Юрий Енцов - Охота на единорога
— Наам, — раздалось в трубке.
— Салям Алейкум, — поздоровался Серж — Мэ Исмук? (Как вас зовут?)
— Алейкум Ассалям. Убейд. Мин фадлик Мин айн инта? (Извините, откуда вы?), — поинтересовались на том конце.
— Исми (Меня зовут) Серж Хацинский, вам привет от доктора Фон Це, которому вы писали, я звоню вам из Лондона. По просьбе профессора Фон Це и его друга профессора Абрамса я собираюсь в ближайшее время, возможно, уже завтра прибыть в Ирак и повидаться с вами.
— Очень рад, — сказал собеседник. — Вас встретить в аэропорту?
— Не хочу вас затруднять, — ответил Серж. — Я еще буду звонить в Национальный музей, правда, по другому поводу и рассчитываю, что они помогут со встречей и размещением.
Серж нажал на клавишу.
— Ну вот, меня ждут, пока все складывается удачно, — сказал он.
— Прекрасно, — сказал Джордж, — сейчас Мэри даст вам фотоаппарат для того, чтобы вы сфотографировали рукопись, и организует вам на самолет билет. Мэри, заказывай билет в Багдад на завтра!
Женщина зашла в кабинет и, притиснувшись между стариком и его столом, приникла к компьютеру.
— Так, — сказала она, — прямых рейсов нет уже двенадцать лет. Можно лететь с пересадкой через Египет и Сирию. Сначала до Каира, потом Дамаск, и оттуда либо на автомобиле, либо самолетом. Они летают примерно раз в неделю.
— А если через Анкару? — спросил Серж.
— А как вы собираетесь пробираться через Курдистан? — ответила она, — Можно вообще долететь до Кувейта, но мы не знаем как там после Войны в заливе. Уж лучше через Иорданию, всего одна пересадка. Из Аммана рейсы в Багдад чаще.
Все это не очень устраивало Сергея.
— Позвольте мне, — попросил он и, развернув монитор компьютера к себе, занялся поисками.
— Вот, — сказал он после получасового сосредоточенного молчания, когда Мэри уже успела унести остатки завтрака, — небольшая индийская компания садится в Багдаде для дозаправки. Кстати, очень дешево.
— Простите меня, я не склонен доверять этим индусам, — сказал Абрамс.
— Но самолет-то у них русский, — успокоил его Сергей, — Ил-62.
— Да? — сказал Джордж неуверенно. — Ну, смотрите сами.
— Вылет в три утра, — сообщил Серж.
— Мэри вас отвезет в Хитроу, — сказал Джордж. — Вот ваша пластиковая карточка с задатком в 25 тысяч фунтов. Деньги на расходы получите в нашем посольстве.
— Задаток я предпочел бы оставить на хранение у вас, — ответил Сергей.
— Это разумно, — похвалил его Абрамс, — но тысячу долларов на первые расходы возьмите.
Сергей молча сунул в карман плаща пачку стодолларовых бумажек. Затем настала очередь Джерджа звонить. Он переговорил по телефону с кем-то в министерстве иностранных дел.
Разговор оказался долгим его несколько раз переключали, просили подождать.
Серж пока рассматривал кабинет Джорджа, книжные шкафы, фотографии. На одной из них они с Фон Це были сняты с каким-то молодым человеком:
— Кто это с вами? — спросил Серж.
— Это внук Фон Це, Родни. Он работает в Бельгии в каком-то международном учреждении, толи в Совете Европы, толи в НАТО?
Затем Серж опять позвонил в Ирак, на этот раз не в Басру, а в Багдад. Ему пришлось раза три повторить вежливое арабское приветствие, прежде чем после расспросов ему удалось пригласить к телефону его бывшую однокашницу по Московскому университету, а ныне доктора Фатиму Камар. Они обменялись арабскими приветствиями, а затем Сергей сказал несколько слов по-русски:
— Привет, Комарик! Помнишь, тебя так называли в Москве.
— О Аллах, — воскликнула она. — Это было двадцать лет тому назад. Я уже все забыла. Очень смутно вспоминается. Кто вы?
— Серж Хацинский, — ответил он. — Я учился в аспирантуре.
— А! Француз? — спросила она. — Такой красивый француз.
— Сейчас уже не такой, — ответил он. — Я буду проездом в Багдаде. Лечу в Индию завершать мою научную работу. Хотелось бы посетить багдадскую библиотеку, нет ли там чего-нибудь по белуджам.
— Думаю, что в Пакистане и Индии больше материала, — сказала она.
— Хотелось бы повидаться с тобой, — предложил он, — повспоминать студенческие годы.
— Вы знаете, — ответила она сомневающимся тоном, — сейчас такая напряженная обстановка в стране.
— Я далек от современной политики, — сказал он. — Меня интересует только политика тысячелетней давности.
— Когда вы будете в Багдаде? — спросила Фатима.
— Завтра рейсом Лондон-Дели, — ответил Серж.
— Да, знаю, это очень удобный рейс, — сказала она.
— В таком случае до встречи, — сказал он.
— Маассалама (до свидания), — попрощалась она.
Формальности были улажены.
— Я пойду, отдохну немного, — сказал Джордж. — В моем возрасте это необходимо. Знаете, как говорят: Послеобеденный сон серебряный, а дообеденный золотой.
— И в Англии так говорят? — спросил Серж.
— Я столько путешествовал, что уже не помню, где так говорят, — ответил старик. Он медленно пошел к себе в спальню. — Да и вам с Мэри не мешало бы поспать перед вылетом. Она вам постелет в комнате для гостей. Сделаешь Мэри?
— Конечно, Джордж, — ответила женщина.
Проводив Абрамса, Мэри показала Сержу отведенную ему небольшую комнату с невысокой кроватью. Она вытащила из шкафчика чистые простыни.
— Вообще-то я собирался пройтись по городу, — сказал Серж. — Но может быть действительно стоит отдохнуть. Когда летишь на восток, перелеты более утомительны, чем на запад.
— Мы можем выехать на час раньше и зайти куда-нибудь, — сказала она. — Ночью Лондон даже лучше чем днем. Вам нужно еще что-нибудь?
— Пока нет.
Елен улыбнулась и ушла, оставив его одного. Женщина была симпатичная, очень зрелая по виду. Ее выражение лица было лет на сорок, а когда она улыбалась, казалось, что ей нет и тридцати.
«Наверное, пойдет готовить обед или организовывать еще какие-нибудь дела Джорджа?» — подумал он и как всегда ошибся. Прошло минут десять, — он только снял пиджак, повесив его на спинку стула, сбросил башмаки и переложил купюры из внутреннего кармана в портмоне, как дверь опять приоткрылась — и Елен вошла без стука. Она была уже не в деловом костюме как встречала его, а в домашнем халате. Она подошла к нему и… обняла.
— Ты уверена, что когда Джордж сказал «…вам с Мэри не мешало бы поспать». Он имел в виду это? — спросил Серж
— Я думаю, он именно это имел в виду в глубине души, — ответила она и сбросила халат.
У нее было молодое нежное тело и грудь никогда не рожавшей женщины. Она задернула шторы и юркнула под одеяло. После двух недель воздержания, Сержу этого было вполне достаточно для того, чтобы забыть все сомнения и угрызения совести…
Он проснулся как раз к пяти часам. Он услышал за неплотно прикрытой дверью разговор Джорджа с Мэри на тему кому приличнее идти будить его, быстро вскочил, натянул трусы, брюки, майку, рубашку. Подом подумав, надел еще и пиджак и вышел.
— А вот и вы, — сказал Джордж из гостиной, давайте обедать.
Обед очень напоминал завтрак.
— Мэри так и не научилась готовить, — объяснил Джордж, — после того как ушла на покой моя кухарка, мы покупаем готовые полуфабрикаты.
К пирогу, который представлял собой разваренную говядину, заключенную в футляр из слоеного теста и политую густой мясной подливкой, был, кстати, стаканчик пива.
На второе были кеджери — отваренный рис, рубленые крутые яйца и отварная рыба.
— Напоминает рыбный салат — сказал Серж. — Сюда не помешало бы ложку майонеза.
Кипперсы — горячая копченая селедка — тоже требовали глотка пива. Обед плавно перешел в «файв-о-клок».
К чаю оказался фруктовый торт, напоминающий кекс, в котором сухофруктов и пряностей больше, чем муки, горячие лепешки-скоунзы, которые нужно было мазать девонширскими сливками, похожими на очень густую сметану, тосты с огурцом, представляющие собой очень мягкий белый хлеб, сыр «Филадельфия» и ломтики огурца, а также и персиковый джем.
Елен была весела, и обед прошел в приятной обстановке. Часов в восемь принесли заказанные билеты. В двенадцать Серж с Елен выехали, попрощавшись с Джорджем.
— Я чувствую себя немного виноватым перед ним, — сказал Серж.
— А я нет, — ответила Елен. — Он делает это так редко, а я не решаюсь его торопить, в его возрасте этом может быть небезопасно.
— Так он это еще делает? — удивился Серж.
На выезде их Лондон из Хитроу Серж увидел Православный храм. Это была небольшая, белая, с золотыми куполами церковь, словно перенесенная откуда-нибудь из Подмосковья.
— Это что? — спросил он, поворачивая голову.
— Uspensky cathedral, построили русские эмигранты, — сказала Елен.
— Успенский собор? — спросил Серж.
