Лорел Гамильтон - Торговля кожей
— Хочешь, я провожу тебя?
Я улыбнулась ему, положив руку на дверь.
— Я большая девочка.
— У этого вампира на тебя серьезные виды, Анита.
— Ты задал все вопросы, которые хотел задать наедине? — Спросила я.
— Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, что ты прямолинейна?
— Все это чертово время.
Он снова засмеялся, но c оттенком нервозности.
— У тебя когда-нибудь был соблазн кормиться больше, чем нужно?
Швейцар, или слуга, или кто-то еще, вышел на крыльцо. Я помахала, чтобы они удалились.
— Что ты имеешь в виду, Рокко?
— Я могу забрать воспоминание, Анита. Я могу забрать его и удалить из их ума. Я несколько раз сделал это случайно. Оно будто становится моим воспоминанием, а не их, и это предел. Это пик. Я думаю, если я позволю себе, я могу забрать их все, каждое плохое воспоминание, которое у них когда-либо было. Может быть, больше. Может быть, я мог бы забрать все и оставить их пустыми. Я думаю о том, каково это — забрать все.
— Соблазнительно, да? — Сказала я.
Он кивнул и не стал смотреть на меня.
— Ты когда-нибудь делал такое?
Он посмотрел на меня в шоке, в ужасе.
— Нет, конечно нет. Это было бы зло.
Я кивнула.
— Речь не о способности сделать что-то, Рокко. Речь даже не о размышлении о том, чтобы это сделать. Речь даже не о том, что соблазн может завести слишком далеко.
— Тогда о чем? — Спросил он.
Я посмотрела в это очень взрослое, очень сведущее лицо, и наблюдала за сомнением в его глазах. Я знала, что это сомнение.
— Речь идет о решении не делать этого. Речь идет о том, чтобы не поддаться искушению. Наши способности не делают нас злом, сержант, они уступают ему. Психические способности ничем не отличаются от пистолета. Просто потому, что ты мог бы войти в толпу и убрать половину из них, не означает, что ты это сделаешь.
— Я могу запереть свой пистолет, Анита. Но я не могу вынуть это из себя и положить в надежном месте.
— Нет, мы не можем, поэтому каждый день, каждую ночь, мы делаем выбор быть хорошими, а не плохими парнями.
Он посмотрел на меня, его руки все еще сжимали руль.
— И это твой ответ: мы хорошие ребята, потому что мы не делаем плохих вещей?
— Разве хорошие парни не такие? — спросила я.
— Нет, хорошие парни делают хорошие вещи.
— Разве ты не творишь добро каждый день?
Он нахмурился.
— Я стараюсь.
— Рокко, это все, что мы можем сделать. Мы стараемся. Мы делаем все возможное. Мы противостоим искушению. Мы продолжаем двигаться.
— Я старше тебя лет на десять, почему я спрашиваю у тебя совета?
— Во-первых, я думаю, что я старше, чем выгляжу. Во-вторых, я первая, кого ты встретил, и у кого, как ты думаешь, такие же соблазны. Трудно, когда ты думаешь, что ты единственный, сколько бы тебе ни было лет.
— Звучит, словно твой собственный опыт, — сказал он.
Я кивнула.
— Иногда у меня так много компании, что я не знаю, что с этим делать.
— Вроде этого, — и он кивнул в сторону окна. Истина и Нечестивец терпеливо ожидали, пока мы закончим нашу беседу. Следили ли они за мной, или просто знали, что я здесь? Хотела ли я спрашивать? Нет, пока не была готова к ответу.
— Да, вроде этого. — Я повернулась к нему и протянула ему руку. — Спасибо, что подбросил.
— Спасибо за разговор.
Мы пожали друг другу руки, и сейчас между нами не было никакой магии. Мы оба устали, наш пыл потускнел от использования и эмоций. Он вышел и помог нам разгрузить машину. Настойчивому дворецкому не было позволено трогать ничего, кроме моего чемодана. Большинство моих действительно опасных вещей было все еще заперто в спецназе, но и здесь было достаточно такого, что не стоило нести персоналу. Нечестивец и Истина взяли дополнительные мешки. Сержант Рокко протянул им руку. Они были удивлены предложением, хотя он, вероятно, ничего не заметил. Они пожали друг другу руки. Он пожелал мне спокойной ночи, и сказал «Увидимся завтра».
— Мы начнем с района, где он нашел всех своих вампирских жертв сегодня ночью.
— Да, может быть, его логово в этом районе. — Он сел в грузовик. Мы пошли к дверям. Я бы чувствовала себя в большей безопасности, если бы Витторио охотился только вблизи своего логова. Это было бы слишком очевидной ошибкой, а он не произвел на меня впечатления того, кто допускает подобные.
Нечестивец и Истина не много говорили, пока мы не добрались до лифта и не остались наедине.
— Ты, кажется, устала, — сказал Истина.
— Да.
— Ты кормилась на нас обоих, и уже устала, — произнес Нечестивец. — Должны ли мы чувствовать себя оскорбленными?
Я улыбнулась и покачала головой.
— Это была напряженная ночь, и нет, это не имеет никакого отношения ни к одному из вас. Вы знаете, насколько вы оба хороши.
— Сомнительный комплимент, но я приму его, — сказал Нечестивец.
— Я не занимался выяснениями, а только сказал, что ты, кажется, устала.
— Прости, Истина, прости, просто чертовски длинная ночь.
Они обменялись взглядами, которые мне не понравились.
— Что это был за взгляд?
Нечестивец сказал,
— Реквием ждет тебя в твоей комнате.
— Я знаю, что в моей комнате будут гробы, или в соседней комнате.
— Он не это имеет в виду. — Сказал Истина.
— Послушай, я устала, просто скажи мне.
— Он ждет, чтобы кормить тебя, — сказал Нечестивец.
— Я кормилась на вас обоих меньше, чем, — я покосилась на часы, — меньше, чем шесть часов назад. Мне не нужно кормить ardeur.
— Жан-Клод дал указания, что тебе необходимо чаще иметь в распоряжении еду, на случай, если она тебе понадобится.
— Дал указания сейчас?
Двери лифта открылись.
— Он беспокоился, что ты забудешь о еде и окажешься с полицией в качестве единственной твоей еды, Анита, — сказал Нечестивец.
Я задумалась и не могла утверждать, что это не было бы очень плохо.
— Я не чувствую себя в настроении, ребята.
— Мы просто даем тебе выбор, Анита, — сказал Нечестивец.
— Ребята, вы говорили ему, что я кормилась на вас обоих?
Они снова обменялись взглядом.
— Что?
— Мы вошли в дверь, и он сказал: «Она кормилась на вас. Она кормилась на вас обоих.»
— Как он узнал? — Спросила я.
Они пожали плечами, и это было похоже на зеркальный жест.
— Он сказал, что чувствует твой запах на нашей коже.
— Он вампир, не оборотень.
— Послушай, — сказал Нечестивец, — не стреляй в посыльного. Но он ждет в твоей постели, и если ты откажешь ему, я не знаю, как он это воспримет.
Я прислонилась спиной к стене между двумя чужими дверями.
— Вы хотите сказать, он ревнует, что я кормилась на вас, ребята?
— Ревнует может быть слишком сильное слово, — сказал Нечестивец.
— Да, он ревновал, — произнес Истина.
Нечестивец нахмурился на брата.
— Ты не обязан все время оправдывать свое имя.
Истина снова пожал плечами.
— Так вот почему Жан-Клод поставил вас в ночную смену, а не Реквиема, — сказала я.
— Потому что он угрюмый ублюдок — сказал Истина.
Я кивнула.
— Да. — Я оттолкнулась от стены и посмотрела на часы.
— У нас час до рассвета. Дерьмо. — Я остановилась, потому что была впереди.
— Господа, я не знаю, в какой комнате мы остановились.
Нечестивец пошел впереди, а Истина замыкал, со мной в середине. Мы подошли к комнате. Нечестивец воспользовался маленькой карточкой-ключом, толкнул дверь, и придержал ее для меня.
Это была прекрасная комната. Большая, немного чересчур красная и сочная на мой вкус, но это был приятный сьют. Когда мы вернемся домой, у нас не будет ни одной жалобы насчет гостеприимства Макса в отношении номеров. Внешняя комната была настоящей гостиной со столом на четверых возле окна, выходившего на яркую Стрип. Рядом с дверью стоял гроб, но только один.
— Где вы спите?
— Наши гробы сегодня в другой комнате. У вас меньше чем час; наслаждайтесь.
— Они поставили мои чемоданы у закрытой двери, которая должна была вести в спальню, а затем ушли.
— Трусы. — Прошипела я.
Нечестивец просунул голову в дверь.
— Ему не нравятся парни, и нам тоже.
— Вы раньше не возражали против публики, — сказала я.
— Мы не возражаем, или я не возражаю, но Реквием возражает. Спокойной ночи. — Он закрыл дверь, после того, как забрал с собой табличку «не беспокоить». Я поняла, что Жан-Клод поручил Нечестивцу не только вампиров сегодня ночью, но и меня. Я думала, честно говоря, что Реквием был не единственным угрюмым ублюдком в комнате.
Но именно такого рода вещи опускали Реквиема для меня вниз по цепи питания. Он был как один из тех бой-френдов, с которыми чем больше пытаешься порвать, тем сильнее они держатся. Кроме того, после подобного, мне хотелось вернуться в свой собственный дом и забыть обо все остальном.
