Екатерина Гринева - Муж-незнакомец, или Сладкие сны о любви
– Где он теперь? – закричала я. – Где?
– Не знаю. Он лежал, лежал… Потом встал и, шатаясь, пошел. Прошел вдоль забора и вышел на дорогу. Остановил машину и уехал. Все.
Денис замолчал, выжидательно глядя на меня.
В голове стреляли молнии. Я ничегошеньки не понимала. Куда уехал Дымчатый? В каком он состоянии? Может быть, он уже скончался по дороге от потери крови.
Я достала из сумки сотовый. Но абонент был недоступен.
Кейс! Если он положил сотовый в кейс, то дозваниваться до Дымчатого бесполезно. Сотовый остался в кейсе. Но если он шел, шатаясь, то… Куда делся кейс?
– А кейс? – спросила я. – Он шел с кейсом?
В глазах мальчишки мелькнуло непонимание.
– Что такое «кейс»?
– Портфель такой. Коричневый.
– Н-нет. Без… портфеля.
– Т-так! – раздельно сказала я. – Или ты говоришь мне все как есть, или я сверну тебе шею. Ты, наверное, уже понял, что шутить я не буду. Кавказец на ходу махал руками – твои слова, а с портфелем не очень-то помашешь. А мужчина, которого ранили, – и при этих словах я сглотнула, – шел уже без портфеля. И куда портфель делся?
– Ну… я.
– Денис! – взмолилась я. – Ты только говори правду, ничего не сочиняй. Я тебя умоляю. Пожалуйста. Тот человек, которого ранили, – мой муж. Понимаешь?
– Я взял тот кейс, – прошептал мальчишка. – Я подошел к тому мужчине и увидел этот портфель. Я хотел взять его, а потом кому-то сказать, чтобы вызвали милицию. Сам я звонить не мог. Я состою на учете.
– За что?
– За кражи. У меня мать пьет, а отца нету. Еще сестренка есть, но она – маленькая. Ей пять лет. А денег нету. Вот и… – мальчишка шмыгнул носом.
– Ладно. Я не буду ругаться. Ты взял кейс и куда пошел потом? А ты не сочиняешь, что тот мужчина встал и пошел, а?
– Не сочиняю. Все как есть, так и говорю. Я побежал, cпрятал портфель, а когда вернулся, то увидел, как он идет. Я испугался – жуть! Я-то думал, что он уже – все. А он идет. Поймал машину и уехал. Все! – шмыгнул носом Денис. – Больше ничего не знаю.
– А кейс?
– У меня.
– Показывай, где его спрятал. Пошли вместе за ним.
Денис вприпрыжку пошел к гаражам. Я с трудом поспевала за ним.
– Иди потише. Больно прытко скачешь.
– А вы… да вы вообще как неслись за мной. Я бегу хорошо. Но вы бежали, как олимпийская чемпионка. Правда-правда.
Я усмехнулась.
– Не заливай.
– Честное слово.
То, что Дымчатый жив, меня радовало. Но в каком состоянии он сел в машину и что с ним сейчас? И почему он не отвечает на мои звонки…
Тем временем мы пришли к гаражам.
– Вот здесь. – Денис подвел меня к старому гаражу с полуприкрытой дверцей.
– Хозяин помер, а наследникам сейчас ни до чего. Дочь – в психушке, а сын в Америке. Вот и стоит бесхозный, – пояснил он.
Мальчишка нырнул в гараж и вышел оттуда с кейсом.
– Вот. Я там ничего не трогал. Честное слово. Я спрятал его, а сам пошел обратно – посмотреть, что и как.
Я взяла кейс и прижала его к груди. Родной кейс! Привет от Дымчатого.
Денис стоял и переминался с ноги на ногу.
– Ладно, – cказала я. – Иди. Насчет того, что видел, никому не распространяйся. Это ни к чему. Здесь серьезные взрослые разборки идут, и тебе лучше не светиться. Понимаешь?
– Да что я, маленький, что ли, – обиделся Денис. – Все понимаю. Болтать не стану. Это верняк.
– Ну и хорошо. Иди домой. Все.
Он помедлил несколько секунд, а потом, резко развернувшись, быстрыми шагами пошел к домам.
Я стояла и смотрела ему в спину – оцепенело, крепко прижимая к себе кейс. Затем тряхнула головой и, прислонившись к стене гаража, медленно сползла на землю.
Дела – дрянь! Хуже не придумаешь. Дымчатый неизвестно где и непонятно в каком состоянии. Я в полном неведении, что мне делать дальше.
Я вцепилась руками в волосы; кейс выпал из рук и лежал на земле рядом со мной.
Я слегка дернула себя за волосы. А что, если в кейсе я найду ответы на свои вопросы? И чего я сижу – нужно срочно все просмотреть в нем!
Трясущимися руками я открыла кейс и стала перебирать находившиеся в нем бумаги. Какие-то документы, деловые записки – пометки. Органайзер. Я раскрыла его и пролистала. Меня интересовали числа, близкие к сегодняшнему дню. Какие-то совещания-конференции, летучки и задания сотрудникам. Образцовый органайзер образцового руководителя, который ни на секунду не забывает о своей работе.
Когда я приблизилась к сегодняшнему дню – стала смотреть более внимательно, боясь пропустить хоть малейшую зацепку или ниточку, которые помогут мне распутать события сегодняшнего дня.
В глаза мне бросилась надпись: «Два билета в Дубай. Не забыть предупредить ее». И сегодняшняя дата!
Органайзер выпал из моих рук. Я взяла в рот палец и с силой прикусила его. Вот как, значит, все объясняется. Легко и просто. Он укатил с кем-то в Дубай. И плевать на разборки, плевать на убийство Оли Юхневой. Раненный, он взял машину и поехал в аэропорт, чтобы успеть на самолет.
Я перетрясла кейс. Билетов не было. Значит, чемодан он отправил в аэропорт заранее, а сам приехал сюда…
Мне хотелось выть и кататься по земле.
Я сидела и плакала; слезы застывали на холоде, но мне было на это совершенно наплевать. Внутри была страшная опустошенность и вообще не хотелось жить.
Я сидела так какое-то время, потом тряхнула волосами и поднялась с земли.
Ну нет, так я это не оставлю. Что он себе позволяет?! В конце концов мы не разводились, и я его жена.
У меня возникло жгучее желание узнать, кто эта женщина, и потребовать у Дымчатого объяснений. Пусть врет, пусть изворачивается, но пусть хоть что-то объяснит мне в этой дурацкой истории, в которой я ничего не понимала.
Надо ехать в Москву!..
И здесь меня осенило: надо спросить у Киры Андреевны. Секретарши обычно в курсе всех дел начальника, в том числе и любовных шашней. Она же наверняка доставала билеты в Дубай и знает имя-фамилию-координаты его шлюшки.
Я нажму на Киру, и пусть она мне все выкладывает. Я не представляла, как я буду нажимать на железную Киру Андреевну, но точно знала, что без этой информации от нее не уйду.
Господи! Дымчатый! Какой же ты сволочной предатель! Как все мужики, наносишь удар исподтишка – в тот момент, когда этого ждешь меньше всего.
Моя память, помимо моей воли, вернулась к первым дням нашего знакомства, хотя сейчас эти воспоминания мне были ни к чему – они только растравливали душу. Но, несмотря ни на что, то жгуче-солнечное лето моментально возникло в моей памяти…
Наше знакомство началось самым курортно-банальным образом – ко мне и моей подруге Вале Шапошниковой в парке пристали двое парней. Один – высокий брюнет, другой – шатен, пониже ростом и с сумасшедше-веселым блеском в глазах.
– Разрешите познакомиться, девушки, – cказал шатен, преграждая нам путь. – Меня, например, зовут Володя. А вас? – он скользнул по нам взглядом – пристрастно-изучающим. Сначала по Валентине, потом по мне. И сразу все определилось, негласно, но железно-четко. Валентина досталась Андрею – тому высокому брюнету, а я – Володе.
Мы шли и болтали – бездумно, легко. Неожиданно Володя взял меня за локоть.
– А как насчет купания, а, девушки? Жарища такая, хоть из воды не вылезай.
Было уже семь часов вечера, и я хотела сказать, что можно потерпеть до завтра, но неожиданно согласилась.
– Да, искупаться не помешало бы.
– Ты, как местная, наверное, знаешь укромные местечки, где нам бы никто не помешал.
Я окинула его насмешливым взглядом.
– Естественно.
– Тогда ждем вас на этом же самом месте. Через час.
Я помахала ему рукой и помчалась домой. После смерти родителей я жила у тети Лиды. Когда я сказала, что познакомилась с интересным парнем из Москвы, она только тяжело вздохнула.
– Ой, Инка! Смотри, москвичи, они все такие – поматросят и бросят. Гляди в оба.
Я вспыхнула, но ничего не сказала. Молодой черно-белый кот Граф сидел на земле и смотрел на меня желтыми глазами.
– Как день-то провела? – немного помолчав, спросила тетя Лида.
– Нормально. Ходила, как всегда, в тир – пострелять. Потренироваться. Через полтора месяца – соревнования по стрельбе. Хотелось бы не сплоховать.
Я стянула с веревки сохнувший купальник, кинула его в сумку, зачем-то положила туда черные очки, бутылку питьевой воды и ярко-желтое полотенце.
– Все! Я пошла…
Парни стояли и ждали нас. Когда мы с Валентиной подошли к ним, Володя сказал:
– Мой приятель cтрастный любитель кино – и мечтает сводить девушку в кинотеатр. А я мечтаю искупаться в севастопольской бухте. Так что наши пути расходятся. Андрей с Валей идут в кино, а мы – на море. Возражения есть? Возражений нет.
Я не успела опомниться, как мы оказались вдвоем, и мой новый знакомый доверительно шепнул мне:
– Зачем нам лишние люди? Я хотел остаться с тобой наедине.
Мы пошли в одно из тех мест, где я любила бывать, и там, в маленькой севастопольской бухте, мы страстно целовались, забыв обо всем. И потом, уже ночью, наши тела впечатывались друг в друга – мы не могли насытиться любовью, и наши ласки чередовались с купанием в море. Мы занимались любовью в воде, на берегу, в бухте. Наши руки, тела, губы переплетались, ласкали друг друга, и я чувствовала себя непривычно, cтранно и вместе с тем такой неправдоподобно-счастливой, какой не была никогда раньше.
