Екатерина Гринева - Муж-незнакомец, или Сладкие сны о любви
Непонятно почему у Марка, – кивнула я в сторону Калмановского, – появилась мысль найти документы и продать информацию по Усть-Качанскому комбинату другому лицу. Но где пропавшие документы? Он почему-то стал подозревать тебя, – обернулась я к мужу. – И решил поискать эти документы у нас дома. Приходил к нам в квартиру, как к себе домой. Подделал ключ и приходил. Ты знал, что с соседями проблем не будет. Одного нет, а другая торчит в ванной и слушает музыку. Наверняка Володя пожаловался тебе на нее. Так ведь? – я задала вопрос Марку в лоб, не сводя с него взгляда. По его лицу пробежала тень, и я поняла, что все сказанное мной – правда. – А когда я вернулась из Эмиратов, Марк установил за мной слежку и следил за всеми передвижениями. Когда я побывала у Баринова, Марк по моим следам вечером нагрянул к нему домой. Разговора не получилось – Марк убил Баринова. А потом нанял этих головорезов, которые преследовали нас по пятам и пытались убить. Разве не так? Ты страшно завидовал Володе и хотел стать первым, обойти его. Я только одного не понимаю: почему ты заставил Плешакову сказать, что ребенок – Володин, когда он – твой. Ты решил повесить на него заодно всех собак? Чтобы он мучился и страдал от душевного дискомфорта? – в моем голосе прозвучала насмешка.
Голова Марка Калмановского как-то странно дернулась.
– А твоя ведьма догадлива. Недаром я ее никогда не любил.
С рычанием Дымчатый кинулся на него; Марк прицелился, и тут я кинулась Калмановскому в ноги. Пистолет рванулся вверх. Следующим движением я дернула Марка под себя и уселась на него верхом.
– Помоги мне связать ему руки, – попросила я Дымова.
– Веревка где-то здесь…
Толстой бечевкой я связала Калмановскому руки и вытерла лоб рукой.
– Кажется, теперь все.
– Я думал, ты к нему в ноги бросилась – умолять о прощении.
– Какое прощение, Дымчатый! – вытерла я слезы тыльной стороной ладони. – Это прыжок кобры называется. Буду я Калмановскому в ноги кланяться, – уже приходя в себя, фыркнула я. – За кого ты меня принимаешь?
– Пардон-с!
Я посмотрела на Калмановского. Он лежал со связанными руками, закрыв глаза. То ли в обмороке, то ли притворялся.
Я поддела его ногой, но он никак не отреагировал.
Мы вышли на улицу. И тут что-то зашипело, и яркий сноп пламени взметнулся к небу, поглотив дом и Марка…
– Прощай, Марк! – прошептал муж. В его глазах стояли слезы, хотя он изо всех сил пытался скрыть их. И я хорошо понимала Дымчатого: Марк был ему старым другом, роднее любого родственника и ближе брата…
– Документы! – и я схватила мужа за руку. – Мы их так и не нашли.
– Они здесь, – похлопал себя по груди Дымчатый. – Я их взял, когда ходил за винтовками. Я знал, где находится тайник у Баринова. Он мне как-то давно показывал его: на случай, если его убьют или что-то случится с ним и его женой – где находятся деньги. Это было еще до переезда жены и детей в Лондон. С тех пор ничего не изменилось.
Мы шли к воротам не оборачиваясь. Молча, на расстоянии друг от друга. Ворота были сорваны с петель и валялись на земле. Мой джип стоял на старом месте.
– Подожди! – остановила я Дымчатого. – А если его заминировали?
Он посмотрел на меня странным отсутствующим взглядом.
Какое-то время он молчал, а потом отвел глаза в сторону.
– Не думаю, – наконец мягко сказал он. – Вряд ли они думали, что мы выберемся живыми из этого переплета. Вряд ли…
– Ты прав, – cогласилась я.
И тут Дымчатый прижал меня к дверце машины.
– Но ты не сказала: почему ты, несмотря на все обиды, которые я тебе причинил, бросилась помогать мне. Почему?
Его глаза смотрели на меня в упор.
– Потому что я люблю тебя, и жизнь без тебя не имеет для меня никакого смысла.
В ответ муж взял мое лицо в свои ладони и так крепко поцеловал, что мои губы сразу сладко заныли.
– Поосторожней, Дымчатый, – рассмеялась я. – Ведь мне еще вести машину.
– А что ты хочешь сейчас больше всего?
– М-м-м. Надо подумать… Наверное, жареной картошки с мясом и нашу широкую кровать, где мы раньше занимались любовью сутками напролет.
Он посмотрел на меня, хитро прищурился, но ничего не сказал.
Еще до того, как я открыла дверь ключом, я уловила в нашей квартире запах жареной картошки и мяса.
– Дымчатый! – обернулась я к мужу. – Это что еще такое?
– Сюрприз, – усмехнулся он.
Дверь распахнулась, и на пороге стоял улыбающийся Колокольцев. Рядом с ним с независимым видом, подняв хвост, стояла Дашка.
– Все готово! Владимир Николаевич! Как вы и заказывали. С возвращением, Инна Викторовна.
Я бессильно прислонилась к косяку двери.
– Володя! Это что еще такое? Да Колокольцев же повязан с ними со всеми! Он был у меня в квартире…
– Это я попросил Алексея проверить все тут: нет ли взрывных устройств, «жучков» и прочей гадости.
– Да… но… – от волнения я чуть ли не заикалась. – А как же он сюда попал? Или ты дал ему ключ?
Широко улыбаясь, Лешка достал из кармана связку ключей и потряс ею.
– Обижаете, Инна Викторовна. Универсальная отмычка в действии.
Я охнула.
– Слушай, ну ты и помощника себе выбрал! Он и хакер, он и взломщик – словом, мастер на вcе руки.
– И cпециалист прекрасный, – cказал Дымчатый, обнимая его за плечи. – Но что мы все так и будем стоять в дверях? Прошу к столу. Кто-то умирал по картошке.
– Я пойду, – cказал Лешка, блестя стеклами очков. – Дела…
– Слушай, Леш! А куда ты исчез? Пропал внезапно, как в воду канул?
Колокольцев бросил на моего мужа быстрый взгляд.
– Вообще-то это я посоветовал ему на время скрыться ото всех. Я страшно испугался за Лешку, что он во что-нибудь влипнет и наломает дров.
– Понятно.
Я подошла к Лешке и поцеловала его в щеку.
– Спасибо за все.
– Да что… я ничего. Всего лишь выполнял свою работу.
Но я была благодарна Лешке за то, что он не предал Дымчатого, а остался с ним рядом до конца.
Лешка ушел, и мы остались одни.
– Картошка остывает, – напомнил муж.
– Слушай! – помедлила я. – Мне нужно сказать тебе еще кое-что.
– Ну! Давай, а то я умираю с голоду.
– Тогда, когда мы с тобой встретились в первый раз… после нашего расставания я забеременела и сделала аборт.
– Инка! Зачем?
– Ты же уехал…
– Блин! И что, мне теперь с этим жить? Проклинать себя за то, что уехал и не давал о себе знать. Я никогда не прощу самого себя!
Его лицо осунулось, и смотрел он на меня тоскливым несчастным взглядом.
– Володя! – я подошла к нему и провела рукой по его волосам. – Тебе не придется проклинать самого себя. У меня задержка, Дымчатый. Вот уже два месяца. Я не хотела тебе этого говорить, пока не удостоверилась в том, что беременна. Да пусти же! – охнула я. – Задушишь.
Но Дымчатый крепко обхватил меня руками – сгреб в охапку и, счастливо улыбаясь, просопел в ухо:
– Слушай, а может, пункт насчет нашей широкой кровати пойдет первым номером, а?
