, чтобы оказаться в центре внимания или иным способом присвоить себе заслуги за всю проделанную работу, ничто не могло удержать его в стороне.
— Ну что, пора запускать гиен! — кивнул Мелльберг Аннике, которая тут же встала и направилась к двери. Она все подготовила, пока ее коллеги бродили по лесу, и шеф получил краткий обзор последних данных и бумажку с тезисами. Теперь оставалось лишь держать руку на пульсе и надеяться, что он не опозорит их больше, чем обычно.
Вошли журналисты, и Патрик поздоровался с некоторыми из них: теми, кого знал лично, — несколькими людьми из местных газет и представителями национальных изданий, с которыми он сталкивался в различных ситуациях. Как всегда, были и новые лица. Похоже, в газетах наблюдается неслабая текучка кадров.
Все уселись и стали переговариваться между собой, а фотографы столпились в тех местах, откуда могли снимать с самого выигрышного ракурса. Патрик надеялся, что на фото губы у Мелльберга не будут казаться такими синими, однако опасался, что вид у него в любом случае получится как у утопленника.
— Все в сборе? — спросил руководитель участка, дрожа, как от мороза. Журналисты сразу же стали поднимать руки, но он остановил их властным жестом. — На вопросы мы ответим чуть позже, а сейчас я хочу предоставить слово Патрику Хедстрёму, который кратко изложит последние события.
Патрик посмотрел на него с удивлением. Возможно, Бертиль осознал, что не обладает достаточной информацией, чтобы выступать перед представителями прессы?
— Да-да, конечно, спасибо… — Хедстрём откашлялся и встал рядом с Мелльбергом. Несколько мгновений он собирался с мыслями. Одно неосторожное слово представителям СМИ могло все испортить, но, с другой стороны, они обеспечивали связь с самым важным достоянием следствия — общественностью. Здесь необходимо было тщательно отбирать и дозировать информацию, чтобы она могла потом дать круги по воде в форме новых звонков и сведений от обычных людей. За годы работы в полиции Хедстрём уяснил: всегда есть кто-то, кто видел или слышал нечто важное, сам не отдавая себе в этом отчета. А вот неверная или избыточная информация могла дать злоумышленнику большие преимущества. Если преступнику известно, какие версии отрабатывает полиция, ему легче замести следы или просто избежать в следующий раз той же ошибки. Больше всего полицию пугало сейчас именно это — то, что нечто подобное произойдет вновь. Серийный маньяк сам по себе не перестанет совершать преступления — во всяком случае, такой маньяк. Патрика не покидало неприятное чувство.
— Вчера возле лесного массива к востоку от Фьельбаки была найдена Виктория Хальберг, — заговорил он наконец. — В тот же момент ее сбила машина — есть все основания считать, что это был просто несчастный случай. Она была доставлена в больницу Уддеваллы, где были приложены все усилия для спасения ее жизни. К сожалению, в одиннадцать часов четырнадцать минут утра она скончалась от полученных травм.
Полицейский сделал паузу и потянулся к стакану с водой, выставленному Анникой на стол заседаний.
— Мы обыскали местность, где она была обнаружена, и я хочу воспользоваться случаем и поблагодарить всех жителей Фьельбаки, помогавших нам в этих поисках, — продолжил он, взяв стакан. — В остальном я мало что могу сейчас рассказать. Разумеется, мы сотрудничаем с другими полицейскими округами, в которых имели место аналогичные случаи, чтобы они смогли найти своих пропавших девочек и чтобы мы совместными усилиями сумели арестовать похитителя.
С этими словами Патрик отхлебнул глоток воды:
— Вопросы?
Все руки взметнулись вверх одновременно, а некоторые репортеры заговорили сразу, не дожидаясь, пока им дадут слово. Камеры, установленные в первом ряду, жужжали во время всего выступления Хедстрёма, и он подавил в себе желание провести рукой по волосам, чтобы проверить, ровно ли они лежат. Странное чувство испытываешь, когда видишь свое лицо, напечатанное крупным планом на страницах вечерних газет.
— Пожалуйста, Шель! — указал он на Шеля Рингхольма из «Бохусленской газеты» — крупнейшей среди местной прессы. Этот журналист не раз помогал полиции в расследовании других дел, поэтому Патрик решил начать с него.
— Вы упомянули, что у нее были травмы. Какого рода травмы? Она получила их в результате наезда или некоторые из них были получены ранее? — спросил Рингхольм.
— Это я не могу комментировать, — ответил полицейский. — Я могу только сказать, что ее сбила машина и что она умерла от полученных повреждений.
— Нам стало известно, что ее подвергали пыткам, — продолжал Шель.
Патрик мучительно сглотнул. Перед глазами у него встали пустые глазницы Виктории и ее безъязыкий рот. Однако разглашать эти сведения было нельзя. В душе Хедстрём проклинал тех, кто проговорился об этом. Кому было нужно разглашать такие вещи?
— В интересах следствия мы не можем пока высказываться о характере травм, полученных Викторией, — объявил полицейский твердо, давая понять, что больше не скажет на эту тему ни слова.
Шель снова попытался что-то сказать, но Патрик поднял руку и дал слово репортеру «Экспрессен»[11] Свену Никлассону. С ним Хедстрёму тоже приходилось иметь дело раньше, и он знал: Никлассон умен, всегда хорошо подготовлен и никогда не напишет ничего такого, что может навредить следствию.
— Есть ли обстоятельства, указывающие на то, что ее использовали сексуально? И удалось ли вам установить связь с другими похищениями девочек? — поинтересовался Свен.
— Пока мы ничего об этом не знаем, — покачал головой Патрик. — Вскрытие будет сделано завтра. Что же касается других девочек, то на сегодняшний день я не могу раскрыть вам, что нам известно по поводу общего знаменателя, объединяющего эти случаи. Но, как я уже сказал, мы работаем в тесном контакте с другими округами, и я уверен, что в результате мы найдем преступника.
— Вы уверены, что речь идет об одном преступнике? — спросил представитель «Афтонбладет»,[12] самовольно взяв слово. — Здесь не могут действовать несколько злоумышленников или даже целая преступная группировка? Например, вы рассматриваете версию, что этот случай может быть связан с траффикингом?
— На сегодняшний день мы рассматриваем разные версии, в том числе и касающиеся количества преступников, — подтвердил Хедстрём. — Само собой, у нас возникала мысль о торговле людьми, однако именно случай с Викторией во многом опровергает эту версию.
— Почему? — упорно продолжал корреспондент «Афтонбладет». — Потому что у нее были травмы такого рода, что она не могла стать объектом торговли?
Шель внимательно рассматривал Патрика.
Тот стиснул зубы. Вывод репортера был совершенно верен и обнаруживал, что представителям СМИ известно куда больше, чем нужно. Однако пока сам он ничего не подтвердил, газеты могли лишь строить догадки.
— Как я уже сказал, мы разрабатываем все версии — как вероятные, так и невероятные. На сегодняшний день мы ничего не исключаем, — уклонился полицейский от прямого ответа.
Он дал журналистам задавать вопросы еще в течение пятнадцати минут, но большинство из них осталось без ответа — либо потому, что Хедстрём сам его не знал, либо из-за того, что эти сведения должны были оставаться тайной. К сожалению, слишком многие вопросы относились к первой категории. Чем больше вопросов бросали ему журналисты, тем яснее становилось, как мало полиции на самом деле известно. Прошло четыре месяца с того момента, как пропала Виктория, и еще больше — с тех пор, как исчезли девочки в других округах, однако полицейские пока не располагали практически никакой информацией. Почувствовав себя загнанным в угол, Патрик решил прервать сессию вопросов и ответов.
— Бертиль, тебе есть что сказать в заключение? — спросил он своего шефа и отошел в сторону, давая Мелльбергу почувствовать, что именно он вел пресс-конференцию.
