Михаил Черненок - Ставка на проигрыш
- Да, по случаю отпускных.
- Кто, кроме вас, пользуется машинкой?
- Все, кому не лень.
- И Овчинников?..
- Нет, Овчинникова за машинкой ни разу не видела. Что слесарю-то печатать?..
Бухгалтер отвечала монотонным голосом с таким равнодушием, что за время разговора на ее лице не мелькнуло ни малейшего эмоционального оттенка. "Робот, а не женщина", - подумал Антон и, посмотрев на стопку бумаги возле "Москвы", спросил:
- Можно, я кое-что отпечатаю?
- Печатайте.
Бирюков взял листок, перегнул его вдвое и, заложив в каретку, одним пальцем простучал сначала весь прописной, затем строчной алфавит и знаки препинания. Место запятой оказалось пустым.
Из домоуправления Антон ушел хмурым. К его приходу в уголовный розыск эксперты установили, что записка и характеристика Овчинникова отпечатаны на одинаковой бумаге и на одной и той же машинке. Исследование принесенного Антоном листка показало, что бумага, изъятая из домоуправления, по своему химическому составу схожа с бумагой, на которой отпечатана записка, а начертание прописных литер домоуправленческой машинки идентично шрифту записки. К сожалению, криминалисты не могли сказать самого главного: кто отпечатал записку?
Придя в свой кабинет, Бирюков в который уже раз принялся изучать печатную строчку: "Поправляйся и молчи. С приветом друзья". Сосредоточиться помешал телефонный звонок. Едва Антон назвал себя, в трубке тотчас послышался взволнованный голос хирурга Широкова:
- Товарищ Бирюков, мне срочно надо вас видеть.
- Что опять случилось, Алексей Алексеевич?
- Или шантаж, или провокация - не могу понять.
Антон машинально посмотрел на часы - рабочий день подходил к концу.
- Сейчас буду.
Когда Бирюков несколько минут спустя появился в клинике, Широков, засунув руки в карманы белоснежного халата, нервно расхаживал по приемному покою. Он молча провел Антона в ординаторскую, плотно закрыл за собою дверь, как будто опасался, чтобы их не подслушали, и сразу попросил:
- Разрешите посмотреть фотографию того парня с наивным взглядом, что прошлый раз при нянечке показывали.
Бирюков достал снимок Васи Сипенятина. Широков, словно не веря своим глазам, уставился на фото, и Антон заметил, как выпуклый рубец шрама на подбородке хирургу из розового стал бордовым. Неожиданная догадка пришла Антону в голову:
- Шрам от него?
- Нет, - быстро ответил Широков. - Шрам оставила война, а этот тип сегодня встретил меня возле дома и довольно прозрачно намекнул, чтобы я не лечил Холодову. Дескать, ей незачем жить...
- Он назвал ее фамилию?
- Да.
- Что вы ответили?
- Послал к черту! - Широков возвратил фотографию Антону и, сунув руки в карманы халата, заходил из угла в угол по ординаторской. - Парень начал мне угрожать: мол, если Холодова выживет, мы тебя прикончим. Тут я увидел сотрудника милиции и закричал: "Товарищ! Помогите задержать преступника!" Пока сотрудник подбежал, парень вильнул за угол дома и прямо-таки растворился.
- Как он теперь выглядит, этот парень? - спросил Бирюков.
- Как на фотокарточке, только волосы отросли. Пигментация необычайно светлая.
- Белые?..
- Необычайно, вроде как перекисью водорода обесцвечены. - Широков остановился. - На этом мои злоключения не кончились. Примерно через час позвонил неизвестный гражданин и сказал, что он встретится со мною завтра в кинотеатре "Аврора" на восьмичасовом сеансе. Билет для меня на этот сеанс, дескать, уже лежит в моем почтовом ящике. Говорил, похоже, из автомата на железнодорожном вокзале - отрывок объявления по радио был слышен: то ли прибывал, то ли отправлялся какой-то поезд, не разобрал.
- Что вы на это ответили?
- Ни слова. Мужчина быстро повесил трубку. Я тут же созвонился с женой, и она принесла вот... - Хирург достал из кармана билет в кинотеатр.
Бирюков задумался. Широков погладил шрам на подбородке:
- Что прикажете делать?
- Надо идти в "Аврору".
- Зачем? По-моему, самое простое - перекрыть все дороги из Новосибирска и задержать белоголового парня.
- Самое простое?.. Этого не стоит делать, Алексей Алексеевич. Во-первых, все дороги перекрыть очень нелегко. Во-вторых, парень может оказаться неосведомленным посредником, а нам нужен тот, кто идет на большой риск ради того, чтобы Холодова не дала показаний. Поправится ли она, Алексей Алексеевич? Сможет ли хоть что-то вспомнить?
- Приближается кризис. Рассчитывайте на худшее, - отрывисто сказал хирург. - Поэтому и опасаюсь попасть у кинотеатра в нелепую историю.
- Там будут сотрудники уголовного розыска. Мы постараемся взять события в свои руки.
- Но, объясните, что все это значит?
- К сожалению, мне пока известно не больше вашего, - откровенно признался Антон.
Из клиники Бирюков ушел с таким тяжелым чувством, как будто по его личному недосмотру скрылся особо опасный преступник, способный натворить в ближайшее время немало бед. Дело закручивалось в напряженную спираль. Если раньше отпечатки Сипенятина на двери квартиры Деменского можно было объяснить случайностью, то теперь Вася Сивый вроде как умышленно наводил на свой след. И в этом была загадка. Что заставило тертого рецидивиста лезть на рожон: выгодное посредничество или отчаянная тревога за собственную шкуру?..
Антон задумчиво шел по Красному проспекту. День кончался. Киоскеры бойко торговали вечерней газетой, на остановках люди втискивались в автобусы. Неподалеку от старинного, с башенками, здания ресторана "Орбита" над раскрытым этюдником сутулился пожилой художник в простеньком легком свитере.
"Надо поговорить с этим маэстро насчет иконной живописи. Может быть, он и Зарванцева знает", - подумал Антон, подходя к художнику поближе. Художник быстро набросал на этюде последние мазки, откинул назад волосатую голову и, словно обращаясь к Антону, буркнул:
- Ну как?..
- По-моему, здорово, - сказал Антон.
- А по-моему, цветная фотография вышла, - недовольно проворчал художник.
- Разве это плохо? Прямо как в жизни, похоже.
- В искусстве, молодой человек, все должно быть как в жизни, и все не так.
- Простите, как вас зовут?
- Николай Касьяныч.
- Вы профессионал, Николай Касьянович?
- Я художник, а не канадский хоккеист. В моем понимании профессионализм - это умение хорошо делать свою работу. И подчеркивать это слово вовсе ни к чему...
Бирюков улыбнулся:
- А вот у меня есть один знакомый, который считает себя художником-профессионалом. Зарванцева Альберта Евгеньевича знаете?
- Художник Зарванцев скончался лет пять назад.
- Как скончался?.. - удивленно спросил Антон.
- Как художник, разумеется.
- А как человек?
- Как человек Альберт Евгеньевич здравствует и преуспевает в заработках. Насколько мне известно, легкими рублями Алик соблазнился.
- Если не секрет, что это за рубли?
- Вам лучше знать, он ведь ваш знакомый.
- Мы недавно познакомились.
Николай Касьяныч, будто раскуривая невидимую трубку, засопел. Неторопливо уложив этюдник, он покосился на погоны Бирюкова:
- Вы из ОБХСС?
- Я старший оперуполномоченный уголовного розыска.
- Раньше, помнится, Зарванцев с уголовным розыском знакомств не водил.
- По-вашему, это зазорно?
- Нет, конечно... - Николай Касьяныч вскинул на плечо ремень этюдника и кивком головы показал на затененную аллею сквера, начинающегося сразу от ресторана "Орбита".
Бирюков пошел рядом с ним. Художник оказался в общем-то разговорчивым человеком. Как выяснилось, он знал Зарванцева давно - с той поры, когда Алик после окончания училища живописи появился в Новосибирске и стал работать в мастерских художественного фонда. Среди начинающих Зарванцев выделялся обостренным восприятием цвета и феноменальной зрительной памятью. Около десяти лет Алик увлеченно работал в мастерских. За это время сделал много, участвовал в зональных выставках, но потом вдруг как-то охладел к творчеству и увлекся оформительской работой по договорам.
- Иконами Зарванцев, случайно, не занимался? - осторожно спросил Бирюков.
- Кому иконы теперь нужны? - удивленно вскинул брови Николай Касьяныч. - В наше время церквей не так уж много, чтобы на иконах зарабатывать.
- Зато поклонников старины предостаточно... - намекнул Антон.
- Ах, вы вон о чем... Зарванцев не мошенник. Да и необходимости у него нет заниматься рискованными подделками. Алик на элементарной халтуре прекрасно зарабатывает.
- Разве оформительская работа по договорам - халтура?
- Откровенная. Все делается по трафарету, без всякой мысли.
- На творческой работе таких денег не заработать?
- В творчестве наскоком крепостей не берут и, думая только о деньгах, успеха не добиваются. Успех приходит с годами напряженного, кропотливого труда. Не у каждого на это хватает терпения.
- У Зарванцева не хватило?
- Надломился он как-то... Творчество - это постоянный поиск и бессонные ночи. Это максимальная трата нервных клеток и клубок сомнений, широкие полосы неудач. Зарванцев мельчить стал, в рюмочку заглядывать. А когда денежный человек начинает увлекаться таким делом, - Николай Касьяныч щелкнул себя по горлу, - вокруг него мигом собирается толпа...
