Анна Малышева - Голоса ночи (сборник)
Мария вздохнула с облегчением. Ей уж было представилось, что дела обстоят намного трагичней.
– Ничего страшного!
– По-твоему – ничего?
– Конечно. Заплатишь.
– С каких шишей? – Он поднял раскрасневшееся лицо и взглянул на нее потерянным, злым взглядом. – Я все вложил в товар.
– Возьми кредит, – она лихорадочно подсчитывала в уме, какова должна быть процентная ставка. – Сколько тебе нужно площади? Сколько они возьмут? Сколько ты собираешься заработать? В конце концов, в Москве не один только подходящий склад, найдем и подешевле, если там с тебя хотят содрать слишком много… Я даже сама могу…
Но все ее конструктивные предложения разбились о его слова:
– Никто мне кредита не даст.
Она уронила руки. Колени внезапно ослабли. Мария почувствовала себя отвратительно, эти слова выбили у нее последнее оружие – ее рациональность.
– Мне не верят в долг. Я… Ах ты! – Он вцепился в свои тщательно причесанные черные волосы, которые она так любила перебирать кончиками пальцев, лежа рядом с ним в постели. Мария едва не сделала движения, чтобы остановить это варварство. Сердце замирало в груди: у нее не было сил видеть, как муж убивается.
– Понимаешь, со мной часто приходилось прокалываться, – жаловался он. – Я не на хорошем счету. До сих пор везло… Я люблю рисковать, а чтобы зарабатывать на риске – нужен оборотный капитал. Ты и сама должна понимать.
Она кивала, гладила его плечи, ей было невыносимо жаль мужа.
– У тебя не было денег?
– Были! Но теперь все в товаре…
– А что это?
– Красная рыба. Из Норвегии. Отличная партия. О, мамочки… Несколько фур… Если они пропадут!
И он снова принялся терзать прическу. Мария не стала уточнять, что это за рыба и сколько на ней можно заработать. Ее сознание металось, как заключенный между стен одиночки. Она ощущала себя невероятно одинокой перед лицом надвинувшейся катастрофы. «Невозможно потерять такой товар. Он заработает. Нужно лишь помочь. Кто? Кто?! Валерьян? К черту его. Борис сам говорил, что тот ему не поверит на слово. Кто? О ком я знаю? Он все время молчал…»
Она обняла мужа еще крепче и с каким-то обреченным чувством ощутила, что тот сжимается, как будто ее прикосновения и ласковые слова были ему вовсе не нужны.
– Выкрутимся, – еле слышно сказала она. – Ложись спать. Я подумаю.
– О чем?
– Погоди. Может, что-то сложится… Твоя квартира? Дача? Ох, прости, дачу я трогать не буду. Но квартира? Ее можно продать?
– С ума сошла, – он свесил руки между колен и теперь выглядел как боксер, перенесший нокаут. Голова бессильно болталась на расслабленной шее. – Рисковать таким состоянием…
– Но почему нет?
– Если я покажу, что деньги нужны срочно, – сколько мне за нее дадут? Успокойся, все давно разглядели каждый рубль в моем кармане! А квартира – это теперь последнее, на чем я смогу заработать… Если и буду что-то предпринимать – не заложу, а продам. И продам с прибылью!
Он яростно шлепнул себя ладонью по колену. Мария засуетилась:
– Но что тогда делать?
– Ничего. Ничего. Я несчастный неудачник. Хочешь – врежь мне!
И он даже повернул к ней искаженное, незнакомо-несчастное лицо. Вместо того чтобы выполнить его просьбу, Мария, разумеется, постаралась утешить мужа. Она ласкала его, целовала, говорила, что передряга не такая уж страшная и что с такими нервами, как у Бориса, вообще не стоит связываться с серьезным бизнесом. Ведь это сплошные взлеты и падения. Это перепады, неудачи… А потом – победы. Он слушал ее и истерично похохатывал:
– Ты говоришь так, что можно подумать, сама в этом варилась.
Она все-таки уложила его пораньше и потом несколько часов провела в одиночестве, на кухне, сидя перед чашкой чая. Что делать? Что?
И вот является Настя и преподносит ей очередной сюрприз. Когда Мария услышала имя Валерьяна Тимофеевича, ее глаза сузились. Ну, конечно. Кто, как не он? Кому еще нужно оттеснить от компаньона женщину, которая не позволит его разорить дотла? Наверняка он извлечет из этого выгоду. Она, Мария, страшно неудобна этому упырю с лицом черствого колобка. Сразу было ясно. Стоило посмотреть в глаза. Все дело в Валерьяне. Слышала она о таких…
– Хорошо, – с неожиданной решимостью сказала она удивленной гостье. – Дождись его и поговори. Кажется, так будет лучше.
Настя взглянула ей в лицо – слез как не бывало. Мария выглядела собранной, холодной и решительной – совсем как в прежние времена.
* * *– Я все знаю, – Настя встала навстречу хозяину дома. – Даже не знаю, что и сказать.
Тот ответил диким взглядом, и девушка умолкла. Его вид поразительно контрастировал с прежним. Тогда перед нею был самоуверенный, холеный, привлекательный мужчина. Сейчас – развалина. Трясущиеся губы, усталые глаза, ссутуленные плечи. Мария немедленно закружилась вокруг мужа, как пчела вокруг цветка, и Настя вдруг поняла, та в чем-то была права. Сейчас этого человека не стоило трогать.
Но Борис все-таки ответил. Он, грузно опустившись на диван, спросил – о чем речь. Узнав, что о Юлии, медленно провел ладонью по влажному лицу. Когда лицо вновь оказалось на виду, глаза стали куда более бодрыми, взгляд – собранным.
– Какие же вы, женщины, скрытные, – заметил он, отыскивая пачку сигарет в кармане бежевого легкого пиджака. – Никто никому – ни слова.
В его голосе звучала злая ирония.
– Боренька, я боялась, – начала было жена, но тот отстранил ее ладонью. Мария как раз собралась кинуться ему на шею.
– Чего боялась? Мне нечего бояться.
– Я боялась за тебя. За твое состояние…
– Состояние стабильное, – ответил он все с той же иронией. – Вопросы есть?
И поскольку Настя молчала, он продолжал сам:
– Я встретил Машу. Подумал, что она – та, кого искал. Женился. Она, знаешь ли, требовала от меня откровенности…
Он закашлялся, неловко вдохнув дым, а Настя поморщилась. Сегодня ей вполне хватило сигар Валерьяна Тимофеевича. До конца рабочего дня он выкурил три штуки.
– А вот сама откровенна не была.
– Но я…
– Постой, – снова жесткий, отточенный жест и потерянное, несчастное лицо Марии. – Почему ты скрыла, что познакомилась со мной из интереса?
– Но я, – заторопилась та, боясь, что ее перебьют, – сразу сказала, что пытаюсь узнать о той несчастной самоубийце!
– А вот я все тебе рассказал.
Борис перевел взгляд на Настю. Та стояла неподвижно.
– А ты, – он не сводил с нее глаз, – ты можешь что-то объяснить? Разве ты была со мной откровенна? Сговорились, да? Чтобы вытянуть все до капельки? Я устроил тебя на работу. Что, мало платят? Начальник плохой? Почему ты ко мне пристаешь?
И он спрятал лицо в ладони, сложенные лодочкой. Марии этот жест отчаяния уже был знаком. Настя оцепенела.
– Да, я с ней был! – выкрикнул мужчина, в котором прежде никак невозможно было предположить истеричных задатков. – Да, был! Да, ошибся, бросил! Она повесилась! И что вы теперь ко мне пристали, когда у меня все так…
Он отпустил резкое словцо. Настя взметнула ресницы, посмотрела на подругу. Та гладила мужа по плечу, посылая Насте уничижительные взгляды, которые ясно говорили: «Вон!»
– Я приду как-нибудь потом, – тихо сказала девушка, бочком продвигаясь к двери. – Извините. Я искала…
– Меня?
– Да не вас, – она кусала губы. – Хоть кого-то… Ошиблась. Простите. А вы знали, что она была замужем?
– Юлия? – Борис поднял голову. – Нет.
– Я же тебе говорила, – прошипела Мария, оборачиваясь к дверям. – Иди.
– А что ее первые два мужа исчезли? – Голос Насти начинал звенеть. – А что Колю… последнего мужа зарезали во Владивостоке и убийцу все еще не нашли? Знали вы это?
Борис энергично растер ладонями и без того припухшее лицо. Он в самом деле плакал.
– Ничего я не знал. Только хотел от нее отделаться.
Мария яростно заломила брови:
– Сейчас же уходи! Неужели не видишь, что он не в себе!
– Постойте, – Настя отступила еще на один шаг к дверям. – А собаку вы помните?
– Кого? – глухо переспросил Борис.
– С чего он будет помнить эту рваную шавку, – не выдержала Мария. Она буквально взорвалась от бешенства. – Ты же сама знаешь, что пес жил в кафе два года, а Боря познакомился с этой женщиной всего несколько месяцев назад… Или меньше?
Тот кивнул. Настя тщательно застегнула сумочку. Когда на нее кричали, она чаще всего терялась, начинала тушеваться, сдавать позиции. Но не сейчас. Глядя на Бориса, она внезапно ощутила глухую тайную злобу, которая давно уже копилась у нее в душе и которой прежде было некуда выплеснуться.
– Хорошо, – медленно выговорила она. – Ухожу. За работу – спасибо. За участие – тоже.
Она перевела взгляд на Марию.
– Но зачем было лгать?
Мария махнула рукой, показывая, чтобы гостья немедленно убиралась. И Настя покорно ушла.
На улице прояснилось, асфальт был мокр от дождя и парил. Девушка шла к метро, глядя себе под ноги, и никак не могла забыть взгляда, которым проводил ее Борис. «Мне он не нравится», – сказал Валерьян Тимофеевич. «Мне тоже», – опять подтвердила бы она.
